В плацкартном вагоне поезда №53 Харьков –Владивосток сидел не очень молодой человек Роман Витальевич Шпаков и скучал. Вагон был почти пустым, поезд шел в очень неудобное время и остановок было мало,-скорый все-таки, и местные жители, в основном и покупающие билеты в плацкарт, его не любили, а на дальние дистанции ехать в плацкарте, сами понимаете-мука. В вагоне кроме Романа Витальевича ехало трое железнодорожников, всю дорогу увлеченно игравших в двадцать одно, да спал солдат, судя по счастливому храпу дембель. Роман Витальевич несколько раз ездил этим поездом и все время он был полупустым. Проводников это похоже только радовало, за годы демократии они приспособились торговать на остановках и перевозили огромное количество товаров в своих вагонах, а потому к пассажирам относились скорее с подозрением. На всем протяжении своего, самого длинного в мире маршрута, поезд №53/54 был известен как передвижная барахолка, а что пассажиров было все меньше- так и проблем меньше, не украдут ничего, не сломают и не пожалуются.
Поезд катился себе, постукивая на стыках, а Роман Витальевич пытался высмотреть что-нибудь в темноте за окном, но что можно увидеть ночью в Хабаровском крае? Поселки далеко и друг от друга и от дороги, только чернеет невысокий лес за окном, переходящий в почти черное небо, изредка проплывет за окном освещенный полустанок и все. Роман Витальевич разочарованно отвернулся. Он считал, что в хорошем путешествии на поезде должно быть четыре составляющих: пробегающие за окном пейзажи, хорошие попутчики, с которыми можно говорить о чем угодно, зная, что никогда их больше не увидишь, чай в подстаканниках и стук колес, придававший путешествию неповторимый колорит.Первых двух в сегодняшнем путешествии не было, а подстаканники пропали давным-давно, сразу после перестройки . Оставался только стук колес, да и на тот покушались. За станцией Вяземской укладывали высокотехнологичный бесстыковой путь, на котором поезд шел почти бесшумно, лишь слегка покачиваясь.
Роман Витальевич вздохнул. Он не любил эти ночные поездки. Вот приедет он сейчас в Бикин и идти ему домой пешком по морозу. Можно, конечно взять частника у вокзала, но... Дом Романа Витальевича примерно в двух километрах от вокзала, идти быстрым шагом минут двадцать пять. Летом ничего, но зимой холодно, ходить не хочется. С другой стороны, его дом, как говорят в Бикине «за линией», а на весь город один железнодорожный переезд и тот далеко, в южном конце. Если ехать на машине, получается километров пятнадцать, по городу-те же двадцать пять минут, да еще платить. Роман Витальевич предпочитал ходить пешком. В конце концов полезно.
Роман Витальевич вспомнил, как он шел домой после предыдущей поездки. Он шел параллельно железной дороге , полная луна заливала все безжизненным светом, в котором все кажется немного волшебным и таинственным, и в голову сами собой лезли мысли про всяких вурдалаков. Поэтому , когда из густо росшего со стороны путей камыша выскочил мужик с бревном на плече и бесшумно, будто не касаясь земли, промчался через дорогу, Романа Витальевича чуть не хватил удар. За первым выскочил второй, за ним третий, Роман Витальевич наконец посмотрел направо и увидел замечательную картину: на путях стоял эшелон новенькой непропитанной шпалы, и по всему этому эшелону, как муравьи по куску сахара ползали люди. Завтра утром шпала должна была уйти в пропиточный цех и жители окрестных домов торопились. Воровать ее уложенную на платформах было и тяжело и опасно: нельзя было взять слишком много из одной укладки, чтобы не заметило утром начальство, нельзя брать из слабых мест, чтобы укладка не рассыпалась, нельзя лезть на самый верх эшелона, под контактный провод, но все эти нельзя никого не останавливали. Люди, увлеченно растаскивавшие сейчас шпалу были настоящими мастерами своего дела и работали быстро и совершенно тихо так, что Роман Витальевич поневоле залюбовался , но потом сообразил, что рискует получить этой самой шпалой по загривку и заторопился домой, размышляя о странностях человеческой природы. Мужики по сути воровали у самих себя. Почти все они работали на железной дороге, путейцами, и их зарплата напрямую зависела от наличия шпалы. Воруя ее сейчас, они фактически лишали себя денег. Да и так ли уж нужна им эта шпала?Трехметровый сосновый брус, конечно пригодится в любом хозяйстве, но риск и титанические усилия, прилагаемые, чтобы его добыть, явно себя не оправдывали. Тем не менее, что-то в генах , наверное, заставляло нормальных мужиков работать среди ночи так, как они никогда не стали бы работать днем.
Через пару дней он поделился своими размышлениями со знакомым путейцем, но тот, выслушав его, только рассмеялся и объяснил, что стоимость недостающей шпалы все равно разделят на всех и за простой недоплатят всем, поэтому, видя соседа, ворующего материал, мужик спешил присоединиться, чтобы хотя бы этим компенсировать будущий убыток. Конечно можно доложить начальству, но это было бы чистое самоубийство.
Железнодорожники завозились, собирая мешки, и Роман Витальевич вернулся к действительности. Подъезжали к станции Вяземской, на которой поезд будет стоять целых двадцать минут. Если бы Роман Витальевич ехал другим поездом, можно было бы погулять по перрону, потолкаться у лотков местных торговок и в конце концов купить начиненный не понять чем, невероятно вкусно пахнущий пирожок. Но в два часа ночи никаких торговок нет, только местные барыги будут менять у проводников фарфоровую посуду, механические часы и турецкий ширпотреб на рыбу, панты и женьшень. Приступ неясного раздражения охватил Романа Витальевича. В последнее время такие приступы случались все чаще. Все яснее вырисовывалось то, в чем он боялся признаться самому себе, что он, Роман Витальевич Шпаков- обыкновенный неудачник.
Он не был виноват, что жизнь в демократические годы завертелась бешено и непредсказуемо. В одночасье делались головокружительные состояния и в следующую минуту растворялись без следа. Выигрывали те, кто не боялся рисковать, кто с блатной жадностью и смелостью хватал деньги и с безразличием их терял, а Роман Витальевич к таким людям не относился. Он не был игроком по природе и не находил радости в бесшабашных финансовых комбинациях. У него не хватало ни знаний, ни желания, ни смелости бросаться в коммерцию, и потому ему как и подавляющему большинству населения нашей Родины оставалось лишь беспомощно смотреть, как растаскивается вчера еще общее богатство. Впрочем, не это заставляло его задуматься о своей судьбе. Он прекрасно сознавал, что не способен быть предпринимателем, а жалеть о том, чего ты по сути своей не можешь делать было бы глупо. Раздражали Романа Витальевича собственные ошибки, из-за которых судьба его пошла каким-то непонятным курсом.
Все его беды, он считал, начались от решения поехать в Бикин. До этого все складывалось если не очень хорошо, то и не плохо. Была работа, хотя и не очень денежная, зато близкая к складам и нужным людям, была своя гостинка в Хабаровске. Женился он на девушке из хорошей семьи, с большими связями. Для работы нужно было высшее образование и он отучился заочно, почти играючи. Всего этого Роман Витальевич не то, чтобы искал и добивался, оно складывалось само собой легко и счастливо для него. И вот в момент, когда все мелкие усилия и удачи должны были дать наконец результат и карьера до того времени неясная, но многообещающая, наконец кристаллизоваться- он решился на переезд.
Он так привык ругать себя за это решение, что забыл, что на самом деле все было не так очевидно. Работа его долго казалась очевидным тупиком, компания все никак не могла встать на ноги, а родня жены относилась к ним скорее с соболезнованием, скрыто не одобряя их брак. Так что , когда перед окончанием института, появилась на горизонте эта возможность, найденная кстати тещей, он за нее ухватился как за соломинку. Был правда еще один вариант: во время его учебы, зав кафедрой археологии профессор Воробьев открыл в нем явный и несомненный талант археолога. Воробьев уверял, что подобный дар он видел только у академика Окладникова, с которым он имел счастье работать, и хотел оставить Романа Витальевича на кафедре. Но что мог предложить профессор? Полставки лаборанта в институте и столько же в местном краеведческом музее? Шпаков вспомнил физиономию тещи и выбрал Бикин.
Так началось его существование в роли ответственного представителя одной весьма уважаемой международной гуманитарной организации. Организация обещала намного больше чем дала, а требовала еще больше чем обещала и жизнь Романа Витальевича превратилась в одно сплошное железнодорожно-автобусное путешествие. Квартира, которую организация купила для его семьи, оказалась простым сельским домом, машина для поездок отодвинулась в необозримое будущее, а долларовой зарплаты едва хватало, чтобы свести концы с концами. Жена в этом доме жить не умела и не хотела, ей не нравились печка, отсутствие воды и удобства во дворе и она не уставала напоминать об этом практически каждый день. Самым же досадным оказалось известие с его прежней работы, хозяин умудрился найти где-то выгодный кредит и компания пошла в гору. В тот день, когда жена об этом узнала, они поссорились и она уехала в город к матери.
С тех пор Роман Витальевич жил один, встречаясь с женой только во время приездов в Хабаровск. Кроме всего прочего это значило, что сегодня, придя домой, ему придется топить печку и ждать, пока прогреется настывший дом и прогорят все угли. То есть, раньше пяти утра спать не придется. Подумав об этом, Роман Витальевич снова почувствовал уже ставшее привычным раздражение, смешанное с обидой. Обижался он и на себя и на работу, и на родню, но больше всего на жену. Жить бобылем при живой супруге его ни в каком смысле не устраивало, но и развод страшил и не обещал ничего хорошего.
Тем временем поезд подошел к станции и остановился у освещенного перрона. Роман Витальевич решил отвлечься и вышел из вагона. Было тихо и морозно, от поезда пахло разогретым мазутом и еще чем-то механическим. Рабочий-обходчик шел вдоль состава, проверяя сцепки. Люди выходили из вагонов и торопились в темноту, другие стояли у дверей вагонов, спеша внутрь.Все казалось мирным, будничным и в тоже время немного таинственным из-за ночи. Не было главного,-торговок с пирожками и, размяв ноги, Роман Витальевич побрел обратно. В вагоне его встретил гомон голосов, вновь прибывшие рассаживались, готовясь к ночи.
Роман Витальевич проскользнул к своему месту и увидел, что у него появились попутчики: высокий, плечистый парень в кожаной куртке и соболиной шапке и девушка. Разглядеть девушку Роману Витальевичу сразу не удалось, парень обнимал ее, полностью закрывая своей курткой и шапкой, она попискивала где-то внизу и колотила его по могучей спине ручкой в любовно вывязанной варежке. Наконец он разжал объятия и она выпорхнула, смеясь:
-Сашка! Дуралей...
Первые же звуки ее голоса, тронули самое сердце Романа Витальевича.Замечательный это был голос: чистый и свежий, поэты сравнивают такие с серебряными колокольчиками или ручейками, а еще в нем была почти материнская нежность, какой Роману Витальевичу очень не хватало сейчас и острая зависть к парню захлестнула его.
-Сашенька, миленький, иди...Иди, зай, я буду очень переживать...- ласково, но твердо выпроваживала она парня, который упрямо мотал шапкой и лез к ней, как теленок лезет к материнскому вымени.
-Иди, мой хороший, я же скоро вернусь, не успеешь и соскучиться...
-Я уже соскучился!- парень радостно улыбнулся так, как могут улыбаться только пьяные.
Роман Витальевич уже ненавидел парня за его бесцеремонность, за то, что у него есть такая девушка и что эта девушка переживает о нем и заботится. В самом деле, чем он хуже этого Сашки? Но о нем никто не переживает сейчас. Вчера при прощании жена , конечно изображала заботу, но он все время помнил, что его ждет холодный дом, печка и бессонная ночь, и его коробило от фальши.
Парень наконец оторвался от девушки, звонко чмокнул ее в щеку и пошел к выходу, обдав Романа Витальевича запахом дорогого одеколона и коньяка. Теперь девушка отправилась провожать его . Шпаков остался в одиночестве, но ненадолго, она прибежала обратно и со смехом прилипла к окну, в которое колотил снаружи расчувствовавшийся Сашка. К счастью поезд в это время тронулся и оставил влюбленного позади до того,как он разбил стекло.
Как только Сашка скрылся из виду, девушка успокоилась и села на скамью поджав под себя ноги в сапожках. Теперь Роман Витальевич мог ее рассмотреть. У нее были большие зеленые глаза и вздернутый носик с россыпью конопушек, и все личико не то, чтобы очень красивое, но милое и располагающее к себе. Личико это, разрумянившееся от мороза и борьбы, выглядывало из серебристого песцового воротника. Ни дать не взять- Снегурочка. Роману Витальевичу вдруг нестерпимо захотелось ей понравиться. Такого с ним не случалось с самой свадьбы и он почувствовал себя неуютно, подумав вдруг, что разучился знакомиться и ухаживать за женщинами. До женитьбы он был юношей скромным и особенного опыта не приобрел, а после и подавно. Жене он не изменял: сначала из принциальности, хотя и были случаи, когда женщины открыто показывали ему свое расположение, а при нынешнем кочевом образе жизни, у него просто не было времени. Мысленно окинув себя взглядом, он пришел к еще более неутешительному выводу,- привлечь внимание такой девушки ему было нечем. По сравнению с тем же Сашкой он был старше, с отвисшим брюшком и беднее, на том только кожи и меха на пару тысяч долларов, а Роман Витальевич одет в куртку из искусственной китайской замши и такую же шапку. Тем не менее шестое чувство подсказывало ему, что девушка ждет от него какой-нибудь активности и он решился действовать.
-Красивые у вас варежки, -наконец выговорил он, в бессильном ужасе слыша свой каркающий от долгого молчания и волнения голос. ( Какие варежки?????? О чем ты вообще, идиот??????????)
-Да вчера связала,- весело и довольно равнодушно сказала девушка и протянула руку к его лицу, чтобы он лучше разглядел прихотливый узор: - А с каких пор мы с тобой на вы, Валера?
-Что?- Роман Витальевич не сразу сообразил, что она его с кем то спутала.
-Ну ты же в Бикине живешь? За линией? В ПМС работаешь, да?
-Не совсем...То есть живу , но не работаю ...и я не Валера...-Роман Витальевич взял себя в руки. Ошибка девушки придала ему уверенности в себе и он улыбнулся ей своей самой чарующей улыбкой.
Та звонко рассмеялась и смущенно прикрыла лицо той самой рукой, которую протягивала к нему.
-Ой, извини, обозналась! Ты прямо как Валера, только у тебя голос красивее. А как тебя зовут?
-Меня-Роман...А вас?
-Оставь ты это ВАС!- Девушка сморщила носик, что сделало ее еще милее.
-Хорошо. Как тебя зовут?
-Меня- Леночка, - совершенно по детски ответила она. - Я тебя все равно видела в Бикине.
-Я же живу там,- снова улыбнулся Роман Витальевич. Только сейчас он увидел, что она пьяна, но очарование исходившее от нее было таким сильным, что это ее ничуть не портило.
-Рома...Ромочка...У тебя имя такое красивое- задумчиво проговорила она и повторила, - Ромочка...Перекатывается во рту....как льдинка.
Никто и никогда Роману Витальевичу так о его имени не говорил, и он почувствовал легкое головокружение.
-Ромочка...Ромочка...рюмочка- вдруг неожиданно заключила Леночка и расхохоталась при виде его смущения.
- Хочешь конфетку, Ромочка?- она не дожидаясь его ответа стянула варежки, расстегнула стоявшую рядом сумку и достала оттуда маленькую коробочку.
Он никогда не ел ничего подобного. Вкус был и сильный и нежный одновременно.
-Вкусно?
-Очень. Что это?
-Это рябиновый мармелад. Я его три дня варила,- с оттенком гордости сказала она, -уже думала он никогда не сварится, а получилось здорово, правда?
-Правда,- совершенно искренно подтвердил Роман Витальевич.-А ты живешь в Бикине?
Нет, Р-ромочка, не живу, но очень часто приезжаю, - Леночка смешно наморщила носик,- у меня там бабушка, которую я очень люблю... и еще друзья, которых я тоже люблю.
-А живешь в Вяземском?- заключил Роман Витальевич.
-Нет, живу я в Хабаровске. А в Вяземском живет моя мама....
-И друзья...
-Ага. Очень много замечательных друзей. Я там училась в школе. Я очень люблю друзей и они меня любят. Меня вообще все любят.
Да?- попытался сыронизировать Роман Витальевич.
Да. Я добрая, хорошая и красивая.-
Роман Витальевич и сам видел это. Впрочем он сейчас подтвердил бы все, чтобы она ни сказала.
-Милый Ромочка, расскажи что-нибудь...
К своему удивлению Роман Витальевич принялся рассказывать. Обычно такая просьба ставила его в тупик, у него сразу все вылетало из головы, но эта девушка касалась каких-то струн в его душе, и красноречиеиз него лилось как из заправского акына. Он рассказывал истории из своей жизни, перемежая их шутками и почерпнутыми где-то интересными фактами, говорил о веселом и грустном. Увлеченная его рассказом Леночка то смеялась, то хмурилась, то сочувственно ахала и с каждой секундой становилась ближе... Увлеченный , он даже не понял, сколько времени прошло, пока он наконец выдохся. Воцарилась тишина, легкая и даже интимная. Ему показалось, что все преграды растворились между ним и уютно устроившейся напротив Леночкой. Такого единения, такой невысказанной молчаливой нежности, ему не хватало всю жизнь.
-Так хорошо...-выдохнула Леночка,- с тобой так здорово...Ты такой замечательный...
Роману Витальевичу стало просто невыносимо хорошо. Никогда в жизни не встречалась ему такая девушка. Ему захотелось сделать что-нибудь романтически прекрасное для нее, накопать подснежников, например, но они катились в плацкартном вагоне посреди темных стылых болот,-какие уж тут подснежники..
Грусть обдала Романа Витальевича, он взглянул в Леночкины глаза и продекламировал:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот...
Он вложил всю свою душу в декламацию, но конец стихотворения помнил плохо, скомкал его и сконфузился. Впрочем Леночка была в восторге:
-Здорово! Какие стихи классные! Это ты для меня их сейчас придумал?!
Роман Витальевич смутился еще больше от такого вопроса и уклончиво пробормотал:
-Не совсем....не сейчас...то есть...
В это время за окном мелькнули огни разъезда Бойцово. Поезд прибывал в Бикин. Леночка взглянула в окно и вдруг, протянув ручку слегка царапнула его руку ухоженными ноготками.
-Ромочка, ты же часто бываешь в Хабаровске?-голосок ее был спокоен и деловит.
-Да, а что? –простодушно спросил Роман Витальевич.
-Ты знаешь Швейку?
-Конечно...
Кто же не знал Швейку...В огромном корпусе старой фабрики поселился самый большой в Хабаровске рынок.
-Там на втором этаже, есть магазин игрушек, я в нем работаю. Будешь в городе- зайдешь, и мы договоримся, где встретиться... Ты же хочешь встретиться?
В голове у Романа Витальевича пробежала сразу куча мыслей. Конечно же он хотел, но встреча такая была сопряжена с целым рядом почти непреодолимых трудностей. Главным было место. Нужно было снимать гостиницу, а мало-мальски приличный номер был способен потопить его скудный бюджет. Такие расходы нужно было как-то объяснять жене. Потом-время, которое тоже нужно было выкроить.И где-то на дне мозга билась крохотная мыслишка, что это вообще нехорошо и не стоило бы этого делать. Остаток моральных принципов наверное.
-Только, когда придешь, осторожно...Не показывай, что ты меня знаешь. Подойдешь как покупатель. У меня муж...
-Саша?
Леночка рассмеялась, как будто он сказал глупость: -Ну какой же из Сашки муж! Нет, у меня в Хабаровске муж. Он очень хороший и я его не хочу расстраивать...
У Романа Витальевича это не уложилось в сознании, но вопросов он задавать не стал. Мало ли как они живут.
Поезд уже подходил к станции и они засобирались на выход. Роман Витальевич поднял Леночкину сумку и удивился ее тяжести. Леночка поняла и улыбнулась:
- У меня там гостинцы для бабушки: колбаска, салатики, пирожки... Она очень любит, как я стряпаю, говорит-лучше всех на свете...
Роман Витальевич вздохнул и они пошли к выходу. Поезд вздрогнул и остановился. Заспанный проводник отворил дверь и из нее сыпанул колючий сухой снег. В Бикине было ветрено. Роман Витальевич неуклюже первым спустился на перрон, таща сумку с бабушкиными гостинцами, и обернулся было, чтобы помочь Леночке, но не успел. Огромный парень в дорогой шубе и соболиной шапке снял ее с подножки и сжал в объятьях. Роману Витальевичу на секунду показалось, что это вяземский Сашка, не выдержав разлуки, примчался в Бикин, но потом он разглядел, что парень все-таки немного другой.
-Сережка, дуралей!- пищала откуда-то Леночка и колотила парня по спине ручкой в узорчатой варежке. –Зай, ну что ты делаешь! Ну что ты, мой хороший...
-Я соскучился! –пьяно и счастливо заявил парень.
Роман Витальевич поставил сумку на землю и отошел в сторону. Ему было немного муторно, будто кошка царапнула по душе. Погода быстро портилась, ветер мел поземку, и редкие снежинки уже начали падать из черного неба. Еще минута- другая и начнется метель. Роман Витальевич посмотрел в сторону вокзала, там стояли заведенными несколько машин, ожидая пассажиров. Он вспомнил ждавший его нетопленный дом, потом леночкины глаза и решительно пошел через пути от вокзала. Пожалуй стоило начать экономить деньги. Мало-ли...