Сияет день, в росе цветы
Кивают благосклонно.
Но не затмить им красоты
Седой горы Поклонной.[1]
С нее все путники глядят
Восторженно и робко
На сей немыслимый парад
Церквей московских кротких.
Но не всегда их лик святой
С восторгом был воспринят...
Тот час, холодный и пустой,
В пучине дней не сгинет.
Сей час на всходе сентября[2]
Настал столь незаметно.
Взошла такая же заря
Над той горой приметной.
И так же ласковый туман
Ее окутал нежно...
Но мы-то знаем — лишь обман
Был в тишине мятежной.
Когда земля, едва вздохнув,
Прогнала с себя сон,
То вздрогнула — натужа слух,
Стоял Наполеон.
***
И алые лучи зари
Сияли, как рубины.
Туманно таяли вдали
Неясные картины.
Москва раскинулась пред ним,
Холодная, немая.
А он... Он ждал — непобедим,
Себе хвалу слагая.
И все застыло, обмерло,
И лишь туман клубами
Ложился тихо на гумно
Да тьма кралась тропами.
***
Французы ждали с полчаса,
Что ключ им царь дарует
От города, где кровь-роса,
Где солнце в лоб целует,
Где зимы полны сизой мглой
И холодом рассветным,
Где воздух воззвенит струной
Музы ;кой русской, светлой.
***
Но хоть куда сквозь тишину ;
Он не глядел — все спало.
Ни звука не было слышно
У Камер-КОллежского вала.[3]
***
И минул час, пошел второй -
Все то же. Тихо, Мерно.
И будто звуки стороной
Проскальзывали. Скверно.
И вот, решившись, на губах
Изобразив улыбки,
Войска сквозь суеверный страх,
Пошли по грязи хлипкой.
Врата остались позади.
Москва же поглотила
Гостей, которые в пути
Забыли, что им мило.
И пред французами предстал
Град сей недвижно-хладный.
Прекрасный, как снегов кристалл
И глянцево-парадный.
Где была жизнь? Где была страсть?
И где же был дух русский?
Что же прошла здесь за напасть,
Что стало вдруг так пусто?
Страх навевало все кругом -
И воды Москвы-речки,
Дома, объяты мерным сном
И тяжкий дух аптечный.[4]
***
Алые блики сияли,
Хоть отзвенела заря.
Дырой в пространстве зияли
Страшные стены Кремля.[5]
***
Но все ж безмолвие вокруг
Явилось лишь затишьем.
И дым прорезал воздух вдруг,
Как гром небесный свыше.
И сквозь туман вмиг прорвалось
Солнце, желто-алое.
Все словно кровью залилось,
Как водою талою.
И треснула земная твердь,
И небо провалилось
В огнем очерченную дверь,
Что в ад едва открылась.
Шипяще-злые языки
Лизали солнце, плавя.
На ; земь волнами реки,
Ревя, летело пламя.
Французы прятались в стенах,
Нахохлившись, как грифы
И сквозь животный, дикий страх
Шептали: «Это скифы!»[6]
***
И сколько б жизней не легло
За те французов беды,
Хоть кровь лилася, как вино -
Все за огонь победы.
Наполеон не смог понять,
Что если на коленах
Весь мир — Россию не пронять
Войной, огнем и тленом.
И сколько б не минуло лет
Россия остается
Красивой, точно маков цвет.
Все так же рассмеется
Она сережками берез,
Небес задорной синью...
И это, это лишь всерьез!
Пусть хоть столетья минут.
***
И так же зимы тешат глаз,
Снег падает за ворот...
Так много ль значил он нас,
Один сожженный город?