Вкладывая в движение ручкой управления двигателем всю воображаемую силу, двигая её до упора вперёд, выпускаю реальную мощь, ревущих на всю округу, девяти цилиндров.
Разбег.
Отпустив тормоза, срываюсь с места. Летное поле стремительно набегает на меня. Считанные секунды, и капот самолёта хочет вздыбиться, приотпуская ручку, пытаюсь обуздать его порыв. Ещё мгновение и чувствую, как колёса подо мной совершают ритуальный танец расставания с землёй, несколько раз нежно касаясь её, как будто просят взлётную полосу, жди меня. Последнее, чуть уловимое прикосновение и гладь полёта окутывает умиротворением инстинкты, доведённые до предела, возбуждёнием разбега.
Шасси убрано. Всё становится размеренно и спокойно, набираю высоту. Строения, поля, озёрца, приобретают чёткие линии, вид с высоты, всему дарит правильность и порядок. На спидометре сто семьдесят, но скорость не ощущается. Вглядываюсь вдаль, пытаясь определить, чётко ли сегодня будет просматриваться горизонт, примеряюсь к месту выполнения пилотажа, чтобы выйти на полутора тысячах точно над точкой, где должен буду крутиться.
Тысяча пятьсот метров. Плавным, размеренным движение ручкой в борт, переворачиваю самолёт, вниз головой. Что здесь такого, вниз головой? Но вот что удивительно, всё как-то странным образом меняется, даже местность вокруг становится, на первый взгляд, неузнаваемой, а действие рулями меняется на противоположное. Этот плавный перевод в перевёрнутый полёт не для того, чтобы удивить себя или самолёт, просто необходимо проверить надёжность привязной системы. По-моему всё хорошо, привязан надёжно, и не переводя самолёт в нормальный полёт, продолжая оставаться вниз головой, тяну ручку на себя. В следующее мгновение, как будто спрыгиваю, с незримой полочки, на которой находился. Стремительно двигаясь по дуге вниз, набираю скорость, необходимую для выполнения задуманной фигуры. Вначале всё вверх ногами, точнее всё, как положено - это я вверх ногами. Но после того как я потянул ручку на себя, передо мной появляется земля и вот я уже лечу к ней лицом, а ещё через несколько секунд оказываюсь в нормальном, для нормальных, положении, для ненормальных же, любоё положение нормально.
Скорость удвоилась, можно начинать. Снова тяну ручку на себя, но уже с усилием. Перегрузка. Что это такое? Принято объяснять: всё моё тело налилось свинцом, стало тяжелее в шесть раз. Не так это, не чувствуя я свинца. Да, прилагаю усилие, но не сверх того. Нет, законов физики ни кто не отменял, и при перегрузке в шесть Жи, всё становится тяжелее именно во столько раз. Прокатив племянника, великолепно физически подготовленного, античного атлета можно сказать, услышал от него, что он не мог дотянуться до кнопки переговорного устройства, несмотря на то, что она расположена удобно и доступно, просто для него было неожиданностью, что его рука стала настолько тяжелой, что он не мог пошевелить ею. Я уже немного привык к перегрузкам, и мне не кажется, что моё тело стало тяжёлым.
Разогнав самолёт, почти до предельной скорости, взяв ручку на себя, пытаюсь поставить маленький приемник воздушного давления, расположенный на левой консоли крыла, вертикально вверх, в зенит, а вместе с ним крыло, фюзеляж, кабину в которой сижу, все до последней заклёпочки должно лететь строго вверх, без отклонений, ни на один градус. Здесь самоё сложное поймать, ощутить каждой клеточкой, каждой нитью нервов, положение строгой вертикали, иначе, это будет выглядеть некрасиво с земли, а мне не позволит выполнить правильно вращение. Потянув ручку на себя, устремляю самолёт вверх по дуге. Бегло бросив взгляд на созданную перегрузку - шесть норма, перевожу внимание на левую консоль крыла, пытаясь определить перпендикуляр к горизонту. Вот она вертикаль! Чуть уловимым движением останавливаю свой Як, в положении, как ракета летящая в космос. Бросаю взгляд вправо, обращая внимания, чтобы и с этой стороны крыло касалось горизонта той же заклёпочкой. Пока вымеряю всё это, законы гравитации съедают скорость, а она так мне нужна. Успеть бы выполнить оборот вокруг продольной оси, ну это как будто встать на носочки, развести руки в стороны и оттолкнувшись ногой, на носочке другой ноги сделать оборот. Я же это делаю отклонением ручки управления в борт, предварительно наметив ориентир на горизонте, к которому должен буду вернуться и остановить вращение.
Ручка в борт, начался танец вращения. Как красиво крыло очерчивает линию вдоль горизонта, но через какое-то мгновение её левая половинка начинает зарываться. Это, как жирная клякса в тетрадке первоклассника.Понимаю, допущена ошибка. Видимо, всё-таки не увидел, смотрел но не разглядел её, вертикаль. Останавливаю вращение, бросаю взгляд на скорость, её почти нет, пытаюсь развернуть самолёт вокруг крыла, опустив его капотом вниз, чтобы снова разогнаться и попытаться повторить всё с начала. Но скорости не хватает, начинается неуправляемое падение самолёта, и чтобы оно не увлёкло штопором меня к праотцам, убираю мощь двигателя до минимума, и мой Як, повинуясь всё тем же законам физики самой тяжелой своей частью, двигателем, падает вниз и земля, притягивая его к себе, разгоняет, даря тем самым самое главное для самолёта, скорость. Есть скорость, есть полёт.
И так, в течение пятнадцати минут, фигуру за фигурой, стараясь довести до состояния «получилось», затем «получилось неплохо», получилось «хорошо» и десятками, сотнями повторений стараешься дойти до состояния внутреннего удовлетворения и восхищения стороннего наблюдателя, похвалы же тренера никогда не дождешься, пока он твой тренер. И эта шлифовка не укладывается в пятнадцать минут, и даже пятнадцать по пятнадцать маловато будет, она, шлифовка, на всю оставшуюся жизнь.
Пора на землю. Ты можешь вытворять там, в вышине всё, что угодно, там высота, прощающая ошибки, но встреча с землёй, это филигранное ощущение скорости и расстояния. Посадка не допускает погрешностей. Конечно, конструкторы закладывают запасы прочности в конструкцию, но твоё чувство удовлетворения от соприкосновения колес с полосой, не терпит никаких допущений. Раскрутить колёса о траву – шик, вершина профессионализма, не терпящий автоматизма, принимающий лишь собранность и концентрацию при каждой посадке. Посадка объединяет всех лётчиков, за штурвалом ли ты красавца Боинга или сумасшедший лётчик, так меня как-то назвали, в Як-52. Мягкая посадка, это проявление любви к самолёту, наивысшее удовлетворение лётчика и спокойствие всех тех, кто причастен к полёту, от диспетчера, до грудного младенца в седьмом ряду, место «В», на руках у мамы.