"...Солнце было настолько наглым и бесцеремонным, что светило с самого утра во всю свою полноту, пронзая иглами- лучами все пространство, наполнявшее веранду. Летнюю. Почти полностью стеклянную.
Бесчисленное количество корабликов-пылинок кружили на своих орбитах, странно дергаясь, как будто невидимая рука проводила по струнам воздуха, создавая импульсы и вибрации. В их Вселенной. Изменяя курсы и судьбы.
Я чихнул и протер глаза. Посмотрел на ладони. Они были сухие и жесткие.
Тогда я снял их и положил в несгораемый шкаф, находящимся под массивным дубовым столом, за которым я сидел. Взял другие, более приемлемые для встречи- ухоженные и привыкшие к шариковой ручке и ощущению бумаги.
Сегодня была важная встреча, поэтому я одел резиновые сапоги. Только что купленные. Высокие. Скрипящие.В воздухе летали разряды электричества, и я не хотел, чтобы такие мелочи помешали принятию решений.
Я едва успел вытереть лоб от сырого, противно- липкого пота, как заметил, что он уже был здесь. И наблюдал за моими манипуляциями 5-7 минут.
Напротив меня, в кресле, оббитом белой тканью (уже потускневшей и засаленной, местами изъеденной молью) с рисунком бесполезных красных цветов, и когда-то обгрызенными мною, параллоновыми подлокотниками, сидел Хлеб. Обычная, в рост человека, булка хлеба. Состав я его не знал, но подумывал спросить. Скорее всего ржаной.
Я с трудом проглотил комок в горле- его безглазый взгляд сверлил меня. Он ждал!
СТОООООП! Какой Хлеб? Что происходит?
Я пытался собраться с мыслями и образами. Ум отчаянно искал решение.
Это Хлеб! Посмотри!
Кто это сказал?
Я дергано бросал взгляд по периметру, но здесь были только я и... Хлеб!!!
Какого хрена!!! Губы дрожали.
Спазмы начали схватывать желудок. Внутри кто-то наматывал мои кишки на руку.
Господи, еще эта тишина!!!
Я видел, как в том месте и на том уровне, где у человека должна была быть голова, начало нечто формироваться.
Веки интуитивно, подобно звуку лопнувшей струны, сомкнулись. Сильно. До боли в глазных яблоках. От страха.
Это сон, сон, сон, сон....
Раз, два, три....
Я открыл глаза
У Хлеба уже сформировался клюв. Крепкий, даже мощный.
Он издал им настолько низкочастотный и противный звук, что я потерял сознание. А может сошел с ума.
Очнулся от вони. Ужасной. Я видел, что я вырвал легкимии-они свисали на трахее со рта, прилипнув к правому боку. Концелярские скрепки, как-будто маленькие насекомые, сотнями облепили свежую пищу. Они перекалывали, перепиливали трахею. Когда им это удалось- они подхватили мои некогда легкие, и с диким, металлическим визгом, оттащили в пыльный угол, где стали пожирать.
В горле стало сухо, критически сухо. Язык залип на щеке, как забытая марка.
Но я продолжал чем-то внутри дышать. Мышцы грудной клетки сокращались. Или это просто ощущение вдоха-выдоха осталось?
Сверху роговистого нароста Хлеба свисал уже хобот. Весь в бородавках и ментоловой слизи. Он ощупывал им мое лицо.
Запах ментола меня немного освежил. Глаза сфокусировались.
Изучив мое лицо хобот начал сверхмедленное и сверхплавное движение обратно. На ходу успевая дотронутся до каждой встречной пылинки-кораблика.
По бокам выпеченной булки заметил ноги. Почти, как человеческие, но только на первый взгляд. С невероятно длинными пальцами. Около 20 см каждый, заканчивающиеся маленькими ножничками, как маникюрными, чье сухое клацанье- покашливание, будто срезают миниатюрную невидимую траву, рушило все барьеры восприятия.
Мое сознание уже проваливалось вновь в беспамятсвто, как я заметил уголком левого глаза движение на столе.
Моя чертова шариковая ручка писала мне что-то на белоснежном листе бумаги.
Ровным, бесподобно превосходным каллиграфическим почерком она выводила иероглифы. Я тупо и устало наблюдал. Она остановилась. Что-то сработало в ее чернильных мозгах. До нее дошло, что я не понимаю. Она немного подпрыгнула, как от удовольствия сразившей догадки, и вывела:
ВРАЩАЙ ГЛАЗАМИ!
Это единственное, что я мог делать. Страх сковал мое тело. Практически парализовал. Из горла доносилось странное клокотание, что-то похожее на хрипение или всхлипы.
Непонятная масса застряла в горле. Мысль, падающим одиноким кленовым листом, легла на мозг- язык.
Я начал вращать глаза против часовой стрелки. Вначале с трудом, потом все быстрее и быстрее. Картина поплыла. В желудке стало легче. Я уже почти хотел улыбаться, как вдруг Хлеб подскочил и опять ужасающе-противно запищал. Хобот молниеносно скакал по воздуху, словно набирая невидимый код. Клюв щелкал.
Место в районе хлебного живота вздулось и раздался хлопок. Точнее звука не было, и все же он произошел. Его живот лопнул и наружу вылезло нечто наподобие головы. Только волосяной частью вперед. Каждый волосок имел на конце изюминку- глазик, живой и с осознанием.
Хлебное тело осело и замерло. А волоски шевелились. Двигались.
Последовала немая команда и изюминки-глазки стали отсоединяться, словно сорванные пуговицы, и лететь в мою сторону.
Я хотел заорать. Хотел вскочить и убежать. Но был в оцепенении, и понял, что единственное мое спасение- вращать вновь глазами.
Опоздал. Да что ж творится?!
Наевшись, скрепки ползли вновь по моему телу, вонзаясь и виксируя глазные яблоки, веки.
Прикрепили губы к деснам, оставляя рот приоткрытым. Ноздри.
Изюминки-глазки, словно рой осколков стекла, забиваливались в пустоты моего тела. Со странной коммуникацией между собой. У них было разделение на иерархии.
Как и почему я до этого додумался? НЕ ЗНАЮ! НЕ ПОНИМАЮ!
Эти треклятые изюминки стали пожиратья мои мышцы, всасывая кровь, внутренности. Ломали и грызли кости.
Через пару минут остался всего лишь кожанный человеческий карскас, словно сдутый мячик. Внутри что- то шевелилось, как племя термитов, муравьев. Изредка мелькая в отверстиях носа или пустых глазницах, поблескивая.
Хлеб дернулся под невидимым движением кукловода и изогнулся в позе с желанием выпустить газы. Он напрягся. Волоски спереди мгновенно замерли, словно желудок схватил спазм. С задней части вылетело облачко теста. Оно зависло и переливалось фиолетовым светом в лучах солнца. Спазмы повторились 19 раз. 19 фиолетовых облачек теста.
Они в странном танце стали приближаться в сторону мертвеца, задумчиво останавливаясь, словно, чем-то любуясь или размышляя.
Они бережно, очень, очень нежно покрыли всю поверхность тела и впитались под кожу.
Я все это видел. Там был не я.
Там было не мое тело.
Я смотрел откуда- то, но не с боку. Не прятался.
Какой к черту Хлеб?
Какое фиолетовое тесто?
Как можно менять руки?
Заааачем резиновые сапоги???
Кожанная форма наполнялась пасто- изюмовой массой. Колдовство Хлебного Вуду сделало свое дело!
Когда я уходил, то заметил, как глаза трупа замерцали тусклым фиолетовым светом....
Эдгар Петерссон, Южная Африка, племя мамболо, 1873..."
Я дочитал статью. Еще раз проверил дату. Автора.
-Бред!
Скомкал бумагу и повернувшись, хотел было уже бросить в мусорку, как остолбенел- на кровати, напротив меня сидел Хлеб, в человеческий рост.
В районе, где у людей голова, что-то начало формироваться…