Имя Валерия Яковлева я открыл для себя давно по газетным публикациям, посвящённым истории нашего Отечества. А ближе познакомился с ним четыре года назад (вместе работали над книгой об Александре Пирогове “Его голос как океан”: он — в качестве редактора, я — корректора). Книга вышла в срок и достойно украсила юбилей великого певца.
Мне понравился серьёзный, несуетный взгляд В. Яковлева на наше прошлое и настоящее. Однажды попалась на глаза книга с его фамилией на обложке. Я прочитал её, как говорится, от корки до корки. Точнее, на обложке стояли две фамилии, и я не преминул задать вопрос по этому поводу. “Да,— услышал в ответ,— здесь я выступил в соавторстве со своим старым товарищем Петром Каданцевым. Замысел родился в его голове, когда он ещё носил форму морского офицера. Им были написаны несколько глав. И вся фабула, в принципе, была продумана. Предложил мне “довести до ума”. Название было определено заранее — “Набег”. Вместе с темой, разумеется. О том, как степные хищники — крымские татары — грабят и разоряют нашу землю, уводят из неё людей на продажу на невольничьих рынках в Тавриде. И как русские воины и простые горожане, селяне — наши предки — противостоят этому гибельному смерчу. Рукопись долго пролежала в столе и увидела свет благодаря финансовой поддержке руководителей ПКП “Техника-Быт-Сервис”.
Вскоре я узнал, что В. Яковлев работает над новой книгой, и поинтересовался: о чём она? “Решил проследить дальнейшую судьбу героев,— сообщил Валерий Иванович.— Довести их до 1521 года, когда Магмет-Гирей совершил очередной набег на русскую землю — самый, пожалуй, сокрушительный из всех, что были прежде. Некоторые исследователи сравнивают его с нашествием Батыя. И Рязань сия чаша не минула. Она выстояла, мало того, спасла “честь великого князя Московского”, по выражению замечательного историка Николая Карамзина”.
Потом мне стало известно, что рукопись В. Яковлева удостоена гранта областной администрации и готовится к печати под несколько необычным названием — “Шертная грамота” (разъяснение ему даётся на первых же страницах). Когда издательство “Узорочье” при Рязанской писательской организации предложило мне взять на себя труд корректора, я с удовольствием согласился. И вот книга, жанр которой автор определил как “историческое повествование в трёх частях с прологом и эпилогом”, вышла из печати, и теперь я хочу поделиться своими впечатлениями.
К началу XVI века разделы, усобицы, властные притязания продолжали сотрясать Русь. К этому добавлялась ещё постоянная военная угроза со стороны польского короля, крымского хана, казанских эмиров и беков. Всё большую опасность для государств Европы в борьбе за мировое господство стала представлять Османская империя. Через своих пособников — гиреев она пыталась посягать и на исконно русские земли. На этом историческом фоне и разворачиваются непростые, полные драматизма события.
Повествование изобилует множеством персонажей. Среди них есть и реальные исторические лица, имена и деяния которых отмечены в наших летописях. Тем не менее автору удалось избежать схематизма. Каждый персонаж полнокровен и индивидуален, каждому отведена своя “ниша” в сюжетных поворотах, порою весьма неожиданных.
Главных героев, по существу, два: парень из глухого мещёрского села Семён Хабаров, волей обстоятельств попавший в разряд служилых казаков, и последний рязанский князь Иван Иванович, по привычке называющий себя великим. Шаг за шагом прослеживая судьбы этих людей, как бы сравнивая их по нравственным качествам, автор пытается ответить на вопрос, который и по сей день тревожит умы наших сограждан: кто есть кто в своём Отечестве? Кто истинно, верой и правдой ему служит, ничего не требуя взамен, а кто преследует свои мелкие, подчас корыстные цели, пребывает в плену своих амбиций.
Исполнив воинский долг на дальнем порубежье, Семён возвращается на родину, в Рязань, к семье, сыну-малютке, друзьям-побратимам. А Иван, потомок князя Владимира Красное Сол-нышко и, выходит, самого Рюрика потомок, совершает побег в Литву. И судя по старинной “литовской метрике” (к ней автор обращается в эпилоге), князь неплохо там устроился под покровительством короля, с которым Русское государство вело беспрерывные войны. Впрочем, князя-беглеца использовали как разменную монету в сложной игре между хитроумным королем Сигизмундом и вероломным крымским царьком. И, значит, не было ему на чужбине полного человеческого счастья.
Семён же, претерпев невзгоды, выдержав удары судьбы, приходит к пониманию простой, в общем-то, истины. Отец Софоний, монах-летописатель, выражает её такими словами: “Радея за Русскую землю, вы одну большую правду в мире творите. Она и есть для всех общая, убогий. И общая любовь нас всех единит, общая радость побуждает положить жизнь свою и душу свою за брата своего”.
При знакомстве с романом мне закрадывалась в голову мысль: с иными персонажами, с их поступками, благовидными и не очень, я уже сталкивался. Невольно приходило на память изречение: “Камни прошлого — это ступени лестницы, ведущей в будущее”.
Однажды спросил мнение автора книги на этот счёт. Подумав немного, он ответил:
“Один из моих героев произносит такую фразу: “Не зная смуты прошлых лет, как постигнуть настоящее?” Так вот. В событиях пятисотлетней давности я увидел какой-то свет, падающий в наш сегодняшний день. Взять того же Ивана Ивановича с его гордыней, стремлением обособиться от “центра”, то бишь от Москвы. Недаром историк Дмитрий Иловайский назвал его “самым беспокойным рязанским князем”. Увы! Всё на свете повторяется”.
Писатель не учёный, он мыслит образами. Взявшись за историческую тему, он старается так преподнести события, чтобы отобразить дух эпохи, уловить колорит, как, скажем, художник “улавливает” погоду на своём живописном полотне. И здесь не последняя роль принадлежит языку произведения. В “Шертной грамоте” язык живой и выразительный, он густо пересыпан пословицами и поговорками. Что ж, без меткого слова, пусть сегодня и порядком забытого, и герои будут выглядеть некими бледными тенями, перемещёнными из прошлого в нашу действительность.
На мой взгляд, в повести В. Яковлева присутствует даже некоторая перегруженность, перенасыщенность местными выражениями и архаизмами, хотя они и привносят определённый исторический колорит.
За последние годы появилось немало интересных книг рязанских авторов, в которых они пытаются воссоздать картины минувших веков. Каждая по-своему интересна. Теперь в этом полку прибыло. Хорошо изданная, со вкусом проиллюстрированная (редактор Владислав Трофимов, художник Станислав Епифанов), повесть В. Яковлева “Шертная грамота” заняла достойное место на необозримом пространстве познания и осмысления исторического прошлого нашего Отечества.
Газета “Рязанские ведомости”, 7 февраля 2003 года