Пузырилось морское полотнище, сначала беззвучно, затем подкатывая к брегу шипя, и уже въевшись в песок оставались лишь радужные окружности на тяжёлом, крупного помола, песчаннике.
Медузы, как желе из аквариумных форм, овальной конфигурации, то всплывали выталкивая студенистую массу краями, то погружались выдохнув морской воздух из таких же желейных, как они сами, лёгких.
Ветер мёл барашки волновых вздохов, и они ссыпаясь исчезали в фыркающих гребнях моря.
Близился рассвет, казалось в море набросали расплавленных трупов и они, растворившись в солянистой эссенции, подкрасили воды таким алым винцом, что когда величаво и чуть пугнувшись, издалека вытащили красную тряпицу солнца, оно опьянило до слепоты, обезоруживая и вертясь.
Самые сложные шаги через буран льющихся каскадов, и,я как волнорез, пытаюсь разорвать монолитный бурлящий поток своим телом, но тщетно, пробив гребнем пузо, меня отбрасывает далеко, назад, и рвёшься пройти эту метель, которая выхлёстывает бичом южного моря.
Тогда вныриваешь в кипяточные извержения и проскочив, как на мерцающий жёлтый, великана солёного, пытаешься плыть, хотя движение напоминает тренажёр по плаванию, чем изящней стремишься выплыть из плена громад, тем резче бьёт тебя неведомая посейдонова сила.
Но вот наглотавшись наконец, кажется, стянул своё тело с бесконечного движения на месте, но как в ужастике «Челюсти», обнажается водянистая пасть,и вкрутив тело сверлом в рулет катит меня, словно снежный ком, ударяя всевозможными местами о гранитный, как чудится, остов обыкновенного дна.
И лежишь на бережку судорожно открыв рот рыбкой, и мысленно устало считаешь тумаки от боксёрского катания на валу.