Восьмилетняя Алиса смотрит на меня, оценивающе склонив голову. После внимательного осмотра решает, что я достоин доверия, и говорит, серьёзно и таинственно:
– В моей комнате, в шкафу с одеждой, живёт серый волк.
– Иногда такое случается, – отвечаю я.
Алису удовлетворяет мой ответ, она кивает.
– Мама говорит, я его выдумала, – делится она следующей проблемой.
– Мама просто не видит его, – объясняю я. – Со взрослыми такое случается. Ты тоже, когда подрастёшь, перестанешь видеть волка.
– А ты его видишь? – спрашивает Алиса.
Я подхожу к шкафу и открываю его. Между вешалок с одеждой, на задней стенке, расплывается отчётливое грязно-бурое пятно. Слегка пахнет хищным зверем. Разумеется, и первое, и второе – для тех, кто знает, куда смотреть и как нюхать.
– Сейчас его там нет, – говорю я. – Но я видел его нору. Место, откуда он вылезает.
– Ты не мог бы его прогнать? – просит Алиса. – Он меня пугает.
– Именно для этого я сюда и пришёл. Я – специалист по изгнанию волков и прочих злых монстров.
Алиса смеётся.
Следующие пятнадцать минут я тщательно заделываю дырку в Алисином шкафу, замазывая волчью нору. Потом вежливо прощаюсь с девочкой и иду в гостиную, где ждёт её мать – милая женщина тридцати лет, обеспокоенная повышенной нервной возбудимостью дочери, следствием которой стали галлюцинации.
Я заверяю её, что больше беспокоиться не о чем: невроз её дочери вылечен. Она натянуто улыбается, не очень-то мне поверив – но время убедит её, что я прав.
Алиса больше не будет пугаться волка из шкафа – просто потому, что волк больше не сможет туда пролезть.
На моей визитке указан перечень того, чем я занимаюсь: «Навязчивые фантазии, фобии, галлюцинации и ночные кошмары. Первый осмотр – бесплатно. Гарантированный результат». Как вы уже поняли, это ложь. Проблемы моих пациентов не имеют ничего общего с галлюцинациями и фобиями – последнее я оставляю психиатрам. У меня и диплома-то нет, так, нахватался по верхам.
… Вы когда-нибудь видели, как сквозь трещины на асфальте пробиваются деревья? Вот смотрите: ещё вчера ничего не было, только гладкая, ровная дорога. А сегодня – асфальт вспучивается, змеится трещинами, и вот, в центре бугра торчит зелёный росток, новенький и крепкий. Чтобы дорога не пришла в негодность, его нужно вырвать, корни выкорчевать, а на место испорченного асфальта положить заплатку.
Собственно, именно в этом и заключается моя работа – латать трещины, выкорчевывая из них опасные и вредные для дороги ростки. То есть, не для дороги: для нашей реальности.
… Паулю три года, он боится паука из-под кровати. Заколачиваю туннель под кроватью, но, увы, делу это поможет недостаточно – уж очень у мальчика живое воображение. Поэтому, подлатав ещё пару мест в его комнате, откуда вот-вот смогут пробраться хищные ростки, я долго и подробно разговариваю с его родителями. Объясняю, какой нежный и ранимый ребёнок им достался, и прошу на ближайшие пару лет переставить детскую кроватку в спальню родителей. Во избежание рецидива.
… Маргарите девять, и она боится маньяка на большом чёрном автомобиле, который может подстерегать её у дверей школы. У меня ноет в висках, когда я её слушаю: работка – хуже не придумаешь. Откуда я могу знать, в каком месте дороги пробивает этот чёртов тоннель?
Приходится снова врать.
– Марго, – говорю я, – этой машины на самом деле нет.
Марго выглядит разочарованной:
– Все взрослые так говорят. Но я же её видела!
– Я тебе докажу, что она ненастоящая. Когда увидишь эту машину снова, направь на неё вот этот прибор.
– Это ручка, – говорит Марго подозрительно.
– Это прибор, – внушительно говорю я, – который заставляет ненастоящие предметы исчезать из настоящего мира. Попробуй.
– Ладно, – соглашается слегка убеждённая девочка. – я попробую.
Она попробует, и, если направит приборчик не на обычную машину, а на пробившуюся через дырку в реальности – машина, и впрямь, исчезнет. В этом я не соврал.
Враньём было обзывать вещи, пугающие Марго, ненастоящими.
Кристоферу четырнадцать. Он смотрит на меня исподлобья.
– Я вижу оранжевых чёртиков, – говорит он скучным голосом. – И зелёных крысок. И гоблинов. И ещё много кого. Даже один раз видел крокодила в канализации. Наркотики не употребляю, не пью и не курю.
– Это замечательно, – одобряю я.
– Вы будете спрашивать меня о моих родителях? – интересуется парень. – О личной жизни? Может, попросите нарисовать мои видения? У меня собралась целая коллекция чудищ разного пошиба, вы ведь не первый психиатр, которого я посещаю.
– Враньё, – говорю я.
– Что – враньё? – от удивления Кристофер даже забывает саркастически ухмыляться.
– Я – не психиатр, – объясняю я. – Я – ремонтник. И ты, насколько я могу судить, тоже.
– А это как? – кажется, мне удалось его заинтересовать.
И это хорошо. Если мальчик и впрямь – ремонтник, если он видит не собственных монстров, которым сам проложил туннель своим воображением, а чудищ, вызванных другими людьми – это
просто прекрасно! Мне так нужен помощник, ведь наш мир ужасно хрупкая штука, если его не ремонтировать.
А ещё – я страшно устал постоянно лгать, и меня радует, что кому-то можно будет рассказать всю правду.