Автографы
(Из цикла «Памятные встречи»)
Иннокентий Смоктуновский
В 1958 году из Москвы в Крым в село Листовое в 25 км. от Евпатории к моей маме в гости приехала её подруга, известная еврейская писательница Шира Горшман. В конце двадцатых годов прошлого века на этом месте переселенцами из самой Палестины была
образованна еврейская сельскохозяйственная коммуна «Войо- Ново» (на эсперанто Новый быт).
Шира была в числе тех, кто приехал из Палестины, а моя мама приехала туда по комсомольской путевке с Украины. В коммуне они обе работали доярками. Спустя какое-то время, Шира вышла замуж за московского художника М.Горшмана и переехала в Москву с тремя своими несовершеннолетними дочерьми.
Сейчас она приехала в творческую командировку по заданию журнала «Советиш Геймланд» (Советская Родина), членом редколлегии которого она состояла, собирать материал о бывшей коммуне и коммунарах. С моей мамой они не виделись более двадцати пяти лет и ничего друг о друге не знали. Шира рассказала маме о том, как сложилась её жизнь в Москве, как она стала писательницей, о недавнем замужестве младшей дочери Шламиты, мужем которой стал артист Иннокентий Смоктуновский.
Я слышал, как она сказала о нем : «Он пока ещё малоизвестный актер, но чертовски талантлив. Поверьте мне – он станет знаменитым.» К ее словам я отнесся более чем скептически. Она почувствовала мою реакцию и, глядя мне в глаза, спросила:
- Что не веришь? Вижу, что не веришь, - Я отвел глаза и смущенно пожал плечами:
- Время покажет, Шира Григорьвна.
- Вот с этим я согласна. Сейчас он в Ленинграде у Товстоногова готовит князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского. Думаю, это будет бомба!
Фамилию Смоктуновский я услышал в тот вечер впервые, хотя к тому времени он уже успел сняться в эпизоде в фильме «Убийство на улице Данте» и в фильме «Солдаты» по повести В.Некрасова «В окопах Сталинграда», где сыграл Фарбера. Но в первом случае я его не запомнил, а второй фильм ещё не видел.
Шира Григорьевна пробыла у нас неделю. Читала нам свои рассказы и была в восторге оттого, что я понимал язык идиш. Она обладала огромной эрудицией, мы с ней много беседовали о литературе, музыке, живописи и очень подружились. Она пригласила меня приехать в Москву, в которой мне ещё не доводилось бывать.
В конце этого же года в Ленинграде в Большом драматическом театре(БДТ) состоялась премьера спектакля «Идиот» со Смоктуновским в главной роли. В «Советской культуре» написали, что в театре Г.Товстоногова появился актер, который не играет на сцене, а живет на ней.
Вскоре на экраны страны вышел фильм Калатозова «Неотправленное письмо» с Иннокентием Смоктуновским в компании с Татьяной Самойловой, Евгением Урбанским и Василием Ливановым.
Когда через два года летом 1960 года, я приехал в Москву, имя Иннокентия Смоктуновского уже было на слуху. Все кому посчастливилось увидеть его в роли князя Мышкина, единодушно отмечали, что Смоктуновский – это явление на театральных подмостках
Шира Григорьевна вместе с мужем, известным московским художником Михаилом(Менделем)Ефимовичем Горшманом и сыном Аликом, студентом техникума, жила в Бауманском районе Москвы, недалеко от метро «Бауманская», в переулке Посланников,7. Двухкомнатная квартира с мансардой располагалась на третьем этаже трехэтажного дома. Дом был деревянный, очень старый, с перекосившимися и скрипучими половицами на лестничных пролетах.
Когда я приехал, меня поместили в мансарду, под самой крышей. Спал я на раскладушке. До переезда в Ленинград в мансарде жили Иннокентий и Шламита (Соломка, как он её называл). Здесь же родился их первенец Филипп.
На второй или третий день моего пребывания в Москве, в мансарде появилась вторая раскладушка и Шира Григорьевна сказала, что завтра из Ленинграда приедет Смоктуновский, которого пригласили сниматься в каком-то фильме. К вечеру следующего дня я вернулся из города и на лестничном пролете третьего этажа увидел спину молодого мужчины, который, наклонившись, чистил на ступеньках обувной щеткой туфли.
Бросились в глаза его белые носки, и мне почему-то показалось странным: черные туфли и вдруг белые носки. В провинции тогда такого ещё нельзя было увидеть. Он перегораживал мне дорогу. Я остановился, и в этот момент он, выпрямившись, повернулся ко мне лицом:
- Вы, наверное, тот самый Золя из Крыма, сын коммунаров. Ну, здравствуйте. Иннокентий,– представился он и протянул мне руку.
- Тот самый, - ответил я, пожимая его руку. Шира Григорьвна пригласила нас к ужину.
В мансарде между двумя раскладушками стоял небольшой журнальный столик, а на нем большое блюдо с сосисками, нарезанный бородинский хлеб, горчица, две тарелки, ножи и вилки.
- Я с дороги - проголодался,- сказал Иннокентий и сразу начал есть, а я несколько замешкался.
- Ну, что же, Вы Золя? Не смущайтесь. Жрите сосиски,- и засмеялся своим характерным
смехом.
- Первый раз в Москве?– Я кивнул:
- Да.
- Вы приехали покорять Москву или знакомиться с ней.
- Конечно, знакомиться,- смутившись, ответил я, дожевывая сосиску. Скажите, Иннокентий, а в каком фильме Вы будете сниматься?
- Рабочее название «До будущей весны». Я буду играть сельского учителя. Допив горячий чай, приподнявшись, потянулся и зевнул:
- Ну,Золя, что, будем укладываться, Завтра рано вставать. Съемки в Подмосковье, где-то на Истре.
Когда утром я проснулся, его уже не было – он уехал на съемки. Несколько дней он не приходил ночевать, потом появился усталый и, как мне показалось, осунувшийся.
В комнату вошла Шира Григорьевна, в руках она держала том Хемингуэя. Вся семья Горшман увлеклась чтением этого писателя. Увидев книжку, Иннокентий членораздельно произнес:
- К литературе страсть имея,
Купил я том Хемингуэя.
Прочел весь том до корки я,
Не понял ни хе- мин-гуя.
И зашелся заливистым смехом.
- Ну как Вам, Иннокентий не стыдно, -начала его журить Шира Григорьевна.
- Не слушайте, Золя его глупости. Лучше возьмите и прочитайте «Старик и море».
Следующий день Иннокентий был свободен от съемок, и я слышал, как он по телефону договаривался с Евгением Урбанским о встрече. С ним они подружились на съемках фильма «Неотправленное письмо».
Незадолго до его ухода на встречу, я осмелев, рассказал ему, что увлечен театром и уже несколько лет играю в самодеятельном театре, показав альбом с фотографиями из спектаклей, в которых я играл. Когда он начал смотреть фотографии спектакля "Предложение" по Чехову, с моим участием в роли Ломова, то начал долго, буквально до слез, смеяться. Я почувствовал себя неловко и уже пожалел, что показал их ему. Досмотрев альбом, он сказал :
- Нет, Вы посмотрите! Какая искренность и как естественно. Без присущего многим профессионалам театрального пафоса и позерства,- и похлопал, как бы аплодируя.
Когда я уезжал из Москвы - не решился попросить у него автографа, но он сам достал фотографию(кадр из фильма «Неотправленное письмо») и прямо на самой фотографии написал:
" Ну же нажимайте, и все будет так, как Вы того пожелаете". А на обратной стороне
добавил: " Золе в память о Московской мансарде и разных- всяких разговорах от И.С.
Попрощавшись с ним, я в тот момент ещё в полной мере не сознавал с какой необыкновенной личностью и с каким гениальным артистом свела меня судьба.
Зная, что из Москвы я еду в Ленинград, он попросил меня навестить на даче в Комарово его семью, жену Соломку и трехлетнего сына Филиппа, передать им привет, рассказать, что у него все в порядке. (В то время телефонной связи с дачным поселком не было. В подарок Филиппу он передал игрушечный автомобиль "Волга".
Прошло много лет, но я хорошо помню, как Филипп, обрадовавшись подарку, когда я уходил, попросил меня передать папе, чтобы он купил настоящую "Волгу."
:
-