Удавка

               

              Эпиграф.

Вдоль дороги лес густой, с Бабами – Ягами,
А в конце дороги той, плаха с топорами!
В. Высоцкий – из песни «Моя цыганская».

    Событие, о котором пойдет ниже  речь, произошло,  несколько  лет  тому назад. Но  вначале небольшое отступление от темы.
    В соседнем селе  Пощупово, находится Свято Иоанно – Богословский мужской  монастырь, который  принадлежит  Рязанской епархии.
     А история его насчитывает,  чуть ли не  восемь веков.   
     Расположен   монастырь  на высоком правом берегу реки Оки. 
    Смотрится он конечно  красиво,   сверкая своими золотыми куполами издалека,  особенно со стороны поймы реки.
     А колокольня монастыря, высотою в 76метров,  вообще видна за   много километров.
     Посмотреть можно здесь   http://www.obitel-bogoslov.ru/
    Но это сейчас, после того, как монастырь  восстановили.
    А до этого он  находился в плачевном состоянии, как и многие  монастыри и храмы, которые пришли в упадок за время правления  КПСС.
    И вот неспешно, стали этот монастырь обживать  монахи, и обустраивать свое хозяйство, как внутри монастыря, так и за его пределами, на землях принадлежащих монастырю. 
   Люди, посвятившие себя служению Богу, и надо отдать им должное, сильные Духом. 
    Только сильные  люди,  способны, и могут, оставив   мирскую жизнь  уйти в монастырь.
    Это люди особого  склада ума и характера.
    И,  наверное, неспроста в Библии сказано: - «Я есть пастырь добрый, и знаю моих, и мои знают меня».
    Что по моему разумению, в переводе на современный язык означает,   что  изначально при рождении человека,  Господу известно, кто  пойдет за ним и  посвятит себя служению  ему.
    И люди,  посвятившие себя служению Господу, так же знают это.
    В монастыре  у каждого  насельника есть послушание, которое он  усердно выполняет.
   И поскольку хозяйство у них, по причине их  старания  и прилежности, стало большое,     то приходится им нанимать селян на  какие - то виды работ.
   Это, как правило,   люди из соседних деревень и сел,  или  пришлые издалека странники, занесенные суда волею  судеб,   которые там и  живут.
               
    Ну а теперь вернемся к теме  рассказа.
    Приехал я, как - то  в очередной раз  проведать мою маму, в  соседнее с монастырем село, где я родился и вырос, и где прошла моя  юность.
    Стояла теплая осень.
    Красивая, в своем разноцветном лиственном наряде.
    И настроение  мое было под стать  осеннему пейзажу.
    На  душе было спокойно, и   не   суетно.
    Как впрочем, и каждый раз, когда я приезжаю из города в свое родное село.
    И всякий  раз, когда я выхожу из машины и захлопываю за собой дверь  автомобиля, то, как будто с души, сваливается какой - то тяжелый груз, который  постоянно тяготит Душу,  там в  этом шумном,  суетном городе.
    Здесь же на природе совершенно другая жизнь.
      Размеренная,  спокойная, не  терпящая суеты  и чрезмерной заботы  о   своем теперешнем  благополучии.
  Здесь все по-другому.
   И не  столь важно, как  ты одет. 
   Модно или  так себе.
   И на какой машине  ты приехал.
   Не важно, все это.
   Здесь важнее другое. 
   Светел ли ты Душою, горят ли твои глаза при встрече с односельчанами.
    Есть ли в них искренний  интерес к собеседнику.
    Сохранилась ли в тебе людская доброта, которую там,  в этом  городе легко  утратить, потому, что  в городе каждый сам за себя.
    Вот все это, наверное,  и    позволяет  чувствовать себя  здесь в родном селе  именно таким образом.
    Возможно, я идеализирую ситуацию по складу своего Душевного состояния, но чувства мои именно такие.
   А  проведя, какое - то время с мамой, пообщавшись, я засобирался обратно в дорогу, в город.
    Но,  как известно материнское сердце   чувственное и заботливое, и по этой причине, она мне «приказала» никого по дороге не сажать.
    А то мало ли лиходеев в  это  «чудное» время.   
    На, что я улыбнулся, и, что бы ни огорчать ее сказал: - «Ладно,  ма».
    Но, как был я «неслухом»  по мнению матери, так и им остался.
    И вот не отъехав и  двух километров от села, вижу  идущих  по обочине дороги двух людей.
    Один в  монашеской одежде, а второй в обычной одежде, как говорят в армии, в  штацкой.
   Так - же  военные люди  говорят  про человека, который не служит,  что он штацкий человек.
   Ну, думаю грех не подвезти людей, тем более монах идет, и уж от него - то  лиха ждать не придется.
Останавливаюсь, и спрашиваю, куда им надо.
  Они отвечают, что в Кузьминское.
  Это   по пути, и  я их сажаю, причем  монах садиться сзади, а второй  спереди.
   Тронулись, заговорили.
  Штацкий, меня и спрашивает: - «Что - военный что ли?», видя мою  форму одежды.
  А я надо сказать,  в дорогу надеваю камуфляж, военную форму, потому, как чистый хлопок и практично, короче люблю я военную  одежду.
  Отвечаю ему: - « Нет, служил срочную,  в свое время.  Просто люблю  военную форму.  Она у меня ассоциируется с армейским  порядком  и дисциплиной, которую я люблю».
   На что он  утвердительно мотнул головою и замолчал.
  А далее немного погодя он, достает из кармана кусок веревки,  прочной такой, переплетенной, и начинает наматывать ее, сначала на одну  ладонь своей руки, потом на вторую.
   И стал так подергивать ею, натягивая ее  и поглядывая на меня из - под лобья.
  А я надо сказать,  несмотря на то, что уже и виски подернулись  сединою, а все еще сохранил,  какую - то детскую  наивность, и  доверчивость к людям.
   Короче про таких, как я  в народе говорят, что он лопух и его можно  обвести вокруг пальца.
   А, что сделаешь, раз уродился таким.   
   Вот я и думаю: - « Чего это он задумал?»
  А когда поглядел в зеркало заднего вида, то увидел, что   монах сидит совсем бледный  и даже не дышит, как мне показалось.
   Только тогда, где – то, где-то,  до меня «лопуха», стало помаленьку доходить, что этот, сидящий со мною рядом, затеял неладное.
  И что монаха, наверное, отправили сопровождать до дому, этого буйного, 
  очевидно,  работника монастыря.
  И  приглядывать, за ним по дороге,  что  бы он,  не сотворил, чего не доброго.
  А «прозрев», наконец,  я подумал, что если он накинет на  мою шею свою удавку, то я резко сверну в кювет на всем ходу, и тогда еще неизвестно, чья возьмет.
 С этими мыслями я прибавил газу, на всю мощность двигателя,  и стал немного повиливать из стороны в сторону, что бы отвлечь  внимание этого работничка.
  Надо сказать это сработало.
  Он насторожился, и стал больше глядеть  на дорогу, нежели   на меня.
 А тут за поворотом, недалеко,  на развилке дорог,  стоит человек, и «голосует» подняв руку.
  Это обстоятельство, наверное,  и сыграло значение.
  Лишний свидетель появился.
   А подъехав к нему и остановившись, я их высадил, и  посадил новенького попутчика.
  Тем более  что мне далее  налево в город, а им направо в Кузьминское.
  Дай Бог мужества, и Духовной крепости  этому монаху, далее сопровождать этого  человека, с веревкой в руках.
 Думал я, отъезжая прочь.
 Возможно, какой - то читатель скажет, что надо было «хорошенько» разобраться с этим чудиком,  когда остановились.
 Да но тогда он бы мог «отыграться»  на своих близких, придя домой, или на ком то еще, попавшим под руку.
   И кто в таком случае был бы виноват?
Да и человек я миролюбивый по натуре и  крайностей не люблю.
 Опять же сказано: - «Неисповедимы пути Господни».
 Может это Господь,  проверял меня, что называется, «на любовь»?
 Как знать, как знать?
А, что вы думаете, уважаемый читатель по этому поводу?

                Эпилог.
     Если перефразировать одну из заповедей блаженства, можно сказать так: - «Блаженны  наивные, ибо от них скрыто коварство помыслов  людских». 


А.И. Копин
 13.04.2012г