Вместо предисловия
Есть вещи, о которых страшно говорить, но еще страшнее молчать…
Бывает так, что мысли, беспорядочно путаясь, заставляют все тело дрожать мелкой дрожью. Дрожь – это нервы… Наверно, в таких ситуациях принято плакать, но… Если по этим щекам и катились слезы, то только сухие, глухой болью отдаваясь в глубине сердца.
Это слабость.
* * *
Она вновь подошла к окну и, словно съежившись, облокотилась на край широкого подоконника. Возможно, бледная женщина была когда-то яркой и полна жизненных сил… Возможно, выцветший цвет крашеных волос и небрежная полнота лишний раз свидетельствовали о невозможности изменить жизнь…
Ее опустошенный взгляд безразлично блуждал по треугольным крышам домов, серым разбитым дорогам, мелькающим машинам и беспокойным фигуркам людей. Весна… Летел пух и отцветала акация. С каким-то неясным остервенением безжалостный ветер теребил мутно-белые цветки деревьев, осыпая прохожих увядшими лепестками. Ветер гнал облака. Безвинные и беспрекословные они, вопреки земной суете, неспешно ползли по небесным просторам. Иногда, словно сопротивляясь бесцельности своего бытия, огромные облака замирали над городом и пытались укрыть собой свет белый…
Женщина старалась избегать солнечных лучей, ослепительно отражающихся в золоченных храмовых куполах… Но в безграничном просторе убегающих полей и яркой лазури неба взгляд то и дело цеплялся за возвышающийся крест, скользил по краям желтых арочных сводов и следил за мерным движением колоколов. Ее сердце начинало тревожно биться, наливаясь тяжестью неясных предчувствий. В определенные моменты становилось трудно дышать, и женщина ловила себя на мысли, что она находиться в вакууме и безотчетно любуется христианской святыней. Должно быть именно там ее ждал желанный и чудодейственный покой.
Словно из другого измерения донеслись чужие шаги, а вместе с ними исчезло очарование, вернулась томительная тяжесть волнений… В последнее время все шло не так. Она еще цеплялась за надежды и мечты, но понимала бесполезность своих действий. Надо что-то менять… кардинально, глобально… Женщина привычно достала колоду карт, перетасовала, думая о том, что уже несколько тысяч раз собиралась выкинуть их и не заниматься фигней… Механично достала две карты – Повешенный и Смерть. Таро суть символы. Для себя пометила в блокноте: «Необходимость жертвы для перерождения, начала нового этапа жизни… возможно потеря (разрыв?) близкого человека». Женщина в очередной раз была готова не верить картам и, чтобы отвлечься, постаралась погрузиться в работу, ведь и здесь она умудрилась «накосячить».
Склонная к построению воздушных замков из мечтаний, через некоторое время женщина начала улыбаться, той самой милой, едва заметной улыбкой влюбленной девушки. В последнее время все ее естество тянулось к нему, сердечно милому, восхитительному и единственному. Влюбленная, она чувствовала, как преображается в его присутствии – хочется летать, улыбаться и быть счастливой. И она была счастлива, когда «ее» мужчина был рядом – на душе становилось спокойно, мягко, уютно… Несомненно она могла часами любоваться его мягкими чертами лица, ослепительной улыбкой и солнечным взглядом… Ей хотелось окружить его заботой, тонуть в объятиях его сильный рук, губами касаться губ… Женщина мечтательно откинулась на спинку кресла. Ее взгляд невольно упал на запись в блокноте…
Отрезвляющим ударом в голову пришла мысль: вероятность того, что она тоже ему нужна, равна ноль целых ноль десятых… Счастливая улыбка соскользнула с ее лица – неужели опять что-то испортила. Терзаемая сомнением, желанием распять себя, женщина написала смс: «Прости мня…» Он не поймет ее переживаний. Она сама не понимала, но не хотелось терять иллюзию счастья, не хотелось терять надежду на то, что когда-нибудь он подойдет и просто обнимет, не спрашивая ни о чем… надежду на то, что он когда-нибудь будет рядом…
Раздался телефонный звонок… - снова другая реальность и мир чужих звуков…
- Ты когда домой? – на другом конце провода всхлипывала девушка. – Давай быстрее… Ты мне нужна…
- Нужна… это уже хорошо… - домой идти не хотелось… вообще ничего не хотелось… Женщина вновь погрузилась в пространство равнодушия и мрачных предчувствий. Наваливалась усталость и апатичность жизни.
Дорога домой казалась вечностью…
* * *
- Что ты так долго? Я же сказала: бегом домой! – на вечер была запланирована поездка всем семейством на Дон. Неужели походные сборы так нервировали сестру?
- Я иду…Не переживай, еще есть время и мы успеем…
- Папа напился… - неожиданно невысокая девушка расплакалась. Не смотря на свой рост и хрупкую внешность, она была очень сильной девушкой. Слезы для нее большая редкость. Женщина тяжело вздохнула: желанный отдых отменяется, дома был скандал… - Он хотел повеситься…
В эту же секунду женщина почувствовала как кровь отхлынула от головы, гулко ухнуло сердце и закачалась земля под ногами. Она оперлась на дверной косяк и отпустила из рук сумку…
- Где он? – прошептала женщина.
- В сарайке…
- Живой?
- Вроде… Я боюсь…Ты была так нужна… Натя воет, у отца крышу сносит… Пьяный он только тебя слушает…
Пытаясь более или менее ровно держаться на ватных ногах, спотыкаясь на лету, она кинулась к кирпичному строению во дворе. Папа лежал среди коробок и инструментов, неестественно раскинув руки и опрокинув голову. На красной шее бледнела небольшая полоска. Почему в голове пронеслось: хорошо, что не синий… С потолка свисала веревка… Казалось, что от природы смуглый, жилистый и жизнерадостный, он был слишком бледным, в миг постаревшим и каким-то съежившимся, маленьким. Женщина протянула дрожащие пальцы к шее… Он был теплый, но услышать пульс она не могла из-за бешенных ударов собственного сердца… в этот момент она ничего не могла слышать. Слегка пошлепала отца по щеке…
- Эй, пап, ты чего? – а когда увидела болезненное движение лица, добавила. – Охренел?
- Отвали… Иди домой… - слышать нецензурную брань от взрослого родителя было мягко сказать не привычно. – Где моя дочь?
- Пап, это я… Открой глаза… - неожиданно из глаз хлынули слезы, они пеленой застилали очки… скатывались к губам, капали на мужское тело. Женщина без умолку что-то говорила, не понимая, что именно, и плохо связывая по смыслу слова. Безуспешно пытаясь поднять тяжелое тело отца, она старалась выхватить из его жалоб и гневных выпадов важные моменты, которые могут прояснить, что же здесь случилось. По-видимому, младшая сестра забрала деньги, был скандал… большой скандал… Он устал, очень устал… и хотел нечеловечески напиться…
- Ты брала деньги?
- Да… Он уже и так выпил много… я не хотела, чтобы он пил…
- Уйди…
- Я принесу ему деньги…
- Не надо… уйди…
Девушка покорно, глотая слезы, ушла. Женщина пыталась поговорить с отцом, ведь они неплохо понимали друг друга. Разговор не совсем клеился. Отец просил оставить его одного, не мешать ему жить… Он говорил много, долго… Говорил то, что давно болело и просило вырваться наружу. Некоторые слова ранили, с болью впивались в сознание… но она слушала, молчала…
- Папа, давай отдохнем… пожарим шашлыки… на рыбалку мы уже не успеем… Все будет хорошо… Это просто сейчас трудно… а завтра станет легче…
- Да, конечно, я же обещал…
Они не смотрели друг другу в глаза… Мужчина разжег мангал, достал замаринованное мясо, взял деньги и… ушел… молча, никому не сказав ни слова.
Послесловие
Время близиться к полуночи… Неуклюжая женщина старательно пыталась себя занять расклейкой разноцветных стикеров на ярко-голубые буклеты. Иногда она подходила к окну, всматривалась в бесконечную даль ночного неба… машинально тасовала колоду старых карт… Она давно хотела забросить с гаданием, но сейчас было страшно открывать причудливые арканы… В другой комнате спит дочь, нервно всхлипывает младшая сестра, кажется по ее щекам тоже текут сухие слезы… Скрестив руки и обняв себя за плечи, она безмолвно утешает себя: «Все будет хорошо…Есть вещи о которых страшно говорить, но еще страшнее молчать…»