Приезжая, каждый раз в родные места, я искренне удивлялся чудным их изменениям и только не обращал должного внимания тому, что более всего нас связывало с детством. Однажды, с подачи друзей, мне попала в руки фотография родной реки и в памяти поплыли воспоминания далекой, конца пятидесятых годов, истории.
Солнечный зайчик, прокравшись в кровать, спрыгнул мальчику на лицо. А, как вставать не хочется. Славка, лениво потягиваясь, свешивает ноги на пол, трет кулаками глаза, скребет за затылком. Через раскрытое окно, выходящее в огород, доносится размеренное постукивание тяпки. Видно бабка Агриппина с раннего утра копается в огороде. Хорошо бы поскорее дунуть на речку, прихватив чего-нибудь, порубать. Но едва он на цыпочках вступает в сенки, как доносится ее окрик:
- Куда твою душу понесло, Асмодей окаянный, снова на речку?
Ссориться с бабкой ему не хочется. Во-первых – надо поесть; во-вторых – бегай не бегай, возвращаться – домой. Незаметно сигануть не удалось. Надо начинать с другого конца.
– И чего распыхтелась с утра? – наступает он, – Вовсе никуда не собираюсь, только бы чего-нибудь поесть?
– Ишь, чего захотел? – беззлобно шумит она, – Ты еще со вчерашнего не сбегал. Лучше поправь кадку у сеней под стоком, а то по дождю и ведра воды не соберешь?
Славка расстроился. Бочка давным-давно рассохлась. Стянуть бы клёпки? Да нечем, обручи давным-давно проржавели, Начни их осаживать, тут же лопнут. Он призадумался. Не зря же никто в округе не ладил ничего лучше его. И с этой ли бедой ему не справиться? Только вчера с Колькой Фроловым мерились поджигами. У того с тридцати спичек дуло разнесло вдрабадан, аж лицо попалило, А его поджиг – с целого коробка доску в десяти шагах насквозь шарахнул. Вспомнил, стреляли за конюшней почты, где валялся мусор. Там Славка и заприметил три куска старой проволоки. Да, хоть они и никому не нужны, утащи-ка их среди бела дня – такой шум поднимется. И бочку ведер на двенадцать попробуй размочить – воды не натаскаешься!
– Во-о! – неожиданно осенило его, – Воду таскать не надо, только бы клепки не разлетелись, пока докачу кадку до реки. – И продолжал вслух, – Баба! Я бочку в заводи размочу, только дай мне что-нибудь на дорожку.
Агриппина довольная, что добилась своего, сполоснув руки, заспешила покормить «Асмодея», а у того уже были свои планы. Бочку он повезет на тачке. А вы знаете, какая у него тачка? С трещоткой и тормозом. А какие колеса? – два широченных подшипника, недаром же он целую неделю следил за мастерской, где ремонтировали трактор. На нижней полочке Славка катал малышей. Бочка на ней уместится, только ее подвязать, чтобы не болтало. Он сразу взялся за дело, пять минут и бочка на «таратайке», А тут и бабка зовет похлебать тюрю.
Знаете, как собираются ребята на селе? Пока Славка возился во дворе с бочкой, дюжина глаз сверлила щели забора. И когда он вылавливал из тюри, слегка приправленной постным маслом и чесноком, последний мякиш около калитки уже толпилась ватага, готовая в любую секунду тронуться в путь.
– Всем по семь, поварихе сорок семь! – протараторил Славка, толкая в карман оставшийся кусок хлеба.
Зайдя в кладовку, он взял топор, сунул за пазуху поджиг с парой коробок спичек, и вышел во двор. Тачка заскрипела, протискиваясь в калитку и под крики малышни: «Дай я, дай я…», – понеслась по улице.
Вот и почта. Компания подошла к ней со стороны конюшни. Славка перемахнул через забор. Изогнув вчетверо куски проволоки, он протолкнул их под прясло. Друзья бросили проволоку в бочку и покатили в обход к реке, а он не спеша вышел через ворота
Ребят он обогнал и, выйдя на берег, взялся за дело, Из небольшой дощечки, попавшейся ему на пути, он успел наколоть несколько колышков, прежде чем услышал шум приближающейся ватаги. Располагаться на правом берегу было бессмысленно, ибо там не было ни одной заводи, что бы замочить бочку и они по мостику сразу перебрались на другую сторону. Кроме того, на левом берегу была у них маленькая тайна. Посредине высоченного яра, на десятиметровой высоте, ребята стали рыть пещеру. Ведь находили же многие путешественники в гротах клады, а чем они хуже?
Да взять и того же Витьку, он хоть и старше их, но прошлым летом ездил с отцом на Катунь. Пошли они на рыбалку. Отец рыбу ловит, а Витька на отмели «блинчики» запускает. Вроде как одиннадцать штук насчитал. Начал гальку опять собирать. Глядь, а под ней камешек лежит. Схватился за него, а он такой тяжеленный. Не бывает таких. Позвал отца показать находку. Отец как взял его в руки, так и сел сразу в воду.
- Сынок, да ты самородок нашел.
Пошли сдавать. Долго после их проверяли, где да как камешек нашли, но денег много дали. Хватило новый дом купить – здоровенный такой, мотоцикл ИЖ и Витьке новый вельветовый костюм с ботиночками «Цебо» справить. А они уже сколько нарыли?.....
Берег, постоянно подмываемый рекой, был причудливо изрезан пересечением увалов и высоченных яров. А там, где река от них отступала, обнажая наносные равнины, было воплощение райских садов, сплошь покрытых кустами черной смородины, стоявшими под зонтиками черемухи. Далее следовали поляны, покрытые россыпью цветов на малахите трав. А если подняться по краю увала на самый верх, то за березовой окантовкой берега были места, сплошь усеянные земляникой.
Недалеко от тропинки, поднимающейся по краю увала, под кустом ивняка Славка нашел голубиное гнездо. А он в «сизокрылых» толк знал. И если бы они были простые дикари, а то настоящие трубачи, которых он прикармливал и для которых прихватил краюху….
Стало припекать, Ребята, затопив бочку в заводи, понеслись в реку, сверкая голыми ляжками, и извергая из реки мириады бриллиантов водяной капели, искрящейся в лучах солнца. Чуть искупнувшись, Славка подошел к бочке. Пора бы делом заняться. Бочка уже не громыхала клёпками, но поставленная на дно, фонтанчиками низвергала воду между них во все стороны. Он взял проволоку и неплотно опоясал ей по три раза каждый обруч. Затем затолкав под неё колышки, стал их проворачивать, обжимая обручи. Много крутить не пришлось. После двух трех оборотов проволока стянула клёпки и течи как не бывало.
Славка затопив бочку и стал с ребятами играть «вдогонки». Играли долго, до гусиной кожи, и, когда уже не попадал зуб на зуб, вылезли на горячий песок косы правого берега, расположенного напротив яра. Сначала просто грелись, поочередно подставляя под солнце то грудь то спину, а отогревшись, стали заниматься кто чем. Кто-то бегал с воды на песок, печатая на груди причудливые фигуры, кто набивал оскомину в кустах смородины и только Славка опять занялся делом. Достав завернутый в холстину поджиг, он степенно стал его заряжать. Сначала, промасленной тряпочкой, намотанной на гвоздь, прочистил дуло, затем зачистил его сухой, и уж после этого стал крошить в него головки от спичек. Искрошив коробку и уплотнив заряд, он забил в дуло шикарный пыж, Затем, опустив туда точно раскатанную по «калибру» пулю, запечатал ее сверху куском бумаги. Еще вчера ребята затащили в пещеру широченную доску, чтобы проверить, прошибет-ли ее пуля метров с тридцати. Можно стрелять. Вскинув поджиг, он услышал крик ребят: « …Смотри, смотри…». Его взгляд невольно устремился вверх. Прямо над ними коршун гонял его голубку. Времени для раздумий не было. Он чиркнул коробкой по запалу, и, вскинув руку в сторону супостата, выстрелил. Сухо, разрывая барабанные перепонки, хлестнул выстрел. Коршун, потеряв несколько перьев, тяжело махая крыльями начал уходить в сторону, а голубка низом упорхнула в кусты…
Настроение Славки стало хуже некуда, кое-как зарядив поджиг и почти не целясь, он выстрелил в доску. Его сверлила одна единственная мысль: « Что с голубкой?» Оставив ребят, на месте он по тропинке стал подниматься верх, наказав им не идти за ним, пока не даст знать. Чтоб не спугнуть голубку, к гнезду он подходил на цыпочках. Она узнала его, не подавая никаких признаков беспокойства и, тихо воркуя, сидела на яйцах. Он несколько раз погладил ее, затем, раскрошив хлеб, покормил с руки.
- Дня через два-три пойдут пикусята, - думал он.
Отойдя от гнезда, он дал знать и остальным следовать за ним, и через несколько минут все уже были наверху. Река, постоянно подмывавшая левый берег, время от времени брала свою дань. И ребятам приходилось время от времени смотреть, что она приготовила поглотить на сей раз. Прямой угрозы своему гроту они не увидели, но справа от него, рядом с заводью, метрах в двух от обрыва зияла огромная трещина, готовая в любой момент обрушить отделившуюся от берега его громадную часть. Рядом с трещиной росла береза. Покореженная снегами и ветрами, она не вымахала высоко вверх, а раскинула свои широкие ветви прямо над трещиной.
- Да,- сказал Славка, - если берег обвалится, все сползет вниз. Пещеру, конечно, не заденет, но часть ступенек к ней внизу будет не нужна.
Колька Фролов, которому позволялось принимать участие в важных решениях, его поддержал:
- Да, сейчас не обвалится, если не пойдет дождь.
- Похоже, что так, - добавил Славка.
С тем ребята и отошли от берега, чтобы полакомиться земляникой. Через полчаса им надоело и это занятие. И они с шумом и гамом, обгоняя один другого, понеслись по тропинке вниз, оглашая окрест диким воем.
Искупнувшись, друзья решили проверить, а что же с доской, попал Славка в нее? Да и, кроме того, нужно было немного, расширить грот, ибо копать далее вглубь Славка уже никому не позволял, могло все обрушиться и придавить их землей. Но и тех полутора метров, что они прокопали в слежавшейся за века глине, вполне хватало уместить полдюжины ребятишек. Да и не всем позволялось туда и подниматься. Малышне начальных классов, кроме Еремы и Шабала (они отсидели по два года во втором и третьем классах), категорически запрещалось совать нос даже на ступеньки, ведущие в грот, да и Борьку Черноглаза, хоть он и перешел в пятый, тоже не пускали туда подниматься по его нерешительности, как разумели они. Но, на сей раз что-то клюнуло его, Пока ребята подходили к ступенькам, он уже поднялся метров на пять и почему-то выше не двигался. Ребята не поняли, что случилось и гуськом, друг за другом стали подниматься вверх. Добравшись до Борьки, Славка рыкнул на него, что Черноглаз медленно, с трудом отрывая ноги от ступенек, стал подниматься выше.
Все наверху. Сначала внимательно осмотрели доску, но, сколько они ее не разглядывали, следов пули было. Несмотря на это никто не усомнился Славкином превосходстве, да и сам он нисколько не расстроился по этому поводу. А Колька напомнил, обращаясь к Славке:
- И здорово же ты шарахнул по коршуну, аж перья посыпались во все стороны.
И Борька, которому в доброе время не полагалось лишний раз открывать рот, вдруг добавил с видом знатока:
- Поджиг, что надо, только еще не пристреленный.
Так и порешили. Обломками лопат, что были на верху, ребята немного закруглили бока грота. И то, что ничего интересного в нем не нашли, не беда. Вот на железке под мостом они видели камни, в которых крапины желтые и блестящие. Так что, если хорошенько там покопаться, может чего-то и найдут. Внимательно осмотрев все сверху, Славка заметил, что слева на горизонте показались кучевые облака. Это при недельном-то пекле, который грозил спалить все до тла, если в течении ближайшей тройки дней не пойдет дождь..
- Вот, Агриппина то обрадуется, - подумал он, - к утру обязательно дождик натянет. Да и бочка уже хоть куда.
Ребята по одному начали спускаться вниз и только Борька чего-то медлил. Обычно первым спускался Колька, за ним остальные и замыкал группу Славка, а тут…
- Ты, чего рот разинул, - спросил Славка.
- Я что-то боюсь-, с легкой дрожью в голосе ответил тот.
- Вот еще незадача, если Борька не спустится сам, ему никто не поможет. Никакой кран сюда не поднимется. Если сверху люльку делать и на ней его спускать, сколько времени уйдет? А, шум, какой будет? – думал Славка и сурово насупившись, сказал:
- А сюда тебя кто просил лезть? Тебе разве не говорили, что нечего здесь делать? – потом немного подумав, добавил, - Вот, что будем делать, сначала начну спускаться я, а ты потихоньку за мной. Свободной рукой я буду выставлять твои ноги на ступеньки. А где браться руками, ты и сам увидишь. Только, чур, вниз не смотреть. Хорошо?
Увидев на обреченном лице Борьки подобие согласия, Славка подошел к краю. Осмотрев все, он рассудил:
- Обрыв чуть с уклоном, ступеньки, пробитые в глине крепкие и тоже вовнутрь, не осыпятся, Только бы он вниз не смотрел.
И, еще раз окинув Черноглаза взглядом, ободряюще добавил:
- Поехали.
Осторожно, шаг за шагом, переставляя Борьке ноги, Славка спускал его вниз. И черт же дернул того взять и передохнуть. Хоть и спустились на половину, до земли то еще далеко - метров пять. Глянув вниз, Черноглаз остолбенел и, сколько его Славка не уговаривал, дальше не двигался, Дрожа, он стал издавать такие звуки, что было ясно, без посторонней помощи не обойтись. Ребята снизу, поняв в чем дело, побежали за помощью и только Славка сосредоточенно думал:
- Пока помощь соберется, и притащат лестницу, которая есть только в пожарке, пройдет часа два, Черноглаз за это время наверняка сорвется, убиться может и не убьется, но ноги себе может переломать или же здесь от испуга придурком станет.
Его опасения стали находить подтверждение. С каждым новым выкриком на Славку стали накапывать соленые капельки Борькиной немощи.
И тут он надумал. В два счета он спустился вниз и бросился бегом по увалу вверх. Добежав до березы, Славка, ухватившись за толстенную ветвь, стал раскачиваться на ней вверх и вниз, с силой ударяя ногами отделившуюся часть земли. Сначала от этого толку не было. Но вот в очередной раз, ударив по самому краю, что было мочи, он почувствовал, как тот дрогнул и сначала медленно стал проседать, а затем, набирая скорость, с громоподобным рыком понесся вниз. Славка повис над пропастью. С трудом перебирая ветвь ободранными в кровь руками, он дотянулся до края обрыва. Затем, закинув ноги на ветвь и ухватившись освобожденной рукой за другую, он встал на землю. Только теперь ему стало страшно. Коленки дрожали. Он, ухватившись за ветвь спасшей их березы, смотрел вниз. Там внизу, сбоку свежего пригорка обвала, сидел, всхлипывая, Борька. А по мостику через реку к нему бежала на спасение мужская часть села.
Славка потихоньку стал спускаться вниз, но когда он подошел к заводи, там уже никого не было. Только у самого края обвала одиноко торчала клепка раздавленной землей бочки. Да еще у мостика его ожидали верные друзья, которые и бегали в село за помощью.
Громада обвалившейся земли, сделала свое дело. Проносясь мимо Борьки, она настолько его перепугала, что он от страха отпустил руки, но падать ему долго не пришлось, через мгновение он почувствовал под собой скос мягкой, только что оторвавшейся от края обрыва земли, по которому и проехал-то на пятой точке не более метра.
А на Славку уродливо смотрел двумя глазищами заклепок обруча край, раздавленной обвалом кадки от чего «кошки скребли на душе» все сильнее и сильнее.
- Что я скажу теперь Агриппине? - думал он. – Поиграю до позднего вечера с ребятами, а там появлюсь, может она сразу и не хватится бочки, а утром, что-нибудь придумаю. – утешал он себя.
Вечер тянулся долго, показались первые звезды, все разошлись по домам. Опустив голову, заявился домой и Славка. Агриппина не спала. Заслышав Славкины шаги, она поднялась с койки и, молча, поставила на стол горшок распаренной пшенки, что бывало не часто. Он поел и довольный, что все обошлось без вопросов, сразу юркнул в постель. Агрипина, убравши со стола посуду, помолилась и тоже отошла ко сну. Поутру кругом все засверкало и загремело, затем хлынул ливень, но Славка не подавал виду, что слышит. Часов в десять утра бабка пришла его будить. Он хоть и давно уже не спал, но сделал вид, что только что проснулся.
- Иди, умойся и поешь. - сказала бабка.
На столе ароматно парила укропом картошка, рядом стояла крынка молока. Славка вышел в сенцы умыться. Дождь еще накрапывал, но было слышно, что вода по стокам не хлещет на землю, а во что-то собирается.
- Наверное, бабка тазики расставила? – думал, умываясь, он.
Взяв полотенце, Славка выглянул на крыльцо. Прямо под сливом стояла широченная новая бочка, полнехонькая дождевой воды. Бабка тоже вышла в сенки и, словно поймав его немой вопрос, сказала:
- Бочку еще с вечера Черноглазиха прикатила и молоко она принесла.