ЧТО НАПИСАНО ПЕРОМ…
«Бумажная» и «компьютерная» литература в свете психолингвистики
Вице-президент Академии российской литературы, главный редактор журнала «Приокские зори»,
профессор Алексей Яшин
; Как мы и обещали в «Рубрике…» предыдущего номера журнала («ПЗ» № 1, 2012), ниже мы обратимся к актуальному вопросу о соотношении «бумажной» и «электронной» (далее без кавычек) литературы. Первостепенно мы имеем в виду художественную литературу, отчасти - литературную публицистику.
При всей, повторимся, актуальности этого вопроса* сколь-либо серьезного анализа его не проводилось – ни в масс-медиа, ни в серьезной, специальной литературе. К тому же если СМИ и касаются данной тематики, то затрагивается исключительно внешний аспект: электронная, то есть интернетовская, форма распространения и чтения произведений литературы. Да и тот с резонерскими выводами: дескать, прогресс не остановишь, все уже привыкли к Интернету и домашнему «компу», все это проще и дешевле, чем бумагу переводить, на почтовые расходы тра-титься, книги-журналы покупать и захламлять ими квартиру… и прочие благоглупости.
Удивляться здесь нечему; законы социальной психологии неумолимы: только восемь процентов людей, независимо от пола, национальности, образования и пр., способны к самодостаточному (анализ + синтез) мышлению. Остальные девяносто два – ведомые теми же СМИ, в которых бал правит мощнейшее лобби транснациональных телекоммуникационных корпораций. Ниже мы вернемся к этому аспекту.
…Но совсем редки, практически отсутствуют суждения по важнейшей составляющей соотношения бумажная и электронная литература, а именно: произведения художественной литературы, создаваемые автором по традициям и канонам традиционной книжно-журнальной литературы, и произведения, ориентируемые автором преимущественно или исключительно на Интернет.
Заметим в данном контексте, что и первый, традиционный вид литературы использует электронные ресурсы, но только, или преимущественно, в качестве дополняющего книжно-журнальные издания, либо же как возможность популяризации своих произведений – что особенно характерно для современной России, – учитывая реальные крохотные тиражи бумажных изданий: нет больших средств на тиражирование, раз-рушена всероссийская (ранее – всесоюзная) информационная и книготорговая сеть и так далее.
Но при всем этом для нашего времени характерен феномен существования и все большего отдаления друг от друга двух форм литературы: бумажной и электронной.
; Оба охарактеризованные выше аспекта феномена взаимосвязаны, но вернемся к первому из них.
Прогресс, конечно, не остановишь. Тем более сейчас, когда на наших глазах сбылось гениальное предвидение великого русского и советского учения Владимира Ивановича Вернадского о грядущем (свою теорию он создавал в 20-30-е годы минувшего века) переходе биосферы Земли в принципиально новую биогеохимическую оболочку – ноосферу, то есть сферу разума.*
Действительно, прослеживая средства письменности за весь период цивилизации и культуры, то есть со времен Древних Египта, Вавилона, Китая, Индии и древних южно-американских цивилизаций, мы четко пред-ставляем этот прогресс.
Перианское узловое письмо (веревочные узелки на трости-основе), иероглифы Древнего Египта и сохранившие свой статус до нашего време-ни иероглифы Древнего Китая, заимствованные японцами – это перво-письменность человечества. С появлением финикийской азбуки, азбук Да-вангери в Индии и Месроба Маштоца в Древней Армении, уйгурского, корейского (по начертанию букв его часто принимают за иероглифы…), позднее – арабского алфавитов техника письма сделала качественный скачок в сторону упрощения процесса письма, его ускорения, а главное – алфавитная письменность приобрела аутентичную семантику. Смысл термина понятен; ограниченность объема «Рубрики…» не позволяет расписывать ее подробно.
Второй качественный скачок, правильнее – гигантский прыжок, относится к европейскому позднему Средневековью, когда ювелир из Майнца (Германия) Иоганн Геннсфляйш Гуттенберг изобрел книгопеча-тание. И хотя еще в Древнем Китае использовалось механическое тира-жирование – шелкография, а в Древней Индии печатание с деревянных досок с вырезанными на них санскритскими текстами, но Гуттенберг ввел принципиально новое: печатание с использованием наборных литер и на бумагу – дешевый универсальный носитель, идеально подходивший для переплета в многостраничные книги.
Параллельно совершенствовались и орудия авторского труда: от письма на папирусе и пергамента стилом – остро отточенной палочкой, вырисовыванием текстов на глине, высеканием на мягком камне, новгородского берестяного письма – к писанию на бумаге гусиным пером, далее – появление в обиходе стальных перьев и железисто-галлусовых чернил. Еще далее – американские изобретения XIX века: авторучка и «ундервуд». В этом ряду появление в обиходе компьютера, используемого в качестве инструмента набора, есть лишь усовершенствование печатной машинки: возможность исправления ошибок набора и корректировки набранного текста.
; Следует отметить, что письмо с древности является искусством, а в любом искусстве творящий его стремится, среди прочего, усилить эстетическую сторону. Так и в алфавитах, отчасти и в иероглифическом письме, в их каноническом оформлении определяющую роль исто-рически сыграли два фактора: исходный материал носителя и эстетика оформления текстов.
Вавилонская кампания и кельтские рунические символы имеют форму знаков, свидетельствующие: их наносили вдавливанием (глиняные таблички Хаммурапи) или высекали на камне, как у древних кельтов. Но древние вавилоняне и кельты далеки от нас по времени и расстоянию. Возьмем бывшие наши Грузию и Армению. Их своеобразные алфавиты по внешнему виду не спутаешь. Грузинские буквы – плавно начертанные, изобилующие овалами и полуокружностями. Армянские – алфавит Маштоца – напротив, чем-то напоминают рунические письмена: никаких плавных овалов, напротив, преобладание вертикальных черт с резкими изломами.
…А все потому, что грузинская письменность изначально ориентировалась на мягкие носители, тот же пергамент. А на древних армянских хачкарах надписи высекались на твердых породах камня.
Египетская пиктографическая иерогликография носителями имела папирус, роспись на каменных плитах и высекание на мягком известняке. Поэтому древнеегипетские письмена, особенно времен фараоновых дина-стий, почти что мелкодетальные живописные полотна.
То есть уже древние исполнители текстов, зачастую они же и авторы, даже при работе с самыми твердыми носителями во многом руководствовались эстетическими побуждениями. А в Древнем Китае и вовсе возникло и развилось искусство каллиграфии – эстетики письма, достиг-шее своего совершенства в арабской письменности во времена халифата.
Те же элементы эстетики видим и в других древних алфавитах: арамейском (современный иврит), уйгурском, индийском, индокитайских.
Основа европейских алфавитов – финикийский имел выигрышные стороны: оптимальное сочетание простоты, необходимой толики эсте-тики-каллиграфии, главное – обладал фонетической вариабельностью, то есть обеспечивал фонетико-семантическую идентичность для основных языков Средиземноморья. Он же лег в основу греческого алфавита.
Прямота, предельная ясность и логика римского менталитета (извиняемся за современный новояз) «выпрямила» округлые греческие буквы: меднозвучная латынь получила рубленную латиницу.
А вот Кирилл и Мефодий создали славянский алфавит, в полной мере сохранив эстетику греческих букв.
…Кстати, восхваляя «по табельным дням» заслуги братьев в части создания славянской азбуки, совершенно забывают о гениальности этого алфавита!
; Когда размышляешь об этой гениальности, то даже научному креационисту, как ваш покорный слуга, приходит в голову мысль о божественном вдохновении Кирилла и Мефодия. Все дело в том, что их алфавит абсолютно фонетически аутентичен не только всем славянским языкам – восточным, западным, южным, северным (новгородское и поморское наречия), но и большинству индоевропейских, тюркских, монголо-уйгурских, дальневосточных языков, то есть относящихся к самым различным этноязычным группам.
Два характерных примера. Кому доводилось видеть современные тексты на языках тех славян, то вместе с католичеством приняли и ла-тиницу – поляки, чехи, словаки, хорваты, словенцы, – тот сразу обратил внимание, что латинская азбука абсолютно неадекватна фонетически этим языкам: почти каждая гласная буква имеет надчеркивания, тильды и другие значки, а свойственные особенно польскому и чешскому языкам шипящие фонемы записываются каждая двумя-тремя-четырьмя согласными латинскими буквицами…
Кстати, также фонетически неадекватна латиница и для языков германской группы. Известная присказка: пишем Манчестер, читаем – Ливерпуль.
А вот для славянских языков, где принята кириллица, все фонемы «укладываются» в одну букву и практически отсутствуют дополнитель-ные значки над гласными буквами. В русской азбуке – это только «и-краткое»; что касается введенной Н.М.Карамзиным буквы «ё», то, как не только мы считаем, Николай Михайлович сделал России два больших вреда: во-первых, переписал русскую историю в угоду династии Романовых, чем ее сильно исказил; во-вторых, введением ё – фонема которой присуща только поморскому диалекту русского языка, – он исказил его московский говор, то есть бытовой и литературный языки. Не зря же до начала XXI века литера эта в печатных текстах не использовалась.
…Помета для авторов «ПЗ»: в нашем журнале литеру мы не используем.
Пожалуй, только в современном украинском языке «по Грушевскому» в алфавите имеются два варианта латинского «i» с одной и двумя точками поверху.
Кстати говоря, в Чехии кириллица использовалась наряду с латиницей до середины XIX века – явно не в пользу последней…
Второй пример фонетической универсальности кириллицы – это перевод в 20-20-х годах прошлого века на нее всех ста с лишним языков народов СССР, исключая грузинский и армянский, а с 1940-го года – прибалтийских. И что же? – А эффект тот же: практически полное соответствие кириллицы фонетическому строю всех этих языков, принадлежащих к совершенно различным, бесконечно далеким друг от друга языковым группам.
…Бытует в среде профессиональных языковедов притча: если японцы в конце концов решатся перейти от иероглифов к алфавиту, то этой азбукой будет «Аз-буки-веди-глаголь-добро…».
Это не русское шапкозакидательство. Просто получилось исторически так, что фонетически тунгусские языки, то есть собственно сибирский тунгусский и японский, идентичны языку русскому. Такова игра совпадений. Поэтому японцы, знающие русский язык, говорят на нем без акцента и наоборот.
; Еще немного терпения – и мы перейдем к основной теме «Рубрики…». Хотя бы все выше написанное и служит введением в эту тематику.
Как мы уже говорили, исторически процесс авторского, литературного в первую очередь, письма всегда имел сильную эстетическую составляющую. Но то же самое относилось и к процессу чтения.
С самого появления сброшюрованных, а потом и печатных книг, последние оформлялись как произведение искусства. Не зря же до начала ХХ века книги в России и вообще в мире «выходили» из типографий в виде непереплетенных блоков с неразрезанными печатными листами (тетрадя-ми) в чисто служебных мягких обложках. То есть являли собой брошюры – полуфабрикат.
Это имело свой смысл: каждый купивший такой «полуфабрикат» далее относил его в переплетную мастерскую, где книгу «доводили до ума», учитывая эстетические вкусы (и его кошелек, конечно!) заказчика. Книгу переплетали, сшивая типографские тетради в единое целое и оде-вали в твердый переплет: от дешевого картона с бумажной оберткой до шелкового или сафьянового с золотым тиснением.
Но точно также учитывалась и эстетика печатания самих текстов, то есть эстетика шрифтов, более того – эстетика алфавитов. Опять же примеры исторического характера.
Рубленная римская латиница содержала в себе эстетики не более, чем сапог и прямой короткий меч воина-легионера. Поэтому появился го-тический алфавит – витиевато разукрашенная латиница. – Только из побуждений удовлетворения эстетических чувств читающих.
В «правопреемнице» рухнувшей Римской империи – в Священной римской империи германской нации готический алфавит стал государственным, распространившись почти на всю Западную Европу. Еще до начала ХХ века книги в Германии печатались как латиницей, так и готическим алфавитом. В двадцатом веке на короткое время готика возродилась в Третьем рейхе.
…Сейчас же готические буквы можно увидеть лишь в названиях некоторых газет «со стажем» Англии и США.
Аналогичное было и с кириллицей. В pendant* ей очень скоро появилась и глаголица – такой же витиевато, искусно (и искусственно!) разукрашенный вариант азбуки Кирилла и Мефодия. Сейчас глаголица напрочь забыта, знакома только историкам-архивистам, историкам православ-ной церкви.
…Самое существенное, что как в церковной, так и в светской письменности на Руси глаголица в «чистом» ее виде не использовалась, а перемежевалась с собственно кириллицей, подчиняясь принятым стилям письма, прежде всего устав и полуустав.
В гражданском обиходе глаголицу и устав с полууставом пресек Петр Первый, максимально приблизив кириллицу к столь любимой им рубленной латинице. А реформы графа Уварова в XIX веке и Наркомпроса РСФСР 1918-го года (кстати, подготовленные еще до революции…) изъяли из кириллицы последние «витиеватые» греческие буквы. В русской цер-ковной письменности, в книгах элементы глаголицы, устава и полуустава придерживались до второй половины позапрошлого века, до появления 1-го синоидального издания Библии на современно русском языке, напечатанное «петровской» кириллицей.
Третий пример эстетического «украшательства» – это великолепная арабская каллиграфия, прежде всего времен халифатов. Побудительным мотивом здесь послужил запрет ислама на изображение живых тва-рей. Человека – в первую очередь.
Также нелишним будет заметить, что эстетика чтения усиливалась тем, что до XVI века книги читались вслух, даже если читающий и находился сам-один. На читающего же молча смотрели с недоумением и подозрением.
А на Руси с ее доброй исторической традицией писания доносов и вовсе наличествовала присказка (кажется, она есть и у Афанасьева): «Читает молча как кляузу!»
…А говорят: во всем Сталин виноват. Хотя и здесь бытует анекдот. Беседует один московский интеллигент с другим: «А знаете, я доказал на основании многих источников – кто виноват в гибели Лермонтова». – Ответ: «Чего здесь доказывать! И так ясно: Сталин виноват».*
Академик же Янин, изучая новгородские берестяные грамоты, обнаружил, что большинство из них суть судебные кляузы и доносы… И у рекламного народа-богоносца достаточно своих «пунктиков».
; Как говорится: все теплее и теплее, ближе к теме. Обратимся к одному, но важному аспекту личностной психологии человека, что нам потребуется «держать в уме» дальше. Речь пойдет о явлении гедонизма.
В биоценозе, то есть в биологическом, живом мире в числе открытых Ламарком, Дарвиным и другими гигантами мысли законов действует и принцип минимизации, то есть экономии расхода энергии организма. Так кошачьи, прежде всего тигр и кот Васька, круглые сутки спят, просыпаясь только для акта жратвы. Так они экономят энергию своих организмов.
Дворовый же Шарик тоже не прочь подремать минуток шестьсот, лицемерно изображая активность – начинает бегать, вертеть хвостом, воинственно произносить «гав-гав» – только при появлении хозяина, а еще лучше – хозяйки со вчерашними щами с мясом. И так далее – от микро-скопических бацилл до наших предков-шимпанзе. Это по Дарвину.
А вот вершина эволюции – человек, как организм соображающий, этот общебиологический закон переиначил в качество гедонизма, то есть максимальное извлечение удовольствий жизни при минимуме физических, а главное – умственных затрат.
Наивысшая степень гедонизма исторически сформировалась у нашего доброго народа. Называется она ленью, а появилась из-за долгих морозных и снежных зим, когда дел по хозяйству почти никаких, темнеет рано. Остается только спать на лежанке тепло протопленной печи да увеличивать свое потомство… В последнем, конечно, ничего плохого нет.
Потому в русском фольклоре самый умный из братьев всегда Иван-дурак, что не слезает с печи даже во время визита в царский дворец.
Рассуждая здраво, в таком гедонизме – сезонной лени ничего предосудительного нет. Это только для пользы организма человека и, как сейчас говорят, окружающей среды.*
Современный гедонизм, испытавший на рубеже веков и тысячелетий невиданный ранее «качественный» скачок, характеризуется двумя основными факторами.
Во-первых, гедонизм имеет мощнейшую подпитку в капиталистическом обществе потребления и навязывание потребителям совершенно не нужных им «гедонических штучек», гэджиков – по современной (моло-дежной) терминологии. А поскольку сейчас, в эпоху глобализма, капитали-стическая формация правит свой «последний и решительный» бал, то весь мир вновь стал капиталистическим обществом потребления. Куба мала, а современный Китай трудно назвать социалистическим.
Во-вторых, за современную, очень высокую степень гедонизма человек расплачивается (бесплатный сыр только в мышеловках…) своим здоровьем и – особенно – значительной утратой человеческих качеств высшей психической деятельности – тех, что в обыденной речи мы называем душевными и умственными.
О телекоммуникационных (интернетовских) аспектах гедонизма речь пойдет далее, а сейчас для характерного примера рассмотрим мобильную связь.
…Как и все гедонические гэджики, мобильная, изначально просто сотовая, связь создавалась как необходимое дополнение к базовой, провод-ной (кабельной) и спутниковой телефонной связи.
Имелось в виду, что сеть сотовых станций оптимальна для территорий, где названные выше виды телефонной связи экономически нерентабельны: сложный рельеф местности, относительно небольшая плотность населения, проживающего в малочисленных, разделенных расстояниями поселениях и пр. При этом связь вовсе не предполагалась мобильной: просто у пользователей проводной телефонный аппарат заменялся на (стационарный) радиотелефон. Вот и все отличие.
; Для апробирования сотовой связи хорошо подходила Финляндия с ее достаточно большой территорией, ландшафтом, рассеянным по хуторам населением (вспомните замечательный советско-финский фильм «За списками» с Леоновым в главной роли!). Именно в Финляндии появи-лась и одна из первых фирм по разработке и производству техники сотовой связи – «Nokia». И аппараты сотовой связи по размеру соответство-вали обычным телефонным трубкам.
…Опять же вспомните как на ТВ 90-х годов показывают гостящего в Финляндии Ельцина, что звонит по такой трубке в Москву Наине Иосифовне. И в сериалах тех лет братки собирают коллег на «стрелку» по таким же «трубам». Такую телефонную связь трудно назвать мобильной…
На этом разумное дополнение обычной проводной связи закончилось. Далее процесс пошел по законам общества потребления и навязывания ненужных услуг. Это уже наши дни. Причем, рассуждая здраво, 90…95 % пользователям современной мобильной связи она … совершенно не нужна. Это уже чистой воды гедонизм и обогащение держателей и производи-телей средств этой связи.
Вред же существенный и все возрастающий. Это и «мобильная зависимость», трата денег, а главное – создание угрожающей здоровью человека электромагнитной засоренности окружающего эфира. В научной литературе это именуется «электромагнитной катастрофой».
…А ведь и Интернет, судя по всему, изначально создавался в самом конце «холодной войны» как средство сохранения всеобъемлющей информации на случай мировой ядерной войны. Полагалось, что после ядерной катастрофы человечеству не придется начинать с изобретения велоси-педа: что-то да останется на серверах и компьютерах там, где не взрывались атомные и водородные бомбы. Нейтронные тож.
А потом… см. выше. Проявился сверхмонстр гедонического гэджи-ка, окончательно повредившего психику и здоровье человечества.
А вот сейчас перейдем к основной нашей теме, имея в уме все сказанное выше.
; Наш журнал, как, надеемся» хорошо усвоили авторы «Приокских зорь», не принимает и не рассматривает материалы, присланные по электронной почте. Так же точно поступают и серьезные литературные журналы России и Европы. Об Америке, то есть США, данных у нас нет.
Это не прихоть, не издевательство над авторами, не «совковое ретроградство», как иногда нас упрекают наиболее горячие молодые авторы, присылая свой «продукт электронной литературы», например, двухтомный роман о специфике морфологии фактологических ящеров (это не юмор, а факт из редакционной почты…).
Это всего лишь способ, правда, достаточно эффективный, отделить зерна от плевел, то есть собственно литературу от ее электронного, компьютерного эрзаца. Сказать – эквивалента, язык не поворачивается.
Вообще говоря, при наличии полноформатной технической редакции, которой у нас, как и многих других «толстых» журналов сейчас нет, отличить литературу и компьютерную литературу, присылаемые по электронной почте, при определенном опыте работы можно.
Если вам присылают романы о морфологии фантастических ящеров, коллективные сочинения, стостраничные поэмы юных дарований о средневековой замковой жизни – это однозначно компьютерная литература.
Она же фиксируется и по содержанию сопроводительных писем авторов: либо оные вообще отсутствуют, либо не содержат обращения – кому и зачем посылается… наконец, это «стрельба веером», то есть в адресном заголовке сопроводительного письма означены десять-двадцать-тридцать адресов наиболее известных «толстых» литературных журналов.
«Компьютерщики», как правило, ненавязчивые. Не получив ответа, они больше не пристают – за исключением ведущих веерную стрельбу.
Когда же, как то принято в «ПЗ», посылаешь им правила оформления и представления материалов для (возможного) опубликования, то наиболее наивные обижаются: дескать, высылать по «бумажной» почте свои творения несовременно, хлопотно и дорого, а «у меня дома интернетовская «безлимитка» за 600 рублей в год…».
Еще литкомпьютерщик узнается по полному несоблюдению правил журнала: не прилагается фото автора и автобиосправка, адреса и теле-фоны и пр. И вообще представители этой формы творческого самовыражения исповедуют артиллерийский закон: выстрелил и забыл!
Кстати, ворчат по поводу невозможности представления материалов через Интернет и некоторые авторы традиционно понимаемой литературы. Как правило – это сибиряки и бывшие наши соотечественники на ПМЖ за рубежом. Последние быстро с русской щирости переучились на западный стиль экономии на спичках. Забыли, что в русскую свою бытность для экономии этих спичек почти круглосуточно держали зажженным фитиль в своей кухонной колонке…
И еще одна существенная, антигедоническая польза «бумажной» почты: если автор сомневается в «литературной товарности» своего произведения, требующей доделки, проверки на грамотность и пр., он прикинет: а стоит ли тратить время и деньги на «бумпочту»? Зато если уверен в своем детище, то оформит рукопись строго по правилам, в пургу дойдет до почты, заплатить за заказную бандероль. – А на душе покой и уверенность. Это все из семилетнего опыта главного редактора.
; А теперь о вещах серьезных. Строго логически, без эмоций, рассуждая, первыми писательскими гедоническими гэджиками стали авторучка и «ундервуд» – последний тогда, когда автор сам сел за машинку и начал сочинять, минуя этап ручного письма.
Не иронизируй, скептик-читатель! Наверняка за последние сто с лишним лет в дотошной научной Германии написана не одна диссертация* на тему: как изменился характер литературного письма после появления авторучек?
Но – ведь действительно изменился. Подумав, каждый (самодос-таточно мыслящий) человек ответит утвердительно.
По сравнению с письмом гусиным или стальным пером, авторучка увеличила скорость записи. С одной стороны, это даже очень хорошо, особенно для литературных поденщиков, а пуще всего – для акул пера, то есть журналистов. Публицистов и научных работников тоже.
А для писателя? – Позвольте усомниться, ибо возможность безостановочно, без обмакивания пера в чернильницу, письма по принципу обратной связи начинает довлеть над пишущим, торопит поскорее завершить трехтомный роман «Бурный поток» – сейчас: «Будни фермера Фе-дора». И суруга не нарадуется: так и отлетают исписанные «паркером» листки; хвалит своего безлошадного муженька: «Молодец, Федя. Так ты не одну книжку тонкую будешь раз в два года издавать, а три полновесных тома в един год! Тебе с гонорариев справим новый галстук, а я и соболиной шубкой обойдусь».
За Федю и особенно его супругу можно только порадоваться, но самодовлеющая скорость письма без технических пауз не позволяет отточить рифму, подобрать более удачную аллитерацию, более выпукло обри-совать характер героя…
И нет того счастливого момента, когда литератор обмакнет в чернильницу свое перо, а на кончик его усядется муха. Известно, что мухи очень падки на чернила. Как органического происхождения из чернильных орешков, так и немецкого химического, то есть железисто-галлусовые.
И, гладя на муху, придет он к образу, обессмертившему его имя: «Быть или не быть, вот в чем вопрос». Или архигениальное: «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник».
…А вот пишущая машинка, как рабочий инструмент автора, это уже прелюдия к компьютерной литературе.
Именно на этапе освоения пишмашинки впервые доселе аналоговое мышление писателя отчасти приобретает дискретный характер.
Уже и без дотошных немецких диссертантов опытный читатель-аналитик редко ошибется: сочинял ли свое произведение автор рукописно или стуча по клавишам машинки. Это ситуация, когда несколько обесцвечивается образность, создается – у читателя – впечатление, что простору мысли автора уж слишком тесно в словах. Наконец, это изобилие диалогов. Современная «кассовая» литература и вовсе состоит из одних диалогов, ибо пишется как готовый сценарий для сериалов, сплошь состоящих из «говорящих голов».
От вам и «ундервуд»!
; Конечно, авторучка, особенно «паркер» и ручки советского производства, в которых чернила на пере не высыхали, коль скоро автор задумается над крутым изгибом сюжетной линии, почти (что не считает-ся…) не повлияла на усредненное качество литературы. Но пишущая машинка, как рабочий инструмент автора-первопечатника, кроме указанных выше, нанесла, существенно снизила творческий потенциал автора, лишив его такого важного для литератора качества, как мнемоническая память, то есть компонент общей памяти, обусловленный движением руки при записи текста рукой же. Психофизиологические и психолингвистические моменты пояснять не будем, только отметим, что существует специальная научная дисциплина мнемоника, в числе прочего объясняющая и эффект мнемонической памяти при ручном письме.
Кстати, во многом учитывая этот эффект, в высшей школе, начиная со средневековых европейских университетов (Салерно, Болонья, Сорбонна и др.) и вплоть до наших дней студенты – даже обладающие хорошей памятью – записывают лекции преподавателей.
Поэтому заметное снижение качества высшего образования, например, в нынешней России, во многом связано с тем, что, следуя указаниям Минобразования о скорейшем внедрении в учебный процесс современных компьютерных технологий, вместо записывания лекций студенты чаще рассматривают картинки на экране. Это авторитетное мнение профессора университета…
Компьютер, ныне используемый авторами в качестве пишущей машинки, имеет даже некоторые преимущества – с точки зрения писателя – по сравнению с «ундервудом», а именно: возможность поправлять, исправлять, дополнять и вообще корректировать набираемый текст.
При всем сказанном выше, ни пишмашинка, ни компьютер для набора в общем-то не повлияли на конечный продукт писательского творчества. Разве что ликвидация мнемонической памяти, которая очень важна для прозаиков, работающих в крупных жанрах: роман, повесть. В меньшей степени это относится к рассказчикам и поэтам.
Собственно мнемоническая память, то есть «механическая» память ручного письма, сформировавшаяся у человека за относительно короткий период цивилизации и культуры, во многом стимулирует собственно память, особенно правого полушария головного мозга – для литератора, позволяя «держать в голове» в целом и в деталях все многоплановое панно сюжета и характеристики действующих персонажей.
Отсутствие фактора мнемонической памяти, во-первых, снижает художественность произведения, а во-вторых, в качестве компенсации требует от автора напряжения памяти левого полушария головного мозга и – особенно – оперативной памяти.
Не такой уж он и простой – «ундервуд». Это уже начальный гедонизм литератора, ибо любому прогрессу он всегда сопутствует. Человечество в целом, по крайней мере 92 % его численности (см. выше), приветствует прогресс и будет способствовать его росту даже тогда, когда человек перестает быть индивидуальностью в привычном понимании этого определения. О такой ситуации – окончание развиваемой нами темы
; Сам по себе компьютер, как инструмент первопечатания текста и Интернет, как средство пересылки текста, лишь несколько понизив общую степень художественности, в целом не изменили характер традиционной литературы. Появление альтернативной ей компьютерной лите-ратуры связано с погружением современного человека в виртуальный мир Интернета.
Отъединяясь от реального мира, такой человек замыкается в виртуальном телекоммуникационном пространстве. А виртуальный литератор, создатель компьютерной литературы, полностью отрывается от реальности, вступая в примитивный, обедненный и обезличенный виртуальный мир.
…Сразу вспоминаю годы учебы в Литинституте. Тогда существовала только традиционная литература, но умные наши наставники по наитию не уставали нам повторять: нельзя писателю замыкаться в пространстве, времени, действии и пр.
Кажется, Владимир Иванович Гусев, ныне профессор Литинститута и один из руководителей Московской городской организации Союза писателей России, наставлял нас: всматривайтесь в окружающую вас жизнь; тем более – вы заочники, значит и так живете, работаете в гуще этой самой жизни. Не уподобляйтесь «дневникам», что засели в уютном литинститутовском общежитии… Вот читаешь их творения, а там одна задумчивая переписка между обитателями третьего и четвертого этажа…
Виртуальный электронный мир распространил эти этажи на весь мир… «Человек компьютерный» в значительной мере, почти принципиально, отличается от исторически традиционного homo sapiens: он живет уже не в реальном мире с его радостями и невзгодами, борениями и страстями, а в ограниченной «кубатуре» вымышленного мира, где скудоумная виртуальная фантазия практически не имеет опоры на реальный мир вещей и процессов (см. ссылку выше на монографию А.А.Яшина). А интернетовская, компьютерная литература становится лишь слабейшим отголоском художественной литературы, понимаемой в традиционном смысле. Отсюда и романы о морфологии фантастических ящеров…
Словом, переговоры между третьим и четвертым этажами, ибо, как мы знаем, еще со времен древнеегипетских папирусов и античной драмы однозначно следует: художественность, прежде всего литературная, есть отображение реального мира.
Теперь разберем по пунктам.
; Эстетика письма и чтения – здесь и говорить не о чем. Эстетическая составляющая у виртуального, компьютерного письма и читателя с экрана монитора отсутствует. Все то богатство исторически накопленных форм ее, о чем мы столь подробно говорили выше, осталось для компьютерной литературы втуне. Само чтение художественной литературы с экрана есть, в основном, считывание информации, в то время как литература тем и отличается от служебных текстов, что она является источником не утилитарной, но эстетической информации. Термин несколько неверен, но смысл его понятен…
Напрочь исчезают в виртуальной литературе даже такие эстетические составляющие, как юмор и широко понимаемая двусмысленность, оживляющие текст.
Это видно даже не по такой литературе, а в обыденности, в общении с представителями (молодых) поколений, выросших в эпоху Интернета. Они напрочь не понимают юмор, даже анекдоты.
…Как то принято в профессорско-преподавательской среде, и я стараюсь разнообразить (снятие напряжения) свои лекции студентам-медикам благопристойными анекдотами. Опять же поучительными – на медицинскую тему. И что я вижу в ответ: полное непонимание, молчание и оловянное выражение глаз. И еще – подозрение.
«Нулевая» эстетика компьютерных авторов и читателей – это тот сигнал, что свидетельствует о расхождении традиционной и компьютерной литературы.
; С позиций герменевтики* компьютерная литература есть грустное зрелище, ибо напрочь лишена того качества, которое в литературоведении принято называть творческим соучастием читателя. Имеется в виду тот сознаваемый или явно несознаваемый читателем подтекст ли-тературного произведения, заложенный талантливым автором осознанно, а гениальным – неосознанно, на уровне работы его подсознания. Опытный, естественно и думающий, читатель прекрасно понимает: истинно художественная литература – это не копия образов и процессов реального мира, но его художественное перевоплощение и обобщение, целью которого является «принуждение» читателя к осмысливанию его произведения.
За примерами такой литературы далеко ходить не надо. Евангелие – любое из канонических от Матфея, Иоанна, Марка, Луки, апокрифические евангелия от Филиппа и других греческих авторов, – и вообще вся книга Нового Завета написана иносказательно. В отличие от сюжетно-понятийного Ветхого Завета.
Ибо цель и сверхзадача Нового Завета – заставить читающего его понять и воспринять сущность христианского учения сопереживанием Христу и его апостолам, прежде всего Петру и Павлу. А этого можно достичь иносказательностью текста, своего рода шифровкой. Только приложив немалые усилия ума и, как принято говорить, души, за такой иносказательностью адепт христианства воспринимает сущность учения Христа и его подвига.
…Вот почему все многочисленные попытки «прямого» пересказа евангелий, их адаптации и пр. не имели и не могли иметь успеха.
К сожалению, даже такой титан художественной мысли, как Лев Толстой, не смог понять этого, создавая свой «Перевод и соединение четырех евангелий» и «Евангелие для детей».
Шекспир, столь нелюбимый Толстым, второй характерный пример. Здесь достаточно – без пояснений – упомянуть одного лишь «Гамлета»… «Быть или не быть, вот в чем вопрос».
; Два фактора, уже упомянутые выше, создали удручающий феномен компьютерной литературы: дискретное (цифровое) мышление и гедонизм авторов и читателей, отказавшихся от реального мира и с головой ушедших в мир виртуальный, электронный.
Дискретность мышления замечательно характеризует известный анекдот. Профессиональный программист, отходя ко сну, ставит на прикроватную тумбочку два стакана: один с водой, другой пустой. Некто, например, деловая подруга на ночь, интересуется: «Почему два стакана?» – «А потому, что стакан с водой – если ночью захочу пить. Пустой же – если пить не захочу».
Другая жизненная ситуация часто возникает у людей среднестаршего и старшего поколений, по специфике своей занятости общающихся с детьми, юношами и молодыми людьми. Это преподаватели вузов, учителя в школе, армейские офицеры и пр.
Первые – сохранившие в основе своей традиционное, аналоговое мышление; вторые – ужу «переученные» на дискретное, цифровое мышление. Кто находится в такой ситуации, тот однозначно ответит(ь) на соответствующий вопрос: мы друг друга («старый» «младого» и наобо-рот) понимаем в такой же степени, как два иностранца – по отношению одного к другому, – слабо понимающих язык визави…
…Дело, конечно, не в возрасте и во взаимном непонимании поколений; ибо сейчас как аналоговое, так и дискретное мышление присуще и «стару» и «младу». Не редки представители старших поколений, что быстро «переучились» на дискретное мышление, а по опыту общения со своими студентами знаю: аналоговое мышление присуще и части молодых людей, уже родившихся в эпоху Интернета.
Дело все в установке, которую в силу тех или иных обстоятельств, каждый дает сам себе. Так и авторы с читателями выбирают традиционную и компьютерную литературу.
Как мы уже писали выше – дискретное мышление ориентируется на информационную составляющую текстов, но совершенно чужда художественности. А взаимоотношение «дискретных» автора и читателя? – Рыбак рыбака видит издалека. Что тут еще сказать…
И о гедонизме автора и читателя компьютерной литературы. Выше все, или почти все было сказано. Обе стороны – автор и читатель – сидят в теплой квартире перед компьютерами, прихлебывая кофе. Расходы физической энергии минимальны: автор «давит» на клавиши, чита-тель поводит глазами слева-направо; китайцы – сверху-вниз; читающие по-арабски и на иврите – справа-налево.
Соразмерны с ними затраты энергии мышления – минимизированы: набирается на компьютере автором и читается с экрана читателем (извините за тавтологию) исключительно «голая» информация, а точнее – информационный шум, из которого на 90…95% и состоит содержимое Интернета. Никаких тебе головоломок с фабулой, сюжетом, художественной подачей образов, тем более – никаких герменевтических ухищрений. Полный гедонизм, за который автор и читатель компьютерной литературы сполна расплачиваются угнетением высших слоев психики.
; В заключении – два известных вопроса русской (не компьютерной!) литературы. Кто виноват? Что делать? Если искать виноватого, то надо апеллировать к Дарвину с его теорией эволюции, а для людей верующих – к высшим силам, создавшим человека. Еще к В.И.Вернадскому будут вопросы: зачем Владимир Иванович «изоберл ноосферу»?
Но Дарвин с Вернадским, тем более Всевышний, ответа не дадут. Тем более что нет более глупого занятия, нежели в чем-то обвинять эволюцию человека и ход Истории. Они перед нами неподотчетны по определению.
Здесь ближе к правде воцерковленные люди, говорящие в таких случаях: так Бог захотел наказать человека за грех: первородный, рукотворный современный и так далее.
С позиций же современной эволюционной науки (см. ссылку выше на «Феноменологию ноосферы») объяснение логически непротиворечиво. Сейчас мы находимся на самом пике перехода от биосферного к ноосферному этапу эволюции человека – по В.И.Вернадскому.
В социально-экономической и политической сфере этот период характеризуется процессом глобализации.
Глобализация же невозможна без непрерывно нарастающего прогресса в области глобальных же систем телекоммуникаций: от того же Интернета до «всевидящего ока» всемирных космических группировок типа ГЛОНАС и ее американской «сестры». И все это – под контролем основного закона современного капитализма: преобладание общества потребления и навязывания потребителю совершенно ненужного.
Все это вкупе резко, что называется на глазах, лишает человека ин-дивидуальности, переводит изначальный, аналитический образ мышления к механически-дискретному. А это, в свою очередь, напрочь отринает творческую, в том числе художественную, составляющую мышления. В сфере литературы – это возрастание роли компьютерной литературы.
А что делать? – Но ведь в истории человечества случались и более сложные коллизии. Что будет дальше? – Нам не суждено знать, ибо законами мироздания наложен запрет на «знание наперед». – Для пользы самого же человечества…
По крайней мере сейчас и в ближней перспективе традиционная художественная литература сохраняет свои базовые позиции. А что касается компьютерной литературы, то здесь почти все зависит от последующего шага эволюции человека – уже ноосферного.
Вполне возможным представляется и активное вмешательство человека разумного в ограничение «безнаказанности» электронных гэджиков. Тому уже есть примеры, например, хотя и робкие, но все же попытки – призывы на государственном уровне взять под контроль Интернет.
И еще один характерный пример. Помните, как с десяток лет назад японские фирмы одну за другой «насылали» на детский мир электронные игрушки типа «пакемона», активно рушащие еще неокрепшую психику ребенка. Но затем это прекратилось. Можно так понимать, что это след-ствие контроля японского общества, во многом сохраняющего традиционные ценности.
…Пока есть возможность, уважаемые авторы и читатели, сохраняйте и вы ценности традиционной художественной литературы.
И еще раз приглашаем наших авторов и читателей принять активное участие в дискуссии по означенной выше тематике. Присылайте свои отзывы, комментарии и размышления в редакцию журнала - priok.zori@mail.ru
Вице-президент Академии российской литературы, главный редактор журнала «Приокские зори»,
профессор Алексей Яшин