В начале июля мы вылетели в Тбилиси, и очутились, словно на другой планете: всё такое странное, непривычное, даже говорят по-чудному, не сразу и повторишь. Ничего не понять, кроме отдельных русских слов, вставляемых в быструю речь. Поселились в шикарной гостинице "Иверия".
Два дня бродили по изумительно живописному городу, поднимались на фуникулере на гору Мтацминда. Там, на веранде ресторана, с потрясающей панорамой города, ели оригинальные кушанья. Особенно понравились сациви — вареная индейка в ореховом соусе, и палочки чурчхелы — ядра фундука в загустевшей винной смеси, неожиданные вкусовые сочетания. Красиво накрытый стол с зеленью съедобных трав и краснобокой редиски. В шутку ляпнула:
— Мне так понравилась грузинская кухня, что согласилась бы навсегда остаться здесь.
Олег внимательно посмотрел на меня, наполнил бокалы темно-красным вином, и спросил, улыбнувшись краем губ:
— За родителями скучать не будешь?
— Нет. Я может быть, впервые поняла, как без них хорошо. Никаких занудливых нотаций, приставаний, сделай это, сделай то, ты должна, ты обязана. Ненавижу. Почему они такие приземленные, скучные?
— У них своё представление о счастье, у нас — своё.
— Кто лучше меня может знать, что мне нужно, а что — нет? Почему они постоянно вмешиваются в мою личную жизнь? Я понимаю, это риторический вопрос, но нельзя же до такой степени контролировать жизнь своих детей!
Меня заносило. Не так уж сильно меня прижимали, чтобы громогласно возмущаться, но очень хотелось выглядеть перед Олегом эмансипированной, умной девицей, чтобы он меня не только любил, но и уважал образ моих мыслей, мой менталитет, как сейчас принято говорить.
— Забудь. Это всё позади, — примирительно сказал Олег. — Как ты насчет того, чтобы вечером пойти в грузинскую оперу?
В полете к Батуми, при снижении над малахитовой поверхностью изумрудного моря, самолет вошел в редкие пушистые облака. Салон наполнился влажным туманом, стало неприятно дышать, сильно затрясло, словно фюзеляж готовился с минуты на минуту развалиться на отдельные куски, и мы окажемся, сами по себе, воспарим над синим морем. Представляю, какой силы удар будет!
Однажды в бассейне я осмелилась прыгнуть с вышки, и плюхнулась животом об воду, потом целый час не могла прийти в себя. А здесь и приходить не надо, всё кончится в одно мгновение. Я понимала, надо бы испугаться, но рядом сидел Олег. Никто из пассажиров не паниковал, спокойно ждали окончания не слишком приятного рейса. Возможно, все были фаталистами? Кричи, не кричи, а судьбу не изменишь, коль так серьёзно обмишулился, сев в этот недоделанный самолет.
На удивление, всё закончилось благополучно и заурядно, самолет мягко приземлился. На тесной привокзальной площади, где стояла огромная абстрактная скульптура, выражающая невесть что, если только не ощущения после завершившегося полета, вроде нашего, нас встретили красивые грузинские ребята на "Жигулях", и повезли по узким улочкам в город.
Кто-то обронил, что Турция находится в тринадцати километрах от города, и я подумала, что Батуми вполне может сойти за турецкий город, почти ничего советского, кроме возвышающихся однотипных многоэтажек, с застроенными лоджиями, как бог на душу положит.
Как потом я поняла, дом Заури, давнишнего приятеля Олега, находился почти в центре города, рядом с бульваром, протянувшимся на несколько километров вдоль моря. Нам выделили на втором этаже комнату, обставленную в грузинском стиле, тяжелые ковры на стенах и полу, массивная мебель из настоящего дерева.
На журнальном столике плетеная ваза с розовой черешней и желтыми плодами мушмулы, в ягодах которой почти весь объем занимали крупные каштановые косточки, но вкус изумительный, получше ананаса. Я не оторвалась, пока не опустошила всю вазу. Олег лишь немного помог, добродушно заметив:
— Оставь место для обеда.
— Я перехожу на фруктовую диету. Ты говорил, инжир начал поспевать?
— Начал. Потом купим. Даже от сациви откажешься? И от хачапури?
— Что это такое — хача….
— Хачапури. Пирожки с сулугуни, такой грузинский сыр. Очень вкусно.
— Ну, пирожки на инжир я не променяю.
— Не зарекайся.
И в самом деле, редкое утро не начиналось для нас с ароматной лепешки хачапури, которые приносила Нателла из ближайшего ресторана. Заури выделил Олегу "девятку" в личное пользование, и мы, заехав на базар за фруктами, раскатывали по местным достопримечательностям, которых здесь оказалось не так уж и много.
Неприглядный дельфинариум, похожий на камеру пыток для дельфинов. Не могу понять цивилизованных людей, радостно наблюдающих за издевательствами над разумными существами. Как бы они чувствовали себя, окажись на месте дельфинов? В несвежей воде, подчиняться командам жестоких людей из-за дохлой рыбешки?
Сотни разноёмких аквариумов с поразительным разнообразием экзотических рыб. Ходишь и непрерывно восторгаешься, потому что невозможно спокойно пройти мимо потрясающей фантазии природы. Еще больше понравился Ботанический сад, расположенный на Зеленом мысу.
Мы там несколько часов лазали по горам, читали названия деревьев на прикрепленных табличках, пытаясь хоть что-то запомнить.
Пройдя весь сад, спустились к морю через железнодорожную платформу с безлюдной кассой. С разочарованием отметила, что и здесь пляж из гальки и булыжников, на которых так неудобно лежать, и особенно, выходить из моря. Острые камни больно впиваются в подошвы ног, разнеженные туфлями и домашними тапочками. Сказывалась отдаленность от города. Людей мало, и те уже собрались уходить.
Мы выбрали место поуютней, под невысокой бетонной стеной, подальше от любопытных глаз из пассажирских поездов, если им вздумается проезжать мимо. Никто не обращал на нас внимания. Мы дурачились, часто целовались и жалели, что пляж не настолько пустынен, как нам того хотелось.
Олег хорошо плавал. Я не рисковала далеко уплывать, всегда была отчаянной трусихой. Особенно после случая в детстве, когда на моих глазах вытащили из воды утопленника, мальчика лет десяти. Я долго тогда не могла прийти в себя, и, казалось, даже разучилась плавать. Во всяком случае, не рисковала удаляться от берега водохранилища далее пяти метров. Опусторожнив корзину от истекающего медом инжира, собрались уходить.
Солнце садилось в серо-голубые облака над морем. Домой приедем в темноте. На пляже почти никого не осталось. Пошли к единственному выходу, где можно подняться на бетонную стенку, защищающую железную дорогу от штормовых волн.
Навстречу спускались два местных парня. Здешних узнать нетрудно — несмотря на жару, почему-то ходят в темных пиджаках. Олег шел впереди, и уже поднялся по глинистой крутизне, как первый парень неожиданно заступил мне дорогу, обдав густым чесночным и табачным запахом. Я не поняла и попыталась обойти, но он снова шагнул в ту же сторону, что и я, загоняя в заросли ежевики.
— Здесь красивым девушкам нужен пропуск. Есть у тебя? Нет? — сказал парень, хватая меня за руку. — Пойдем с нами, не пожалеешь.
— Эй, отпусти девчонку! — крикнул сверху Олег, которому другой парень перекрыл дорогу вниз.
Но парень не послушался, продолжал тянуть к себе. Я, в отчаянии, оглянулась на пустынный пляж. Вдалеке сидела запоздалая парочка. Если даже и закричу, как я умею, пронзительным визгом, вряд ли решатся прийти на помощь. Олег занят, а я осталась с глазу на глаз с этим ужасным типом. Не надо было сюда приходить, всегда старалась миновать безлюдные места.
Страх придал силы, резко вырвала руку и бросилась назад, на пляж. Но это оказалось на руку преследователю. Он довольно рассмеялся, жадно оглядывая меня. По его откровенному, похотливому взгляду, поняла, что это прямо здесь и случится. И убежать по булыжникам не смогу, ноги в босоножках то и дело оступаются, а он в туфлях на толстой подошве. Да и некуда.
Справа Зеленый мыс вдается в море, закрывая панораму города, слева безлюдный пляж на несколько сотен метров. Парень, похабно ухмыляясь, приближался, а я всё отступала к морю, представляя, как брошусь в волны и уплыву в даль, чтобы не испытывать унижение и невыносимую беспомощность. Ненавижу. И почему у меня такая доля? То Лёня, теперь этот.
Олег с парнем так и стояли друг против друга, о чем-то переговариваясь, слов не слышно из-за плеска волн. То, что они не дрались, давало надежду, что Олег уговорит или откупится, денег у него много, не пожалеет. Не видела Олега в драке, не знаю, сможет ли он защитить меня, расправиться с двумя парнями, которые, наверняка, умеют драться, коль так нагло нападают на беззащитные парочки.
Я уже отступила до мокрой гальки, ещё шаг и мои ноги окатят полуметровые волны.
С тоской оглянулась на море, прикидывая, сколько придется плыть до другого берега, как раздался гортанный окрик.
Мой преследователь неохотно посторонился, открывая дорогу к выходу. Я поняла, что нас отпускают. Поднялась к Олегу, который что-то говорил по-грузински. Парень слушал с выражением смущения и недоверия. Было видно, что ему очень не хотелось уходить, не доведя дело до запланированного результата, но и рисковать, не решался.
Олег взял меня за руку, и мы пошли к железнодорожной платформе. От пережитого страха ноги подкашивались, а нам предстояло подняться в гору и пройти весь Ботанический сад к исходной точке, где оставили автомобиль. Живописный вид и синее море уже не радовало.
Я оглянулась и увидела тех парней, идущих в сторону ближайших домов за Ботаническим садом. Конечно, они здесь живут, и при желании, найти легко.
— Испугалась? Ну и зря. Они ничего не смогли бы сделать. Покуражились ребята.
— Видел бы ты его глаза! Безжалостные. Глаза убийцы. Что ты ему сказал? Ты умеешь разговаривать по-грузински? Вот не думала.
— Нужда заставит. Но ты никому не говори. Заури не догадывается, что я знаю язык. Иногда полезно услышать, что о тебе думают или замышляют. Скоты поганые! Видно, не раз сходило с рук. Связываться неохота. Я бы их проучил. Такой день испортили!
Дома мы ничего не рассказали. Олег предупредил, что лучше промолчать. Неизвестно, как отреагируют хозяева. В запальчивости можно лишнего наговорить, что весьма нежелательно, осталось много незавершенных дел. Я удивилась такой щепетильности, но спорить не стала, ему видней.
За ужином Заури сказал Олегу:
— Завтра с утра поедем в Натанеби договариваться о поставках товара. Ниночка останется в обществе Нателлы и Гоги. Если куда захочет пойти, Гоги будет сопровождать. Куда хочешь пойти, Нина?
— Не знаю, — растерянно ответила я. В самом деле, куда можно здесь пойти? Почти везде побывала. Город маленький, за день вдоль и поперек несколько раз можно обойти.
— На пляж.
Заури одобрительно кивнул.
— Самое хорошее решение. Загорай. Купайся. Если что понадобится, Гоги купит и принесет. Командуй им, полностью в твоем распоряжении.
Четырнадцатилетний Гоги выглядел старше своих лет. Вполне сформировавшийся юноша с черным пушком над верхней губой, сидел тут же за столом, и всё время молчал, изредка посматривая на меня, и я его понимала: на кого же больше смотреть. Нателла, хоть и красивая, но уже видны следы увядания. Олег говорил, что грузинские женщины рано стареют. Быстрее, чем русские. Но почему так происходит, не объяснил, и я тоже не могла понять.
Утром мы позавтракали и пошли на пляж, плотно забитый тысячами обнаженных тел, с едва заметными полосками на ягодицах, чудом нашли свободное место, положили снятую с себя одежду, и бросились в воду.
Волны спокойные, чуть покачивают, вода приятно освежает, но цвет какой-то странный, белесый, словно в море вылили несколько сотен тонн молока или высыпали вагон зубного порошка. Я сказала об этом Гоги, он нахмурился.
— Раньше чище было. Сейчас надо далеко в море плыть, там чисто. Здесь все пачкают: город, порт, заводы. Совсем плохо стало.
Мне расхотелось купаться, и мы вышли на берег загорать. Легли рядышком на широкое махровое полотенце. Гоги осторожничает, чтобы ненароком не задеть меня локтем, словно я раскаленная печка. Прошла худая русская мороженщица с белым коробом, на котором нарисованы пингвины с палочками эскимо. Гоги купил по вафельному стаканчику.
Пляж разноголосо гудел: детские голоса перемежались женским криком и густым мужским басом. То и дело проходили местные красавцы, их похотливые взгляды, словно магнитом притягивались ко мне. Но стоило им увидеть рядом со мной Гоги, как тут же отводили глаза, мне даже смешно стало.
— Неужели ты такой сильный? — засмеялась я, указывая взглядом на парней в черных костюмах, тяжело уходящих по горячим булыжникам.
— Зачем — сильный? Уважают. Заури Джанелидзе все знают. Я его младший брат. Теперь тебя будут знать.
— И не тронут, если я одна выйду в город?
— Кто знает, тот не тронет. Не все же знают.
Резонно. Мне с Гоги спокойно и скучно. Сколько ни пыталась, не смогла разговорить. Больше молчит, да исподтишка поглядывает. Прямо смотреть стесняется.
После обеденного сна и освежающего душа, снова вышли в знойный город. Неторопливо продефилировали мимо красивого драматического театра из розового туфа, через небольшую площадь с непременным памятником Ленину, к морвокзалу, где ахнула от изумления.
У причала стоял огромный лайнер с черным корпусом — "Иван Франко". Обычно у теплоходов белые корпуса, а у этого — черный. Зрелище впечатляющее. Ничего подобного не видела даже в кино. Этакая спокойная монументальность, пышущая таинственностью заокеанских стран и солью штормовых ветров.
— Какой красавец! Как бы я хотела на нем куда-нибудь поплыть!
— Скажи Олегу, возьмет билет, и поплывете.
Билет? В самом деле, если другие плавают, то почему нам нельзя? Круиз по Черному морю. Красиво звучит.
Поднялись на второй этаж морвокзала в небольшое кафе, сели за столик так, чтобы видеть лайнер. Я не сводила с него взгляда, попивая кофе с шоколадом, и представляла, как с Олегом поплывем вдоль черноморского побережья — это будет нечто незабываемое и волшебное, из детских снов и сказки о Золушке.
Спустились и пошли по набережной, с рядами разлапистых пальм с пыльно-войлочными стволами. В маленькой акватории грузового порта стояли огромные, неповоротливые танкера, возвышая над водой ржавые корпуса над ватерлинией.
Снова покупали мороженое в бесчисленных киосках, пили холодные соки, нещадно разбавленные водой. Безмятежное, ленивое существование. Всё равно, что жить в раю: никаких забот, волнений, тревог. Не знаю, долго ли смогла бы так жить? Мне здесь нравится. Хотя понимаю, что скоро потянет домой, и там стану вспоминать южное великолепие, и жалеть, что праздник так быстро кончился.
— У тебя девушка есть? — стараюсь расшевелить скучного Гоги.
— Нет. Что ты? Нам нельзя.
— Почему? — недоумеваю я.
— Рано. Молодой. Нашим девушкам не разрешают встречаться с ребятами.
Я удивилась. Присмотрелась к прохожим. В самом деле, моих грузинских ровесниц не видела вдвоем с парнем, только с подругой или рядом с взрослыми. Вот это порядочки! Не позавидуешь. У них тут патриархальный строй.
Вечером рассказала Олегу о своей мечте, и он согласился, что было бы недурно проплыть на теплоходе, хотя бы до Сочи, на большее терпения не хватит. Это так скучно, когда вокруг одна вода и берег почти не виден.
— Не могу представить. Я никогда не плавала на кораблях.
— Хорошо. Я посмотрю рейсы, что-нибудь придумаю. Ты не боишься повторения "Адмирала Нахимова"?
— Разве это может повториться?
— Почему бы и нет? Впрочем, не собираюсь запугивать. Идея хорошая. Можно махнуть даже до Одессы, а оттуда самолетом домой. Решено, так и сделаем.
Ночью приснился черный лайнер, огромной глыбой стоящий на морском дне. Я и Олег наблюдаем с палубы за торжественно проплывающими над нами диковинными рыбинами, словно на безмолвном параде. Вот, думала я, затонули, и нисколько не страшно, даже любопытно. Вдруг Олег повернулся лицом ко мне и, сильным рывком за руку, сбросил меня с корабля. Я начала тонуть. И утонула, погрузившись в бесконечную череду непонятных видений.
Утром посмеялась над своим сном, как это у меня быстро срабатывает: не успели поговорить, как сразу приснилось. Олега дома уже не было.
Этот день я снова провела с Гоги, который осмелел настолько, что отваживался брать за руку и трепетно поглаживать. Я не отнимала. Мне нравилось мальчишеское поклонение. Пожалуй, и он сам. Если бы не Олег и другая обстановка, я бы соблазнила мальчика, сделала из него мужчину.
Когда мы вернулись, черная "девятка" уже стояла во дворе. Олег лежал на кровати в одних плавках. Услышав стук двери, открыл глаза и показал взглядом на коробку в кресле.
— Надень. Через час намечается вечеринка с нужными людьми. Посидим, потанцуем.
Я развернула платье и ахнула. Такого нарядного платья не доводилось носить. Сильно декольтированное, спина почти полностью открыта.
Пошла в душ. Здесь я, почему-то, постоянно потела, не помогали даже частые купания. Через час тело вновь обволакивала неприятная влажная пленка пота. Хоть из воды не вылезай. Надела платье, туфли на высоком каблуке, и встала перед трюмо.
— Великолепно! Всех здешних красавиц за пояс заткнешь.
— Нет, Олежек, не смогу. Показаться перед незнакомыми в таком виде?
— Прелестный вид. Розовый цвет тебе очень идет. Ты потрясающе хороша в этом платье. Правда.
— Как-то неловко в нем себя чувствую.
— Ерунда. Привыкнешь.
— Куда поедем?
— В Махинджаури. Помнишь тот симпатичный ресторан?
продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/03/908