Однажды перед поездкой в Москву, я тщательно обработала две свои любимые повести и взяла их с собой в распечатке, решила показать редакторам издательств, специализирующихся на сериях «любовный романа» или « сентиментальная проза». Нередко читая, такие книжки в поезде, я сделала вывод: не все они являются качественной прозой. Иногда они мне нравились, но в чаще читала от скуки, встречала ляпсусы, ошибки, замечала небрежное исполнение. Было и такое, что автор, а за ним и редактор забывали по ходу написанного имена тех или иных героев и называли их в середине книги уже другим именем. Иногда видела, как примитивен и не интересен сюжет, удивлялась, как такая книжка прошла, но, в то же время понимала: на любое чтиво есть свой читатель. Если бы не примитивная писанина, то как бы мы оценили качественную литературу? Подумав, что не Боги горшки обжигают и не все в этих издательствах – классики жанра, решила попытать счастья. Подбодрила себе известной пословицей о риске и шампанском и стала искать адреса этих издательств. Неожиданно, кстати, увидев на Книжной выставке в одном из павильонов ВВЦ объявление с приглашением авторов к сотрудничеству, обрадовалась. А уже на следующий день отнесла в папке распечатки сотруднице одного из издательств, дежурившей у своего стенда. Но сразу же заметила: приглашающие гостям были почему-то не рады, словно и не звали никого и никуда. Светлана (так было написано на бейджике ненатуральной блондинки) посмотрела на меня надменно, словно я подошла к ней со словами «Подайте ради Христа…», хотя и в этом случае так смотреть нельзя.
- Я прочитала объявление, что издательство приглашает авторов для сотрудничества.
- Да, мы приглашаем хороших авторов, - ответила Светлана, сделав акцент на определении « хороших».
Я растерялась и уже пожалела о том, что подошла к стенду. Удивилась, что же во мне, первой моей фразе вызвало у нее такую неприязнь? Что не понравилось? Вспомнив, что встречают по одежке, внимательно посмотрела на себя в большое зеркало напротив стенда. Вполне понравилась себе, и одета была прилично, знала куда иду. Прическа, маникюр и педикюр и даже от московских мастеров тоже при мне. К Светлане обратилась на чистом русском литературном языке, чтобы не вызвать у нее традиционное переживание москвичей, которое можно выразить талантливо коротко: «понаехали …»
- Терпение, только терпение. – Занималась я про себя психотерапией, с трудом выдерживая высокомерную и даже мерзкую манеру Светланы общаться, не глядя на собеседника и цедя слова сквозь зубы. В какой-то момент, призвав всю свою волю и артистизм, попыталась даже улыбнуться недовольной собеседнице. Но вопреки обещаниям детской песенки от моей улыбки мир светлее не стал, не просветлело и лицо Светланы. И кто назвал эту серую тучу таким светлым именем, недобро подумала я о родителях Светланы.
Изучающее посмотрев на меня, она с большим нежеланием перелистала рукопись, словно заранее знала: ничего путного я не напишу, только отнимаю у нее время.
Через минуту Светлана, швырнула мне чистый лист бумаги и ручку:
-Напишите контакты. Светлана сомневалась: знаю ли я, нерусская, что такое контакты. И потому уточнила : фамилия, имя , телефон , по которому можно связаться .
Я, наверное, удивила ее своей организованностью, но кивнула в сторону папки: Там все мои контакты есть.
Постеснявшись спросить у столь «доброжелательной» сотрудницы, как скоро можно будет узнать мнение редактора о повестях, я удалилась, переживая про себя лишь об одном: вряд ли их прочитают сразу. Таких как я у них много, дойдет ли очередь? Уезжала домой через неделю, а потому беспокоилась: станут ли они звонить мне в мой далекий от Москвы город, если и здесь нормально поговорить не хотят.
http://www.proza.ru/2012/05/13/1793