В 2009 году отдыхала в санатории «Литвиново» в Подмосковье. Бывшая барская усадьба, тенистые аллеи, река Нара, неторопливо текущая среди берегов, поросших березняком...
Санаторий не очень большой, отдыхающие все на виду. Обратила внимание на группу кореянок. Мне почему-то всегда хочется заговорить с женщинами-кореянками! Наверно, говорит зов крови- мой отец был корейцем...
Сколько раз по своей инициативе знакомилась с ними – продавщицами корейских солений, попутчицами в автобусе или вот как в этом случае – с отдыхающими вместе со мной в одном санатории. Разговорились. Оказалось, что путевки в санаторий они получили как репрессированные. Удивилась...
Репрессированные? Моего возраста, вполне обрусевшие и вдруг… Мои «соотечественницы» по неведомой родине разъяснили – все корейцы, появившиеся в Казахстане и Средней Азии и их дети относятся к категории репрессированных.
Вот это новость! Почему же мой отец мне никогда не этого не говорил? Только потом, размышляя над услышанным, я поняла - он не хотел портить мне жизнь, карьеру, так рано начавшуюся на комсомольском поприще. Не знаешь - крепче спишь, так ведь говорят.
А что я знала о биографии отца? Немногое. У него было высшее партийное образование. С мамой моей, русской женщиной, он познакомился в начале войны. Год моего рождения -1943- единственное. что всегда вызывало у меня вопрос (впрочем, я его родителям не задавала) - почему отец не был призван на фронт?
В годы войны отец был секретарем парторганизации, затем председателем крупного колхоза «Октябрь» в Джамбулской области. С детства помню бережно хранившееся отцом письмо, подписанное Сталиным - благодарность за сбор средств на создание танковой колонны "Джамбулский колхозник". Потом – секретарь парткома вновь созданного целинного совхоза «Туркестан» в той же области. В последние годы работал заведующим отделом пропаганды и агитации Свердловского РК КПСС.
Вот, пожалуй и все… Как там у Евгения Евтушенко?
«Людей мы помним грешных и земных,
Но что мы знаем, в сущности, о них,
Что знаем мы про близких и друзей?
Что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
Мы, зная все, не знаем ничего!»
Приехав из санатория, я достала с антресолей старые документы, оставшиеся после отца и к которым я никогда особенно приглядывалась, и, устроившись в кресле, начала перебирать пожелтевшие страницы и вчитываться в то, что было написано красивым каллиграфическим почерком отца или напечатано на машинке.
« … в ВКП(б) вступил в 1921 году… в 1931 был направлен с Дальнего Востока на учебу в Москву в Коммунистический университет трудящихся Восток (был такой на теперешней Пушкинской площади) , практика на заводе имени Войкова, окончил университет в 1934 году…вернулся на работу в Приморский край…» И вдруг СРАЗУ …в 1937 год зав. клубом колхоза Октябрь (Казахстан)
Вот он, неизвестный мне пробел в биографии отца! Все стало на свои места, особенно после того, как я начала изучать историю вопроса.
Постараюсь коротко, насколько это возможно при изложении трагедии целого народаПосле аннексии Кореи Японией в 1910 г., японские власти считали всех корейцев «своими подданными». Поэтому Япония требовала сначала от императору России, а затем от правительства советского государства о возвращении корейцев в Корею и Японию. Сталин подозрительно относился к корейскому национальному меньшинству, считал его«неблагонадежным элементом». Было решено переселить корейцев Дальнего Востока в Среднюю Азию и Казахстан.
Корейцы первыми приняли на себя удар беспощадных репрессий и депортацию 1937 года. Из 204 тыс. до места доехали примерно 174 тыс. человек. В пути погибло почти 30 тыс. стариков и детей..
Затем последовало насильственное переселение других народов: немцов, курдов, крымских татар, поляков, чеченцев и т.д.
Были физически уничтожены несколько тысяч самых просвещённых корейцев.
В 1938 г. все национальные школы, техникумы и институт были упразднены, как «нецелесообразные и вредные».
На всех корейцах незримо висел ярлык — «они шпионы».
Каждому эшелону присваивался литерный номер, указывалось место погрузки и время отправки. Эшелоном руководил его начальник, которому подчинялись старшие по вагонам из числа проверенных корейцев . Анализ рассекреченных ныне архивных документов дает следующие обобщенные сведения относительно технической стороны осуществления перевозки: Эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного "классного" (пассажирского), одного санитарного, одного кухни-вагона, 5-6 крытых грузовых и 2 открытых платформ. Товарные вагоны для перевозки груза и скота наспех оборудовались двух-ярусными нарами и печкой-буржуйкой
«25 октября 1937 г. выселение корейцев из ДВК закончено, - писал в докладной записке Сталину и Молотову нарком внутренних дел Ежов, - всего выселено корейцев 124 эшелона в составе 36 442 семей, 171 781 человек».
Итак, 1937 год явился в летописи корейцев бывшего СССР самой трагической главой. Главой, содержание которой заключается в одном слове - депортация.
Тяжелый каток репрессий давил корейцев по всем российским городам и продолжал утюжить их после депортации на земле Казахстана и Узбекистана.
Вот такая история, такая биография…
Попытки написать об отце у меня были давным-давно. На днях, роясь в архиве, нашла черновые записи на эту тему. Чтобы не потерялись- вставляю их сюда. Когда-нибудь отредактирую.
Итак
" Родители моего отца а начале прошлого века, в годы русско-японской войны, репатриировали из Северной Кореи в Приморский (Уссурийский) край России или как говорили раньше – эмигрировали. Но, по-моему, более точно, говорить «репатриировать», то есть покинуть родину, и, проще говоря, ее потерять.
В личном деле отца , в сохранившихся листках с автобиографией, в графе о родителя написано – батраки. Дремучее какое-то слово…
Отец пробивался «в люди» из нищеты, из многочисленной корейской семьи. Почти подростком начал участвовать в революционной деятельности. И уже в 1924 году стал членом РКП (б). В возрасте 18 лет!
… Отец мне всегда казался каким-то робким, настороженным, как будто однажды в жизни довелось ему когда-то сильно испугаться…
В молодости он наверняка таким не был. Иначе откуда бы такая ранняя политическая и общественная активность, на волнах которой и раннее вступление в партию и направление в Москву на учебу в КУТВ, который (Коммунистический Университет трудящихся Востока) он с успехом окончил в 1932 году.…
Отец никогда не говорил о годах учебы в Москве в эпоху смутного трагического времени - в тридцатых годах. Один раз только сказал, что видел Н.К.Крупскую…
Или в самом деле ему ничего не было ведомо или табу на эту тему было сильнее времени?
Представителей национального меньшинства- корейцев – учить-то учили, но но не больно-то доверяли.
Выпускникам КУТВ, окончившим учебу накануне войны, оружие в руки не дали и в боевых действиях участвовать не разрешили ( а ведь учили именно этому - готовили из них революционеров для стран Азии, Африки, Латинской Америки!)
После недолгой работы по направлению в на Дальнем востоке отца , вместе с десятками тысяч дальневосточных корейцев – вот теперь уже по-настоящему репатриировали в Казахстан, в Среднюю Азию. Отец оказался в селе Дунгановка рядом с Аулие-Ата, городом на самом юге Казахстана.
Так на казахской земле, заселенной дунганами, репатриированный кореец стал секретарем партийной организации колхоза имени … партсъезда. А говорили все по --русски, документация велась тоже на русском языке. От этого вавилонского смешения языков у отца в голове случилась полная сумятица, полиглотом он явно не был. В результате до конца жизни путался в русских падежах, казахский понимал на слух. По-корейски мог только писать… Весь этот языковой сумбур, став его женой, моя мать выстраивала в стройные фразы докладов и выступлений
Тут пора появиться моей матери… Какие разные судьбы, корни, география встретились в этой супружеской паре… К началу войны у отца развалилась прошлая семья, от которой остались два сына – Марат и Радомир. Я заметила склонность корейцев к торжественным и совершенно не корейской этимологии редким именам. Девушкам давали обязывающие имена – Роза, Лилия. Помню, одну мою далекую родственницу- кореянку, исключительно некрасивую. Звали ВЕНЕРА . Не помню, чтобы в те времена девочки- кореянки носили простые имена, например. Лидия, Галина, Валентина, Мария…."