Крестины

Трудно найти человека, который более спокойно, чем я, относится к религии. Нет, не  отрицательно. Именно спокойно. Возможно, дело в том, что я еврей, который живет в православной стране. И в раннем детстве нас не посвящали в тонкости иудаизма. Что-то такое отложилось в памяти, когда бабушка и мама постились, а потом накрывали стол, уставленный вкусностями. Ну, как в сознании ребенка вкусности могут быть связаны с религией? Десерт, он и в Африке десерт, простите, если задел чьи-то чувства.

А потом и вовсе не до иудаизма было, когда уехал в Ленинград, стал жить самостоятельно и женился на русской девушке (этой зимой будем отмечать 30 лет).

К православным и католическим храмам я всегда относился, как к музеям, а к верующим – как к несчастным людям, которые нигде больше не нашли помощи, ни среди близких, ни, тем более, среди государственных людей. Ещё раз прошу меня простить, ежели что.

Да и какая религия, если был я председателем комитета комсомола крупного ленинградского предприятия, а потом секретарем двух первичных партийных ячеек?

Даже сыновей наших крестили на родине жены, в маленьком городке, тайком, на квартире, в присутствии бабушки жены и священника из небольшой церквушки.

***

Первое моё потрясение от соприкосновения с религией было в Иерусалиме, у стены Плача, когда мы приезжали в Израиль в гости. Не знаю даже, какая сила прижала меня к этой стене, заставила бормотать какие-то бессвязные слова, желать здоровья и счастья всем, кого мог вспомнить в этот момент.

Самовнушение, наверное.

***

Приходилось мне с тех пор часто бывать в церквях, где отпевали друзей и родственников, но никогда не мог я по-настоящему проникнуться происходящим. Хотелось скорее вырваться на свежий воздух, чтобы убедиться, что отпевали не тебя.

Думаю, многие меня поймут, а кто осудит, прошу простить.

Теперь о главном. О том, ради чего я решился написать эти строки. Восемь месяцев с хвостиком назад у нас родилась внучка Ксения. Четвертушка в ней еврейская, остальные три четверти – русские. Так что тот факт, что родители  решили окрестить малышку в православной церкви, удивления вызывать не должен.

Мы с женой проехали сто шестьдесят километров, чтобы стать свидетелями этой церемонии.

Не скажу, что я с волнением ждал этого дня и часа. Всё, что написано выше, объясняет моё состояние. Честно говоря, готовился к некоему двухчасовому испытанию. Однажды аналогичный опыт имелся, когда лет пятнадцать тому назад приятель крестил сына. Запомнились лишь монотонный голос священника, теснота часовенки, стояние на ногах, облегчение при выходе на улицу и радость первой стопки. Знакомо?

Нынче же сразу  порадовало то, что можно было сидеть. Деревянные лавки поставили для всех желающих, кроме родителей и крестных. Эти отстояли, как часовые, все два часа. И ребёнка не мучили, разрешив унести малышку на прогулку, покормить в соседнем помещении, пока священник учил уму-разуму взрослых, и вернуть непосредственно к практической части.

Честно говоря, я не заметил, как пролетели эти два часа. Молодой (лет тридцати пяти) настоятель отец Алексей не читал проповедей в общепринятом смысле.

В предисловии он рассказал, что часто бывает на зоне в «Металлострое», в хосписе, в детских домах и больницах. Думаю, не зря. Подготавливал к основной части.

И дальше он разговаривал с нами на простом и доступном языке.

Отец Алексей  убеждал, приводил примеры и предостерегал, веселил и заставлял задуматься, разрушал привычные миры и вселял надежду.

К концу его пламенной речи я почувствовал себя ребёнком, которому впервые рассказывают такие понятные вещи. И куда, спрашивается, подевалась моя ирония?

Посмотрел на супругу. Она испытывала аналогичные чувства.

Наша внучка стоически перенесла все испытания, что доказывает наличие в ней моей четвертинки.

Поздно в нашем возрасте менять убеждения, становиться религиозным или наоборот. Да и кто нам поверит? В первую очередь, мы сами.

Отец Алексей говорил много полезных и важных вещей, но одну его мысль хочу привести.

«Нельзя останавливаться в развитии. Или ты продолжаешь двигаться вперёд, или начинаешь гнить заживо».

А крестным, которые не ожидали от священника такого напора, перед прощанием пожелал, чтобы их крестница, как он выразился, «Человек Ксения», была счастливой. И предупредил, что без её счастья и им самим всю жизнь в несчастных ходить.

Задумаешься тут.

***

Я вот это всё к чему. Общечеловеческие ценности ведь на то и общечеловеческие, что ни от национальности, ни от вероисповедования не зависят. И чтобы понять это, порой всей жизни не хватает. А вот встретишь на своё счастье такого человека, как этот отец Алексей, и поймёшь, что к чему. Если, конечно, слушать к той поре не разучишься.