У ацтеков он именовался бы толтеком – художником с «обожествленным сердцем», личностью, которая имеет свою истину в самом себе, в дореволюционной России – классным художником - в качестве выдающегося выпускника Академии, у нас же Тенгиза Мирзашвили называли просто, Чубчик, а когда он откладывал в сторону кисть и цветные мелки, и брался за перо, чтобы временно отойти от пастельных тонов, и твердой рукой графика принимался писать черно-белую правду – дилетантом! Вернее, так отзывались о нем только те, кого она не устраивала, не нравилась из-за ее оголенной неприглядности.
Чего добивался Чубчик: популярности, которой он мог бы без особого для себя ущерба поделиться с самыми именитыми нашими согражданами? Званий и регалий, которые он ни во что не ставил? Любви и почитания, которых у него хватало с лихвой? Или богатства и личного благосостояния, за которыми он никогда не гнался: алюминиевая кастрюля на газовой плите с дырой на дне,прожженной от огня, годами обогревала, вплоть до его болезни, маленькую квартиру Чубчика, в которой вместе с ним проживала вся его семья – жена, дочь и сын, все – взрослые, и все – художники! А какой у него был мотив? Чего он добивался? Справедливости! Это в недобром деле надо искать мотив, а добрые – делаются по велению совести и сердца, по откровению.
Сказать, что Тенгиз Мирзашвили был ярким живописцем, графиком, кино- и театральным художником, фольклористом, что он прекрасно оформил сотни книг, значит остаться в еще большем долгу перед его памятью. Тонкий ценитель всего самого настоящего, редкий знаток языка, литературы и истории своего народа, Чубчик был непревзойденным публицистом (и полемистом!). И именно эта грань его трудно постигаемого творчества оставалась, в лучшем случае, незамеченной, а в худшем – ополчала против него весьма значительную и весомую часть наших ученых-историков, историографов, искусствоведов, и даже языковедов, ибо Чубчик умудрялся обнаруживать неточности и вносить поправки в уточненный и утвержденный Государственной комиссией текст «Витязя в тигровой шкуре».
Вечно обеспокоенный, озабоченный, казалось, чужими, а на поверке – нашими общими заботами, он все успевал, всюду поспевал, ему до всего было дело.
Не буду утомлять читателя подробным перечислением деталей незавершенной и по сей день полемики – незавершенной по той лишь причине, что она так и не состоялась. С одной стороны, вполне понятна обида оппонентов: человек с безобидным прозвищем Чубчик, притом, по специальности художник, выступал против общепринятых теорий и установок, опубликованных в периодике Академии наук, в авторитетнейшем отечественном издании – Грузинской советской энциклопедии (ГСЭ), с другой – непонятно, почему эти обиды и возмущение не вылились в естественную в таких случаях дискуссию, почему маститые оппоненты не пошли дальше пренебрежительного отмахивания от «дилетантских суждений непрофессионала». Ошибки случаются. От них не застрахован никто, даже самые светлые умы. И не стоит пренебрегать мнением «человека со стороны», который указывает на допущенные погрешности. Не стоит ни светлым умам, ни их ученикам и последователям, даже самым талантливым. Вспомним общеизвестный случай с Аристотелем, допустившим в свое время неточность в описании комнатной мухи: на протяжении почти двух тысячелетий считалось, что у мухи восемь ножек, потому что так было написано Великим Греком (и никому не пришло даже в голову сосчитать их).
В XVIII веке Карл Линней в своей классификации ( видимо, после пересчета) отнес самых назойливых домашних насекомых к шестиногим. Ну и что, пострадал от этого авторитет великого ученого? Ничуть. Бросились почитатели его таланта доказывать, что до Р.Х., при Аристотеле, у мух было восемь ножек, и только впоследствии, в результате мутации, стало шесть? Да нет, бывает,и великие ошибаются! И Аристотель, как и прежде, достойно восседает на самом верху ученого Олимпа... Я далек от мысли превозносить аргументы Чубчика и немногочисленной группы его сторонников, и умалять заслуги их оппонентов, тем более, когда дело касается нашей истории. Просто, как рядовой член общества, я разделяю убеждение Тенгиза Мирзашвили - общественного деятеля, что если в свое время были допущены ошибки и искажения в оценке и датировании судьбоносных событий – «под давлением общесоюзного советского пресса», или в интересах собственных теорий, - их необходимо исправить – в учебниках, пособиях, справочниках, путеводителях, энциклопедиях... Разве мало мы знаем случаев возвеличивания недостойных и репрессирования истинных героев?
Ниже я приведу несколько примеров из Грузинской советской энциклопедии, так как, во-первых, она является «зеркалом эпохи», и, во-вторых, заинтересованному читателю легче будет проследить за истинными причинами несостоявшейся дискуссии, и судить об обоснованности возмущения Тенгиза Мирзашвили.
Начнем с Андрея Первозванного, который пришел на землю Иверии по желанию Девы Марии, отправившей апостола в избранный ею удел. В статье ГСЭ «Апостол Андрей» ставится под сомнение достоверность проповедческой деятельности первого ученика Христа среди грузин, которые испокон веков отмечают всенародный праздник – день памяти Андрея Первозванного, и подчеркивается, что факт пребывания Апостола Андрея на земле Иверии «считался истиной до конца XIX века. Научное же изучение вопроса высветило время и причины возникновения сообщений о деятельности Апостола Андрея в Грузии». А чуть выше в этой же статье говорится, что приведенный аргумент понадобился Георгию Мтацминдели (XI в.) для подтверждения права Грузинской церкви на независимость в дебатах с Патриархом Антиохии. Чубчик же выступал против ревизий летописей, в том числе, и со стороны самых именитых историков. Время показало правоту его суждений – 14 мая внесен в церковный календарь, как день памяти Андрея Первозванного, первого проповедника христианства в Грузии.
Далее, Тенгиз Мирзашвили считал, что историками преднамеренно умаляется, а то и вообще игнорируется значение деятельности Мириана III, царя Картли,объявившего христианство государственной религией, царя, который почитается, как святой, Грузинской, а также Русской Православной церквями. Согласно хронике Леонти Мровели «Жизнь картлийских царей», отцом Мириана был Шапур I, шах Ирана из династии сасанидов. А теперь посмотрим, что сказано в статье ГСЭ о правителе, положившему начало обращения грузинского народа в христианство: «... Не исключено, что сведения о происхождении Мириана III являются вымыслом, ибо они ставили своей целью подыскать достойных предков для первого христианского царя». Что может быть оскорбительнее для человека любой национальности (в том числе - если не в первую очередь - для грузина) издевательского упоминания его предков? Вряд ли посмел бы автор статьи назвать св.Мириана потомком недостойных предков без молчаливого одобрения своих авторитетных коллег. «Тогда время было такое, заставляли», - возразит иной читатель. Да, было, кого-то заставляли, а кого-то не могли заставить, но те времена давно канули в лету, а труды, написанные «под давлением», и сегодня считаются непререкаемыми. Специалисты хранят гробовое молчание, а не специалистам, «дилетантам» вроде Чубчика, отказывают в праве голоса. А ведь Тенгиз Мирзашвили выступал не против признанных ученых, вообще, а против их, как он считал, неверных суждений и оценок, подхваченных их многочисленными учениками, и в результате, отнесенных к категории незыблемых истин.
В ГСЭ, даже в перечне использованной литературы не упоминаются отдельные «опальные» ученые. Причина проста, писал Тенгиз Мирзашвили, их не вносили или же удаляли из словника энциклопедии, так как приведенные в их трудах даты возведения христианских памятников Грузии отличались от дат, вычисленных на основании «эволюционной теории» именитых авторов, которые «гиперкритически относились к летописям и археологическим находкам». А такое отношение, подчеркивал Тенгиз Мирзашвили, не могло не привести к искажению истории: в советской (да и в постсоветской) историографии преднамеренно замалчивается роль царя Мириана,Константина Великого и царицы Елены в обращении Картли в христианство,полностью игнорируется грандиозное историческое наследие 4-го века, тенденциозно прочитана (передвинута на целый век) Болнисская надпись, именуемая «началом грузинской культуры» ...
Думаю, достаточно. Хотел написать о Мирзашвили-публицисте, а получилось – о боли, которую он унес с собой. Сегодня ни Чубчика, ни его оппонентов, авторитетнейших и заслуженных ученых, нет в живых. Но остались сомнения – в датировке важнейших исторических памятников, создания грузинской письменности... И осталась Грузинская советская энциклопедия в «первозданном» виде, в которой почитание заслуг вчерашних партийных руководителей соседствует с неуважительным отношением к светлой памяти наших прародителей.
У каждого народа есть свой Клаас, пепел которого стучит в его сердце. И пепел нашего общего Клааса – пепел наших славных предков должен беспрестанно стучать в сердца каждого из нас как напоминание, но не как призыв к отмщению, ибо все мы потомки одних предков, тех самых, цари которых строили храмы во славу Господа и целовали ноги монахам, а впоследствии, сменившие их правители разрушали эти храмы и ставили святых отцов к стенке.
Более двух десятилетий продолжается поворот нашего общества к церкви, мы возвращаемся к истокам. Но это возвращение не будет полным, искренним, бесповоротным, пока мы не научимся смотреть правде в глаза, пока не осмыслим критически наше недалекое прошлое.
Нельзя сказать, что Чубчик был глубоко верующим человеком: он не ставил свечи на праздники в церкви, не ходил на всенощные, даже на воскресную службу... Но вместе с тем,в Грузии едва-ли найдется самая маленькая церквушка или храм, которые он не изучил бы досконально, включая дату их постройки, архитектуру и историю каждой фрески; он никогда не постился, но был умерен во всем, и - всегда, за исключением случаев, когда он сталкивался с несправедливостью.
Существует народное поверье, что беременным женщинам негоже смотреть на уродливое, дабы оно не отразилось в их чреве, и надо видеть только красивое. Софья Мирзашвили, в 30-ых годах прошлого столетия, ожидая сына, разъезжала на лошади по высокогорным селам Сванети, и с Чубчиком под сердцем занималась реставрацией старинной церковной росписи, долгими часами вглядываясь в лица святых, изображенных на фресках.
Чубчик и родился со светлым ликом.
Поверья не лгут.
Как, впрочем, и летописи...