Хорошо на реке. Особенно хорошо бывает, когда ранней весной она разольется, наберет силу, заполнит все береговые возглины, промоины и бочажки чистой животворной водой. Тогда веселится, ликует и плодится все под солнцем. Спешно играются немудрящие насекомо-рыбно-животные свадьбы, откладываются яйца, мечется икра, надуваются материнские лона в преддверии зарождения новых жизней. На поверхности никогда не останавливающейся воды постоянно играют переменчивые солнечные зайчики, в затончиках резво, и, казалось бы, бесцельно передвигаются четырехногие водомерки, нарезают расходящиеся круги, хватающие зазевавшуюся мошкаринную мелюзгу всяческие уклейки и прочая рыбная челядь.
Но, увы, не все так беззаботно в этом речном мире. В мутной глубине косяками ходят злющие пираньи, ждут своих жертв ошалевшие от собственной безнаказанности кайманы. Они издалека как бы невинно, показывают свои стерильно белые пасти, утыканные идеально сохраненными зубами, предмете зависти любого мало-мальски продвинутого дантиста. Но это хорошо продуманный обман. Эта образина способна скрытно протащить свою улыбающуюся пасть на самое мелководье, дождаться, пока взбаламученный донный ил не скроет ее угрожающие очертания и бесконечно ждать какое-нибудь одуревшее от жажды существо. Но пока им хватает речной пищи, и они не покушаются на береговую живность.
А на водопой, особенно под вечер, собирается весь животный народ вельда. Тут все мешается в гаме и суете. И стар и млад, гигант и пигмей. Даже вечные антагонисты: травоядные и хищники забывают здесь свои испуги и плотоядные инстинкты. В уютном местечке, ограниченном с двух сторон глинистым склоном, в тени мангрового дерева с шикарным видом на реку вот уже которое время любит собираться для бесед довольно разношерстная компания. В нее входит молодой бизон с исполненными грусти фиолетовыми глазами, небольшая пугливая самочка антилопы Нильгау с часто подрагивающей чувственной каурой спинкой, тонконогий шакал с прибранной внешностью и хорошими манерами, что само по себе довольно редкое явление. Несомненным лидером и душой компании является птица-секретарь. Это крупная особь отряда соколообразных. Она, несомненно, умна, начитана, обладает многими познаниями. Все это придает ей важность, величавость и степенство. Иногда на посиделки забредает пожилой муравьед, но природа не наградила его, ни умом, ни сметкой, он только глупо таращится на реку и громко сопит. Забегают суслики, какие-то луговые собачки, горбатые зайцы, мокроносые обезьянки, ненадолго залетают аккуратные цапельки в не пачкающемся белом оперении и пронырливые попугаи, но их сознание еще не глубоко и быстротекуче. Они не схватывают сути разговора, поэтому быстро теряют интерес к происходящему.
Вот и сегодня компания привычно собралась в облюбованном месте. Солнце потеряло свою жгучесть и зависло на третьей четверти своего пути большим оранжевым шаром. После обоюдных приветствий все разом заговорили о всяческих пустяках насчет погоды, качества воды и питания. Буйвол и антилопа отметили особый отменный вкус весенней травы, свежесть воды. Посетовали, что это великолепие скоро кончится. Трава пожухнет и высохнет, вода зацветет и приобретет гниловатый запах.
- Все равно вам, травоядным намного лучше, чем нам, падальщикам – посетовал аккуратный шакал.
- Вы просто не представляете, как тяжело мне поддерживать чистоту тела и шерсти. Этот запах гниющей плоти, он настолько въедлив, что его может хоть как-то чуть вытеснить лишь абиссинская полынь. Я сначала катаюсь в ее зарослях, потом нажую кашицу и втираю ее себе языком в шерсть.
- А глюки у Вас от этого не возникают? – живо поинтересовалась птица-секретарь.
- По первости было, потом привык – простодушно признался шакал.
- А возьмите пищеварение – не унимался он – с ним-то какая докука. Вечно от всякой гадости бурчит в желудке. Вот и сейчас, слышите?
Все мгновенно затихли. Действительно было слышно, будто в желудке несчастного шакала кто-то передвигал стул по керамическому полу и открывал слегка приржавевшую калитку. Все сочувственно переглянулись. Неловкую паузу поспешила заполнить опытная птица-секретарь.
- Слышала я, мои досточтимые собеседники, что в восемнадцати днях полета от нас в совершенно дикой, забытой Богом местности возвышается очень высокое плато с предельно крутыми склонами. Оно простирается на многие сотни километров вглубь материка. На нем говорят, обитают люди большого роста, безобразной внешности, довольно воинственного нрава и обширных знаний. У них там есть большие города, в которых процветает ремесленничество и торговля. На окраине плато только в одном месте есть узкий проход, который через день пути приведет в довольно большую долину почти округлой формы. В центре нее располагается провал тоже круглых очертаний диаметром где-то в один километр с совершенно отвесными стенами глубиной приблизительно в сто метров. Всякий заглянувший вниз, приглядевшись, тут же содрогнулся бы от омерзения, ибо на дне гигантской ямы, как в преисподней он бы заметил миллионы змей разных размеров и пропорций. Они постоянно свиваются в безобразные клубки и брызгают ядовитой слюной. На змей, конечно, было наплевать, но имелся небольшой нюанс, все они ползали по поверхности, обильно усыпанной крупными драгоценными камнями. Такого количества, качества и размеров самоцветов никто и никогда не видел в подлунном мире. Безусловно, любой спустившийся туда подписал бы себе смертный приговор с немедленным его исполнением.
- Попавшие туда люди придумали бросать в провал большие куски мяса, к которым прилипали камни. Они привлекали слетающихся птиц Раухха. Когда птица вылетала из пропасти, люди били в барабаны, бубны и громко кричали. От неожиданности птица роняла кусок мяса с прилипшими драгоценностями на землю. Такой факт описывался в арабских сказках. Оттуда вернулся только один человек, но он давно умер от загадочной болезни. Его любимый племянник, наслушавшись рассказов своего родственника, буквально заболел идеей сказочно обогатиться. Он позанимал у своих родственников денег, снарядил экспедицию и, помолившись Аллаху, убыл по маршруту, рассказанному дядюшкой перед смертью. Как долго пробыл он в пути, что увидел удивительного и загадочного на своем пути, мы умолчим, скажем, только, что через два месяца странствий, уже отчаявшийся, с половиной спутников, он увидел на горизонте большую горную цепь. Еще через два дня пути сплошной горный массив закрыл полнеба. Хорошо, что дядя рассказал про ориентир, в виде вертикальной, слегка изогнутой скалы, находящийся поблизости от искусно спрятанного природой прохода, а то бы юноша никогда не нашел бы его. Наконец караван втянулся в извивистый исток кишкообразного коридора. Через день пути они проникли в ту сказочную долину. Действительно, посередине ее они увидели провал с отвесными стенами. Там на дне по-прежнему извивались змеи, но под ними при свете заходящего солнца, ошеломленные путники, увидели искрящийся ковер самоцветов. Всю ночь им снились ослепительные драгоценности.
- Наутро они зарезали и освежевали осла. Крупные куски с задней ноги сбросили в провал и стали ждать. Прошел день, но птиц не было видно. Кто-то из команды предположил, что они давно покинули здешние места, что, к сожалению, было правдой. Снова среди путников воцарилось уныние. Сокровища находились у них под носом в каких-нибудь ста метрах, но были, увы, недосягаемы. Да и вода подходила к концу. Наконец молодой человек, обходя окрестности, заметил небольшой ручеек воды, вытекающий из горного массива, и тут же теряющейся в песке. Правда она слегка попахивала нефтью, но вполне годилась для питья. Самая большая радость была в том, что рядом с одного из склонов капала вниз горная смола. При этом, она была очень клейкой. Он придумал намазать шкуру осла этой черной массой. Затем были распущены и связаны все имеющиеся веревки. К четырем углам шкуры привязали маленькие веревки и связали их вместе. Потом уже к этому узлу приделали самую длинную веревку. Для веса на верхнюю часть кожи положили камень и все с величайшими предосторожностями спустили вниз.
- На шкуру сразу набросились змеи. Через некоторое время, когда они потеряли к ней интерес, шкуру подняли вверх. Каково же было удивление, когда перевернув свою ловушку, они обнаружили несметное количество драгоценных камней. Правда одного нанятого работника укусила прилипшая змея, но, к счастью, укус оказался не смертельным.
- Окрыленные успехом они, отлепив камни, снова забросили свой невод. К концу дня у них скопилась изрядная гора драгоценностей, которые они снесли поближе к горному склону.
- На следующий день старателей, увлеченных процессом добычи, привлек негромкий хлопок за спиной. Они увидели, что сверху на их кучу драгоценностей упал большой ковер с длинными веревками, уходящими в поднебесье. Они поспешили к месту происшествия, но ковер с почти всем их прилипшим уловом резко взмыл вверх. На беду нерадивый работник, устремившийся за остальными, бросил конец веревки, который тут же соскользнул вслед за шкурой вниз. Старшина каравана чуть не выдрал себе всю бороду от досады.
- И было, отчего выдирать. Если с ослами не было проблем, то веревок в хозяйстве совершенно не осталось, да и, шутка ли сказать, они в одну минуту лишились большей половины добытого богатства. Все в праведном гневе долго грозили кулаками вверх и проклинали заоблачных воров. Наконец умный юноша придумал одну хитрость.
- Дядюшка рассказывал, что люди с плато очень высокоразвиты. Наверно у них есть трубы с выпуклыми стеклами, что придумали итальянцы. Вот они и увидели наши драгоценности. Мы разложим оставшиеся камни на прежнем месте и пойдем к краю пропасти якобы вытаскивать новые порции. А двое самых грузных со мной останутся здесь под укрытием тюков. Когда спустится ковер, все мы запрыгнем на него и резко рванем веревки вниз. Они явно, не ожидающие от нас такой прыти, выпустят их. В результате мы завладеем гораздо совершенной ловушкой для драгоценностей, а добытые камни будем хранить в выкопанной яме неподалеку от места производства работ.
- Всем очень понравилась идея юноши. Все так и сделали. По всей видимости, полуденное солнце, игравшее на гранях самоцветов, снова подвигло обитателей плато спустить ковер вниз, где он был пленен вместе с веревками. Теперь у наших путешественников была хорошая черпалка самоцветов. Их коллекция изрядно пополнилась. На этот раз провиант, скот и добычу держали вдалеке от горных склонов. Каково же было всеобщее удивление, когда через два дня около полудня сверху упал еще один ковер. Правда, он на этот раз мало напоминал ткацкое изделие, а был больше похож на подиум с заоваленными краями с жестко приделанными четырьмя конструкциями, напоминающими лошадиные седла.
- На одном из них был наспех привязан ремнями крайне истощенный человек. Он поведал удивленным слушателям историю о том, что его зовут Мансур. Много лет назад он и три его брата, узнав о сокровищах, снарядили караван и после долгих мытарств, наконец, нашли это место. В то время птицы Раухх еще водились тут, это потом их всех перебили верхние люди. Им удалось выудить из пропасти несколько мер драгоценных камней. Дело шло все хуже и хуже. Птицы уже не пугались. Они с кусками мяса улетали в свои горные гнезда. И тут внезапно сверху, буквально на их головы попадали гондолы с существами большого роста, закованными в золотые доспехи. Всех его братьев и товарищей они убили тепловыми лучами. Его же почему-то пощадили. Связав, Мансура погрузили вместе с драгоценностями в гондолу и подняли наверх.
- Там весьма прохладно. Атмосфера довольно разрежена, приходится чаще дышать, но жить можно. У них также произрастают многие злаки, есть овощи и фрукты, но не в таком разнообразии. Пасутся диковинные коровы с длинной шерстью и завитыми рогами. Наверху много небольших городов. К каждому городу прикреплено фермерское хозяйство, поставляющее продукты питания горожанам. А драгоценные камни им потребны для изготовления весьма устрашающего оружия, стреляющего тепловыми лучами на изрядное расстояние.
- На вопрос, почему они сами не добывают драгоценные камни, человек ответил, что внизу верхним людям, буквально через несколько минут делается дурно. Они могут комфортно жить только при малом атмосферном давлении. Так бы они давно завоевали нижний мир. Правда, в последнее время их ученые изобрели какие-то пилюли, но они действуют короткое время. А самое главное, верхние люди собираются сегодня-завтра спуститься вниз, убить всех и забрать камни, которых им хватит целый год производить смертоносное оружие. В качестве доказательства, он достал из-под седла блестящую трубу с кнопкой посередине, затем тщательно прицелился и нажал на кнопку. Чахлое деревце, растущее в полусотне метров, внезапно загорелось и упало, как подрубленное. Все восхищенно зацокали языками, только юноша не на шутку встревожился. Он сказал, что загоревшееся дерево разъяснит верхним людям, что образец их оружия похищен. Это повлечет скорейшую высадку десанта. Необходимо срочным образом покинуть опасное место.
- Он также спросил у беглеца про ночные экспедиции верхних людей, но тот ответил, что заоблачный народ никогда не спускается вниз ночью. Немного подумав, молодой человек посвятил всех в детали своего плана. Они, якобы, для обеда режут еще одного осла, скрытно сцеживают кровь, режут мясо на куски и варят его в большом чане. Тем временем, все собираются в дорогу, свертывают тюки, привязывают их к верблюдам, последний раз забрасывают ковер в провал и вытаскивают очередную порцию драгоценностей. Солнце к тому времени уже начинает заходить за горную гряду. И вот тут-то происходит самое интересное действо, наступает дележ добытых камней, перерастающий в ссору, а затем в кровавую резню. В ход идут ятаганы, кинжалы, камни и палки. Под покровом поднятой пыли все обильно мажутся ослиной кровью. Когда она уляжется, в свете последних лучей люди сверху через зрительные трубки увидят кровавые трупы, валяющиеся посреди разбитого лагеря.
- Поняв, что внизу люди перебили друг друга, они не будут торопиться с высадкой десанта в долину и самое главное, не будут устраивать засаду на пути следования через узкое ущелье, отложив все на завтрашнее утро. Задача всех, чрезвычайно быстро и скрытно, не зажигая огня, провести снаряженный караван подальше от плато за ночной период времени.
- Абсолютно все восхитились хитростью юноши. И всё начали делать по его плану. Место кровавых разборок наметили немного вдалеке от костра с варящимся мясом и от снаряженных и стреноженных караванных животных, чтобы гортанные крики и звон оружия не испугали их. Копыта мулов и ослов обвязали тряпками, чтобы они не производили шума во время перехода по ущелью. За час до захода солнца разыгралась кровавая драма. В пылу сражения не обошлось без настоящих ранений и синяков. Подняв тучу пыли, люди облили друг друга ослиной кровью и попадали на землю. Самое тяжелое было соблюдать тишину и неподвижность, так, как на запах крови слетелась целая туча мух и слепней.
- Наконец спасительная тьма скрыла место фальшивого боя. Хорошо, что на небе не было луны, и верхний народ не мог видеть самые поспешные сборы в дорогу и проход через ущелье. Первые лучи солнца застали беглецов в трех полетах стрелы от склонов плато, но Мансур просил всех отойти еще дальше, ибо тепловые лучи поражают цели, расположенные весьма далеко, но юноша успокоил его тем, что все внимание верхних людей сейчас привлечено событиями в долине. На что Мансур ответил, что у верхнего народа развита система быстрого оповещения. Они с помощью теплового луча передают информацию на большие расстояния. Тогда караванщики прибавили темп, и вовремя, ибо сверху из поднебесья им вслед ударил огненный смерч небывалой силы. Он сразу убил двух мулов и верблюда с погонщиком. Еще два раза наблюдались яркие вспышки, но они уже не приносили такого разрушения, вследствие большой дальности.
- Уйдя на безопасную дистанцию, под вечер, наконец, разбили лагерь, оставив часовых. Под утро страж поднял тревогу. За ночь их лагерь окружило целое войско бедуинов. Видимо, и они, как стервятники пронюхали про наживу. Пришлось принять неравный бой. Правда, неравным он был не со стороны караванщиков, а пустынных кочевников, ибо тепловой луч, убив десяток нападавших, произвел в их рядах нешуточную панику. Видимо это оружие было им знакомо не понаслышке. Итак, поле боя осталось за обороняющимися.
- Еще несколько недель путешественники добирались до караванных дорог, потом погрузились на корабль и доплыли до Басры. Там следы удачливых охотников за самоцветами, увы, затерялись, и я не знаю их дальнейшую судьбу.
- Как красиво излагает наш председатель собрания – не удержался от похвалы вежливый шакал, - и какая занимательная история облагородила наши уши из ее медоточивого клюва!
Польщенная такими теплыми отзывами птица секретарь раскланялась на три стороны и как можно выше подняла свои затылочные перья, что еще больше сделало ее похожей на преуспевающего чиновника, или герольда на королевских церемониях. Все присутствующие подхватили легкую экзальтацию, будто в модном литературном салоне только, что прозвучала в авторском исполнении ода блестящего поэта серебряного века.
- Ну а Вы, благочестивый шакал, чем Вы порадуете сегодня просвещенную публику?
Шакал учтиво привстал, виновато потупил взор, и немного волнуясь, ответил с легкой хрипотцой в голосе.
– Увы, мои рассказы носят только автобиографическую окраску, ибо я существо апологетически не светское, к тому же, вследствие отвратительного историко-физиологического способа пропитания, вечно озабочен соблюдением минимальной культуры еды и пищеварения, так, что гастрономический пунктик – основной приоритет в повествовании. После необходимой преамбулы, с разрешения высокочтимых слушателей, пожалуй, продолжу.
Собравшиеся слушатели активно поддержали рассказчика.
- Итак, дело происходило в пору засушливого лета. Три наших щенка уже начали переходить с грудного вскармливания на нормальную пищу. Правда, это была еще слегка переваренная еда, которую мы срыгивали им. Ранним утром в львиный прайд, при котором я состоял так сказать, штатным дезинфектором, доминирующий самец притащил вилорогую газель. При этом он хвастался, что догнал ее в три прыжка и завалил одним ударом.
Шакал предупредительно покосился в сторону антилопы.
- Вас, уважаемая госпожа это никоим образом не должно фраппировать, поскольку Вашего проворства и смекалки хоть отбавляй, и даже паре гепардов не удастся Вас догнать. Засим, продолжаю. Самки подобострастно терлись о бока своего коллективного мужа, а тот только благосклонно мурлыкал. Все не откладывая дела в долгий ящик, приступили к раннему обеду. Я лежал в тени хлебного дерева и привычно прокручивал приевшуюся картинку о своей незавидной доле жалкого падальщика. Ведь только к вечеру, когда жалкие остатки мяса газели окончательно испортятся и основательно вываляются в пыли и львиных нечистотах, мне будет позволено почтительно поджав хвост, в неудобном полуприсяде последовать к куче шкурно-мясных лохмотьев крепкими сухожилиями приделанных к берцовой кости.
- В этот раз к гнилостному душку присоединился какой-то инородный запах, похожий на миазмы, источаемые серным источником, находящимся в пятнадцати милях отсюда, куда животные ходят пить в особенно засушливый период.
Все слушатели понимающе закивали головами, даже придурковатый муравьед как-то по-особому засопел, а луговая собачка, воспользовавшись паузой, остервенело зачесалась.
- Вот, доложу я Вам, что это пищевое непотребство не только имело неподобающий вкус и запах, а оно даже понуждало меня, привыкшего к более мерзкой пище поспешно эвакуировать съеденное. Как Вы понимаете, я этого не мог допустить, поскольку меня ждало мое семейство с полагающимся для них ужином. Так вот, я, преодолевая отвращение, запихивал в себя эту откровеннейшую дрянь. На то время проснувшийся самец, вдруг впал в неистовство. Он и так имел весьма дурной нрав, а тут, видимо, от несварения и, вовсе, потерял разум. Он кинулся ко мне, пытаясь серьезным образом покалечить меня, но сами понимаете, мы народец пугливый и проворный. Я, бросив недоеденную кость, сноровисто отскочил в сторону. Этого раньше было достаточно, чтобы он враз потерял интерес ко мне. Но не тут-то было. Лев бросился на меня в слепой ярости с совершенно явственными намерениями попросту прибить меня, как социальное явление.
- Мне ничего не оставалось делать, кроме придания своим членам дополнительного ускорения, дабы избежать примитивной смерти. А лев и не думал отставать от меня. Сзади раздавался его сдавленный хрип и яростный рык. Он стал меня нагонять. Я намеренно взял курс немного в сторону от своего семейного логова. В пятистах ярдах от него располагалась чья-то старая заброшенная нора. Вот туда-то я и направил свой несчастный организм с булькающим, совершенно несъедобным содержимым. В потемках, одуревший от нелепой погони, я чуть было не проскочил эту злополучную нору. Заложив крутую дугу, я через чертополох продрался к ней. Лев, имеющий большую массу, по инерции проскочил пару десятков футов. Это дало мне время отыскать зев моего убежища. Но что это? Если морда и туловище до грудной клетки проскочили в дыру без помех, то раздувшийся живот застрял в проходе. К тому же из глубины норы раздалось зловещее шипение. Там явно поселилась кобра. Какой ужас!
- Я приготовился к самому худшему.
- И тут сзади меня сильно прихлопнуло. По всей вероятности, лев наступил на меня своей лапой. Это еще больше протолкнуло меня вперед. От неимоверного сдавливания мой несчастный желудок спонтанно орожнился, выбрасывая через рот полупереваренную дрянь, которая тут же залила все змеиное гнездовище. Я автоматически продвинулся намного глубже в недра норы. По видимости, лев еще долго бесчинствовал наверху, но я находился под надежной защитой. Как-то подозрительно прекратилось шипение кобры. Я свернулся в клубок и замер.
- В такой позе я провел несколько часов, боясь пошевелиться. Как ни странно, а чувствовал я себя вполне прилично. Органы пищеварения уже не бунтовали. Наконец мой инстинкт протрубил об отсутствии опасности и активизации двигательной деятельности. Стремясь, не испачкаться в нечистотах, я развернулся и головой вперед последовал к выходу из норы. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил на поверхности земли в непосредственной близости абсолютно мертвого льва.
- А еще я безмерно удивился, когда не в силах совладать с собственным любопытством, заглянул в глубину норы. Там я обнаружил тоже абсолютно мертвую кобру. Мое недоумение разъяснилось много позже. Я узнал, что та бедная газель, попавшая на обед в львиный прайд, днем раньше, не могла отказать себе в искушении отведать ботвы сахарного тростника на свалке вблизи человеческой фермы. Она была заражена крысиным ядом, предназначенным для тотальной дератизации. Спасибо, обезумевшему от отравы льву, который весьма витиеватым способом заставил опорожнить мой желудок, а то нежные щенята не перенесли болезнетворность прикорма и всенепременно бы околели. Еще я сделал вывод, что все-таки хорошо иметь такой луженый желудок, в котором может поместиться столько зелья, способного уморить даже кобру – носительницу самого сильного яда.
- О, ужас, какая потрясающая сила и правда повествования! – воскликнула антилопа Нильгау.
- Да, здорово Вы, милостивый государь расправились с коброй. Мне это особенно интересно, поскольку змеи – мои не только заклятые враги, но и предмет основного питания. Недаром мое второе название змееед. И я горжусь им, поскольку в этом редком слове наличествует три подряд идущих гласных «е».
- Вы блещете ошеломляющими познаниями в языкознании – не удержался от похвалы воспитанный шакал.
- Спасибо друзья. Вы знаете, мне не терпится выслушать какой-нибудь рассказ нашей трепетной лани, и я думаю, что это не только мое желание.
- Да, безусловно, это будет весьма и весьма тонко и занимательно – выразил живейшее нетерпение галантный шакал.
Внезапно молчавший буйвол, долго не пережевывающий свой травяной сгусток, что по себе случай очень редкостный, отчаянно замотал головой, будто прогоняя какое-то наваждение, или особо докучливого овода.
- Милостиво прошу меня извинить за проявления бестактности, но мне тотчас до требушинного зарезу необходимо поведать некую информацию, которую я получил сию минуту способом близким к паронормальному.
- Подождите, любезный буйвол, давайте сначала спросим нашу очередную рассказчицу о том, что, не будет ли она столь любезна, чтобы переуступить свою очередь на повествование – прервал его шакал.
В ответ антилопа согласно помахала своей головой.
- Ну вот, ритуал соблюден – прокомментировала птица-секретарь – продолжайте сударь.
- Безусловно, любезное собрание обескуражено моей нелепейшей выходкой, но дело не терпит отлагательств. Дело в том, что посреди интереснейшего рассказа нашего симпатичного шакала, в меня, буквально острым лезвием топора забойщика скота вошло видение события, которое случится со мной через несколько недель, в разгаре засухи. И этому в немалой степени, я полагаю, способствовали гастрономические доминанты в повествовании предыдущего рассказчика.
- Дело будет обстоять вблизи нашего места отдыха. Кстати, позволю запустить в орбиту разговора небольшую ремарочку. Если бы Всевышний не предусмотрел в наших жизненных программах инстинкты удовлетворения голода, продолжения рода, то мы бы все без остатка предавались покою и лени. Не знаю, право плохо это, или хорошо, у меня пока не хватает рассудка домыслить все, впрочем, ближе к теме. Воспаленное воображение нарисовало мне следующую картину.
- Река к тому времени сильно обмелела. Обнажилось чавкающее заиленное дно. Сильно проваливаясь копытами, я подобрался к небольшой яме, заполненной водой. Берега ее были устланы большими булыжниками. Я намеренно заостряю на этом внимание. Так вот, только я склонился над водой, как со дна ямы со скоростью пушечного ядра ко мне бросилась одна из этих тварей, обитающих в реке. Открыв свою ужасающую пасть, рептилия схватила меня ровно посередине морды, и стала что есть силы тащить в воду. Сначала я почувствовал испуг, переходящий в шок. Мои передние ноги чуть не подкосились. Через мгновение пришла боль и слепая ярость.
- Скажите, пожалуйста, по какому праву эта болотная образина покусилась на мою жизнь? А мысль про то, что мой расчлененный организм будет лежать на водной глубине в укромном месте несколько суток для размягчения, вообще придала мне противоестественную силу. Как я говорил ранее, дно реки здесь было каменистым, и я уперся в него всеми четырьмя конечностями. Благородный гнев и недюжинная сила помогли мне вытащить гада на поверхность земли. Он все еще не разжимал свои мощные челюсти, справедливо полагая, что возьмет верх в этой игре не на жизнь, а на смерть.
- И тут наступил перелом в борьбе. Я максимально повернул голову вбок, тем самым повернув крокодила на пол оборота, и протащил его на спине немного в свою сторону. Этого было достаточно, чтобы его незащищенное брюхо оказалось под моими передними копытами.
- Все Вы знаете, насколько мощными бывают удары копыт у бизонов и буйволов. Их северные сородичи разбивают метровый панцирь льда, силясь найти в зимнюю стужу спасительную еду.
- После первых тычков из пасти рептилии полезла всякая невинная дрянь, в виде мутной гнилой воды с полупереваренными лягушками. Потом показалась, дурно пахнущая слизь и брызнул желудочный сок. Я Вам с полным знанием дела доложу, что крокодилий секрет для переваривания годится для полноценных химических реакций, заменяя в полной мере соляную и серную кислоту. Он обжег мои ноздри губы, но это только придало мне новые силы.
- Вы также должны знать, что в желудках этих доисторическим монстров, для дополнительного перетирания пищи находятся так называемые гастролитные камни. Вот они-то и сыграли роковую роль в судьбе незадачливого архозавра. После серии моих ударов, они продрали не защищенное ребрами брюхо. И только тут чудовище, наконец, разомкнуло свою страшную пасть. Я долго без разбору остервенело молотил безвольное туловище, пока вся центральная часть крокодила, не превратилась в кровавый студень. Наконец я перевел дух. Кроме дикой усталости я не чувствовал ничего. Я подошел к воде и всей тушей бухнулся в нее, небезосновательно думая, что сородичи мертвого крокодила не осмелятся приблизиться ко мне даже на сотню ярдов. Так оно и было. Немного восстановив свои силы, я покинул это не гостеприимное место. Уже с берега я заметил, как из воды повылазили родственники убитого негодяя, и, роняя крокодильи слезы, принялись за кровавую каннибальскую трапезу.
Среди зверей воцарилась мертвая тишина, наконец, на правах старшего, ее прервала птица-секретарь.
- Не знаю, как другие, но я потрясена реалистичностью и первобытной силой повествования. Воистину, в Вас, господин буйвол погибает великий рассказчик!
Буйвол, встав на ноги, почтительно раскланялся.
- Кстати, я должен добавить, что крокодильи слезы – не более, чем красивая метафора. Он действительно льет слезы, но с весьма прагматичной целью. Через слезные железы он выделяет избыточное количество солей из организма.
Между тем, солнце заканчивало свой дневной цикл и покидало небосклон, прячась за слегка зазубренную линию горизонта. Пора было расходиться по своим вечерним делам. Звери покидали место отдыха слегка взволнованные, как будто, после просмотра индийского кинофильма.
Прошло два года. На той же уютной прогалине в тени еще более разросшегося мангрового дерева собралась похожая компания. В ней так же председательствовала ученая птица-секретарь. Легкая хромота придавала ей еще большую солидность. Вместо антилопы Нильгау присутствовала ситатунга – небольшая винторогая антилопа, вместо буйвола поджав ноги, сидела довольно симпатичная зебра. Из завсегдатаев был немного постаревший шакал со своим двухлетним отпрыском, таким же аккуратным и обходительным, как его папаша. Компанию дополняли какие-то енотовидные собаки, шлемоносный казуар, многочисленные свинки и тукан с неправдоподобно большим оранжевым клювом, похожим на резонатор диковинного музыкального инструмента.
В этот вечер председатель собрания была, как никогда велеречива и вальяжна.
- Сегодня я Вам поведаю необыкновенную историю, которая случилась около двух лет назад.
И она начала излагать повествование буйвола, которое, конечно обросло массой словесных завитушек и тематических отходов от основной темы. Но самое интересное, что она изобрела к нему динамическое продолжение с нравоучительной концовкой.
- Итак, мой благодарные слушатели, буйвол, увидев кровавое каннибальское зрелище, содрогнулся от отвращения и поторопился покинуть место своего зловещего ристалища. В пылу битвы он потерял много сил и крови. К тому же, едкая слизь обожгла ему всю морду, попала в глаз, который от этого начал загнаиваться. Через два дня ему стало хуже. От инфекции поднялась температура, появилась слабость, озноб, бредовое состояние. Через кровавую пелену ему привиделось, что к нему подошел человек, склонился над ним, а потом не больно ткнул чем-то острым в бедро.
- Он пришел в себя в тени навеса, крытого пальмовыми листьями. Он по-прежнему испытывал сильнейшую слабость. Обнаружив возле себя корыто со свежей водой, он напился и снова погрузился в забытье.
- А дело было так. Хозяин фермы по разведению крокодилов, находящейся в трех милях ниже по течению, оказался невольным свидетелем смертельного поединка. Он поразился, с какой изобретательностью и напором буйвол победил четырехметрового крокодила. Через два дня фермер нашел его в критическом состоянии. Вколов антибиотик и транквилизатор, он привез его на ферму. Через пару недель буйвол пошел на поправку, а через месяц он уже в качестве одомашненного животного выполнял хозяйственные работы.
- Буйвол сначала недоумевал, почему человек спас его, потом рутина жизни и работы поглотила эти мысли. Между тем, человек много рассказывал своим гостям об интересном поединке между буйволом и крокодилом. Наконец в его порочном мозгу вызрела дьявольская мысль повторить поединок. Он пригласил многочисленных гостей, букмекера для ставок и в одно из воскресений устроил бойню. До того бедный буйвол недоумевал, почему его кормят стероидами, никомедом кальция в громадных количествах. Таким образом, вероломный хозяин укреплял кости, череп и мышечную массу подопытного животного.
- На ничего не подозревающего буйвола, когда его подвели к урезу воды, якобы попить, бросился из глубины специально натренированный крокодил. Завязалась кровавая битва. Матерый хищник уже праздновал победу, но буйвол вспомнил свой коронный прием и вытащил его на берег. Восторгу зрителей не было предела, когда из брюшных прорех стали выщелкиваться, как горошины из стручка гастролитные камни.
- Хозяин фермы заработал на этом зрелище впятеро больше стоимости взрослой особи «crocodylia». Таким образом, участь буйвола было предрешена. Ему предстояло стать первым животным-гладиатором. Его жизнь разделилась на два периода: до поединка, и после него. Его усиленно кормили, пичкали анаболиками. Если у гладиатора была цель, победив в поединке, стать свободным, то у буйвола судьба была предрешена. Его жизнь простиралась до первого поражения. Для завода зрителей перед основным поединком, пускали молодых, необстрелянных буйволов, которых попросту сжирали пресмыкающиеся.
- Это произошло на десятый раз. Буйволинное сердце от длительных стрессов не выдержало. Его передние ноги подкосились, он безвольно упал, и был бы беззастенчиво утащен гигантской рептилией, если бы подскочивший работник острейшей секирой не отрубил ему голову, которая тут же скрылась в кровавой вспененной воде. Шкуру сентиментальный хозяин хотел оставить себе на память. Ее аккуратно сняли, а мясо и кости скормили прожорливым тварям. Хозяин фермы заработал на жизни и смерти буйвола около восьмисот тысяч конголезских франков. На первый взгляд сумма вроде значительная, а в переводе на североамериканскую валюту составляет всего восемьсот девяносто шесть долларов. Итак, за эту ритуальную сумму денег, на которую модница в Нью-Йорке с трудом купит две пары босоножек от Nine West, буйвол продал свою бесценную жизнь.
- О коже вскоре забыли, ее положили с другими продубленными шкурами в сарай. Пришло время национального праздника, который повсеместно справляли, целую неделю. Хозяин собрался навестить свою родню, живущую на другой стороне реки. На многочисленных лодках разъехались все чада и домочадцы. В хозяйстве остался один старенький катер. Гостинцев скопилось предостаточно, пришлось делать плот, на который в качестве понтонов пошли надутые буйволинные шкуры. На плот погрузили кур, батат, злаки, домашнюю выпивку из сахарного тростника. За руль катерка сел сын хозяина, сам же хозяин поместился на плоту среди клеток, мешков и сосудов.
- Караван уже осилил большую часть пути. На другом берегу весело махали руками заждавшиеся родственники. И тут вдруг с оглушительным треском лопнул один шкурный понтон. Плот накренился и вся кудахтающая живность, припасы и сам хозяин мигом соскользнули в воду. До того спокойная вода вдруг закипела. Завывающие от ужаса родственники увидели, как из воды показалась хирургически белая пасть с идеальными зубами. Сначала она без усилий отхватила голову попавшего в воду человека, потом кусок плеча с несколькими ребрами. Дело докончили осатаневшие от крови пираньи. Через пару минут поверхность реки была снова гладкой и тихой. Ничто больше не напоминало о кровавой драме, произошедшей только что здесь.
- Так буйвол отомстил за себя, ибо взорвавшаяся шкура принадлежала именно ему.
Потрясенные слушатели долго не могли прийти в себя. Чувствительную ситатунгу даже поколачивала небольшая дрожь. Тукан от излишних чувств надолго открыл свой пенальный клюв, в котором могло поместиться содержимое небольшой карандашной лавки. А казуар даже забыл на одном глазу открыть матовую мигательную перепонку. От этого с одной стороны он стал похож на большую птицу, пролежавшую около часа в кипятке.
Расходились непривычно поздно, когда на небе уже не было солнца, а вместо него темно-малиновым светом полыхало полнеба.
По дороге шакал вдруг разоткровенничался. Начал он издалека.
- Да, сынок, вот как бывает. А еще говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. Она пишется совершенно в произвольной форме. И форма зависит от каких-нибудь незначительных факторов.
- О чем это Вы папа?
- Да все о том, что месяца два назад председателя нашего собрания, досточтимую птицу-секретаря, гипериона, герольда, змеееда этот же пресловутый хозяин крокодильей фермы чуть не изловил для передачи в зоопарк Киншассы. Насилу вырвалась, повредив себе ногу.
- Вы хотите сказать, что сегодняшняя история выдумка?
- Ты удивительно умен. Именно так и произошло. Рассерженная птица присочинила животрепещущий конец, чтобы хоть словесно отомстить этому человеку. А на самом деле мне доподлинно известно, что буйвол после незначительного ранения, дабы не подхватить инфекцию отъелся эфедрой, по-научному, хвойником двуколосковым, чьи заросли он нашел невдалеке от места инцидента. Твердо зная, что ему не светит долгая и безопасная жизнь у реки, он, недолго думая, подался к серному источнику, влюбился в одну молодку, прибился к ее стаду, участвовал в брачных сражениях и покрыл себя неувядаемой славой выдающегося самца-производителя. У него, как у Рамзеса было более ста телят.
- Один тамошний шакал, поведал мне, что его завалил на сафари один русский турист. Ему тамошние таксидермисты подготовили голову, но ее не пропустила таможенная служба, и теперь голова висит в административном серале гостиничного комплекса, построенного вблизи серного источника, куда любят съезжаться туристы со всех концов мира.
- По-моему, это более достойный конец повествования, вместо бесславно прохудившегося понтона. Как ты думаешь, сынок?