Светлой памяти
Умирает женщина. Бабушка, мать, сестра.
Исповедовалась, причастилась, со всеми попрощалась, всех простила.
Беззвучно плачет у окна сестра, о чем-то чуть слышно переговариваются на кухне соседки. Вжалась в кресло дочь.
«Ты – моя самая любимая, - неожиданно донеслось с кровати. – Самая люби...»
И все.
***
Мы всегда были разные. У сестры в руках все горело. А я - медлительная, даже очень. И понимала, что раздражает моя медлительность – но только нервничала и ошибалась. «Давай, давай!», - часто торопили меня. И только она, моя младшая сестренка, ни разу не сказала мне: «Побыстрей!»
Белой акации гроздья душистые...
Как же мы молоды были тогда!
Как ее звали, ту певицу? Не помню. Совсем памяти нет. Такая милая девушка, и голос - как колокольчик. Как же ее? Нет, не вспомнить.
Сестра позвонила заранее и попросила взять отпуск с восьмого – за три дня до моего дня рождения. Я спросила, почему, и услышала: «Сюрприз!» А потом она приехала и привезла билеты на поезд.
Две недели я жила в раю. Мы сняли комнату в Гудауте. Я впервые была на море. Даже камни на пляже – галька? – не мешали. Плавать я не умела, но все равно не вылезала из моря, будто знала, что больше никогда не приеду. Наше окно выходило на железную раскаленную крышу, и однажды я увидела на ней скорпиона. Закричала от страха. А сестренка вылезла на эту крышу и сбросила с нее скорпиона. Не я его сбросила, а она. А потом мы ходили на концерт... как же ее звали? Совсем памяти нет.
Годы промчались, седыми нас делая,
Где чистота этих веток живых?
Только зима да метель эта белая
Напоминают сегодня о них...
Давно–давно умерла наша мама. Мне было восемь, сестре – четыре. Но не я ее утешала, а она – меня: «Не плачь! Мама теперь на небе. Увидит, что мы плачем, и тоже заплачет!»
Мы всегда были вместе. Даже в детстве она мне не мешала - как будто это я была младшей. И всегда как-то так получалось, что не она у меня, а я спрашивала совета, не я приезжала ей помогать, а она – мне. А когда рухнул мой мир – или мне казалось, что рухнул, – она примчалась, чтобы найти самые нужные слова. И вот ее нет. Не я ушла первой. Она – младшая. Опередила меня.
"Ты – моя самая любимая..."
Конечно, остались дочь, внучка. Ей было, кого любить.
И сестру.
***
Я стояла на пустынной дороге и ждала автобус.
Сейчас приедет мама. Она каждую неделю уезжает домой: проверить свою и нашу квартиры, взять почту, купить что-то вкусное – и сварить пшенную кашу.
Вы любите пшенную кашу? Не простую – а рассыпчатую, сладкую, на молоке. Мама говорит, что когда я была совсем маленькая и никому не давала спать, только пшенная каша меня успокаивала.
Ну, вот, уже гудит автобус. Скоро он появится из-за поворота, и я увижу маму – с сумкой и неизменным бидончиком с кашей. «Мама, почему она у тебя такая вкусная?» - спрашивала я. А мама смеялась: «И у тебя будет вкусная, если промоешь ее девять раз, а потом не забудешь поглядывать – готова ли? не пригорела ли? не пора ли добавлять молоко? Всё терпения и заботы требует. Даже каша».
Завтра к нам придут соседки. Они всегда скучают, когда мама уезжает. «Знаете, Николавна, - сказала как-то одна из них, - я вот думаю: как нам повезло, что именно вы купили в нашей деревне дом». Конечно, им повезло – как мне повезло с мамой.
Несколько лет назад я прибежала к тебе в слезах: «Мамочка! Как мне жить?»
«Самое страшное, что я помню с войны, – не сразу ответила мама, - это вой слепящих бомб. Ни убежать, ни спрятаться... Я холодела от страха и замирала. Как жить? Решать тебе. Но, поверь, это еще не конец света».
Вот и ушла моя мама.
Как это говорят? Мы становимся взрослыми, когда уходят наши родители. Вот и я теперь взрослая. Как ни вспомню детство – мама сидит у моей кровати, держит за руку, и приступы астмы ослабевают от этого прикосновения. «Ты – моя самая любимая». Конечно, это меня ты видела перед тем, как уйти. Прости меня, мамочка! Мне за многое нужно просить прощения. Я-то знаю. Ты всегда себя винила, если я что-то делала не так: считала - это ты не научила, не подсказала. «Отдай мне свою болезнь», - говорила ты, и я знаю: ты забрала бы её, если могла.
«Мамочка, не умирай», - просила я. А ты ответила: «Не могу...»
«Самая любимая»...
Это ты – самая любимая.
***
Не зря говорят, что внуков любят больше, чем детей. А я – единственная внучка. Интересно, а какой ты меня видела перед тем, как уйти? Взрослой, как сейчас, или трехлетней, когда вы с дедом взяли меня к себе, чтобы помочь маме с папой?
До сих пор помню ту куклу – большую, в розовом платье, с бантом в черных волосах. Я ее как увидела в «Детском Мире», так и поняла, что это – моя кукла. «Купите», - попросила я. Но услышала – «Подожди! Она очень дорогая, попозже купим». А я только и думала об этой кукле. Знала, как ее назову, представляла, как буду с ней гулять. «Бабушка, - сказала я, - у меня в голове всё время одна мысль сидит: кукла тоже хочет, чтобы мы ее купили». До сих пор помню, как бабушка засмеялась, и мы пошли в «Детский Мир».
Где теперь та кукла? А память осталась.
Милая бабушка, ведь это меня ты видела, когда уходила?
Конечно, меня.
***
Умирает женщина. Бабушка, мать, сестра.
Исповедовалась, причастилась, со всеми попрощалась, всех простила.
Умирает женщина.
Остается любовь.
© Copyright:
Евгения Серенко, 2012
Свидетельство о публикации №212052700246