Другого раза не будет

               
                На Бога надейся, а сам не плошай.
                Пословица.
      Бог знает, что делает. Несмотря на вселенские дела, он все успевает. Потому что действует по обдуманному плану. Это хорошо усвоили коммунисты и приняли планирование как один из основных рычагов для построения коммунизма. Однако совершили при этом непоправимую ошибку. Они отказались не только от основных идей, но и от самого Творца. Вот и потерпели крах.
    Маловажных дел у Бога не бывает. Все дела равны по значимости. Например, раздача суженых – ряженых. Все суженые сначала бывают ряжеными. Потому что перед свадьбой выставляют себя в лучшем виде, в таком, в каком никогда не бывают ни до, ни после. Уже потом, немногим позже, суженые перестают быть ряжеными и становятся такими, какими Бог послал. И суженая уже не радуется, что ей повезло, а потихоньку спрашивает себя, где ее глаза были. И несет свой крест, которому сначала радовалась, а затем покорилась.
     Евфросиния  боялась опоздать на раздачу. И хотя ей был Голос дан, что подожди, мол,  твоя судьба из соседнего села окончит институт, отслужит в армии, и тогда, как говорится, от нее никуда не денешься. Но Фрося была комсомолкой и активисткой. Она боялась упустить свое и пришла на раздачу очень рано. Влезла не в свою очередь. Раздавали женихов. По приказанию Всевышнего. При этом учитывались пожелания страждущих, но последнее слово было за Ним, ибо на все есть воля Господня, как на Небе, так и на Земле. Евфросиния присмотрелась: этот не такой, тот не такой. И выбрала самого лучшего, от которого другие не то, чтобы отказывались, а боялись вляпаться, и просили у Бога что попроще. И Евфросинии достался первый парень на селе! 
   Ох, и завидовали же ей молодые жены! Везет же некоторым. И влезла без очереди, и лучшего парня отхватила.
    А у них что? У Машки Петька – пьяница. У Дашки Васька – жмот. У Катьки Пашка -  лодырь. У Соньки  Федька – ветреник. У Аньки Сашка - Ни Богу свечка, ни черту кочерга! 
А у Евфросинии Пантелеймон – идеал, без каких – либо недостатков. Мастер на все руки. И спеть, и сплясать, и за женским полом приударить. Да так, что никто и не заметит.
    И стали все новые семьи жить – поживать и добра наживать. Мужики своих жен холят – лелеют, а потом и поколачивают, чтоб не зазнавались. А Фроськин Пантелеймон на свою половину руку не поднимает. Он с утра до ночи осыпает ее комплиментами. Он произносит ей самые нежные слова, какие есть на белом свете. И есть за что. Она ведь не мешает ему лежать на диване, думать глубокую думу, пока еще никому неизвестную. Евфросиния верит: ее муж гениален. Вот и вертится она, как белка в колесе: готовит, убирает, моет, шьет, стирает. На работу ходит. Детей воспитывает. Дает возможность мужу решать мировые проблемы.
     Женщины Фросю готовы со свету сжить. Вот мужик у нее так мужик! То сарай построит, то на родительское собрание сходит, то Фроьску на машине в Пятигорск отвезет. И никому невдомек, что Фросенька обед готовит, жарит-парит, а муж ее у кого-нибудь в гостях поет-танцует. Ребенок заболел – Фроська в больницу на «скорой» его везет, а муж в это самое время – поет-танцует. Фроська картошку на огороде копает - а муж ее в гостях. Поет-танцует. Фросьюшка праздничный стол накрывает - а муж ее  где – то пропадает. Песни поет. И отплясывает. Дальше – больше. Вот и к бутылочке потихонечку стал прикладываться. Погуливает с чужими женами уже открыто. Один раз даже руку на любимую поднял. А потом и совсем ушел.
    Стали женщины Евфросинию жалеть:
- Ничего, Фрося, потерпи,  перебесится Пантелеймон и опять к тебе вернется. Наши мужья намного хуже были, и то угомонились. А твой, такой порядочный, уж точно ошибки осознает, все поймет, прощения попросит, и еще как хорошо жить будете!
     А Евфросиния с годами понимать стала, что не был он никогда лучше других. Он просто притворялся. Притворялся хорошим мужем. Притворялся хорошим отцом. Притворялся хорошим семьянином, хозяином. И делал это весьма талантливо. А на самом деле он – ничто. Понимать – то Фрося понимает, но верить – не верит. А верит бабьим предсказаниям.  Пантелеймон – вернется! 
    Но и этой вере скоро конец пришел. Идет она как – то по селу. Смотрит – Федька Сонькин внуку велосипед ремонтирует. А ведь недавно с другой женщиной жил. Значит, домой вернулся. Идет дальше – а навстречу ей Дашка. В новом платье. В новых туфлях. Все очень красивое и ужасно дорогое. Откуда это у нее? Оказывается, Васька – жмот купил на день рождения. Проходя мимо Катькиного дома, увидела новый забор, который лодырь Пашка поставил. Около магазина услышала шум – драка затевалась. Но, что удивительно, Анькин Сашка, который ни рыба ни мясо, драчунов утихомирил и развел по разным углам. А из магазина Петька вышел. С тортом.
- А почему не с бутылкой?- ахнула Фрося.
- Если хочешь, я тебя угощу.  Что ты предпочитаешь? Пиво? Вино? Водку?
- А сам?
- А сам пить не буду. Я уже три года, как не пью.
- Закодировался?
- Да нет. Самому надоело.
    Зашла Фросенька к себе во двор. Посмотрела на развалюху, в которую ее дом превратился и заплакала. В первый раз в жизни. До этого крепилась. Все молча сносила. А тут нахлынуло. И не о Пантелеймоне своем она плакала. Она другое вспомнила.
     Вспомнила, как на олимпиаду ездила в десятом классе. Как Женьку встретила. Он в соседнем селе учился. Как ждать его обещала. Как после армии он приехал к ним в село учителем математики работать. Как с ума сходил, узнав, что замуж она вышла. Попереживал он и уехал. А она так и осталась в полной уверенности в том, что Женька – не ее судьба. Он такой неказистый, такой невзрачненький, не то, что Пантелеймон – красавец -  хоть куда!
    Вспомнив, поняла, какую чудовищную ошибку совершила. Но ведь она молодая была, глупая. А сейчас она изменилась, другая стала. Изменилось и ее мировоззрение. Теперь уже она верит в Бога и сможет у него попросить изменить ее жизнь к лучшему. Подумав об этом, она воспряла духом. Повеселевшая, она подбежала к зеркалу и взглянула в него. И что она увидела? Облезлые волосы. Впалые щеки. Глубокие морщины. Опущенные уголки губ. На нее смотрела безобразная старуха. И Евфросиния вдруг осознала, что ничего у Бога просить не будет. Время упущено. Не будет другого раза. Не нужно было лезть вне очереди.