(несмотря ни на что, ироническая повесть)
ГЛАВА 1
НИ МИНУТЫ ПОКОЯ
Такой наглой выходки в этой Деревне никто ещё не видел и не слышал. Да что там в этой. И в соседних тоже.
Представьте себе, люди добрые. Как только летний сезон приблизился к завершению, и дачники начали перебираться на городские квартиры, это безобразие и произошло впервые.
Под покровом ночи к одному из опустевших в конце августа домов подъехала машина. В ней сидело трое. Двое вышли, достали из багажника трос с крюком и раскладную лестницу. Приставили лестницу к крыше, и один, который пошустрее, с топориком за поясом, держа одной рукой трос, ловко взобрался к коньку. Там он в двух местах подрубил лист кровли и надежно прицепил крюк. Затем спустился и убрал лестницу в сторону.
Другой, стоявший на земле, прикрепил трос к заднему форкопу машины и дал отмашку водителю. Водитель завел двигатель и медленно двинулся.
Один за другим три листа кровли, потрескивая отлетающими гвоздями, упали на землю. А воришкам этого было вполне достаточно. Верхолаз тут же снова приставил лестницу и взобрался наверх. Теперь он действовал только топориком. Вырубить в крыше проём для себя ему не составило труда. Через минуту он тихо присвистнул и скрылся внутри дома. Второй, услышав сигнал, последовал за сотоварищем.
Они внаглую включили в доме свет, не спеша, собрали все ценное и через тот же проём аккуратно вытащили наружу. На всё про всё им понадобилось двадцать пять минут.
***
Пенсионер местного значения Кудимыч, бывший замдиректора ПАПа (пассажирского автопредприятия), весь весенне-летне-осенний период теперь проживал в Деревне и каждое утро ходил за парным молоком. Часов в девять утра.
Километр в одну сторону и полтора-два – в обратную.
Скажете, расстояние от точки А до точки Б от направления движения не зависит. Совершенно верно.
Но в одну сторону Кудимыч всегда двигался по прямой, до усадьбы своего приятеля Федора, у которого он и покупал домашнее молоко, яйца и рыбу. Обратно же его путь лежал через точку М.
Почему М?
Да потому что в этой точке располагался деревенский магазин. В этом магазине всегда можно было приобрести вчерашний хлеб и свежую водку. Хлеб был вчерашним, так как сегодняшнего привоза с утра ещё не было. А водка, она всегда сегодняшняя. Ни по цвету, ни по запаху её свежесть не определить.
Но в это утро Кудимыч до Фёдора не дошёл.
Не подумайте чего плохого. Утро ветерана начиналось обычно с чего? Правильно, и с этого тоже. Как у любого нормального человека со стандартной перистальтикой. Но мы имеем в виду другое. А именно то, что пенсионер, щурясь на солнце, пытался определить погоду на сегодня.
В том направлении, где в это время дня обычно находилось солнце, то есть на юго-востоке, Кудимыч и увидел следы ночного злодеяния.
– Петруха! – заорал он под окном ближайшего соседа.
В ответ из дома раздался оглушительный собачий дуэт. Причем один голос лаял, а второй выл. В доме жили давно и безнадёжно женатые Пётр Исаевич и Лёля.
Ой, как-то некрасиво вышло.
Вы можете подумать, что именно эти почтенные люди лаяли и выли в ответ на крик Кудимыча. А собачьими эти звуки я назвал из пакостных чувств.
Нет, конечно.
Лаял золотистый ретривер по имени Денди, а выл, соответственно, чёрный лабрадор по имени Флинт. В этом доме у животных были такие же права, как у людей. Поэтому кличек им не давали. Только имена. Вот обязанностей, кроме как доставлять радость, у собак не было никаких.
Из окна выглянула лохматая и одновременно плешивая голова хозяина. Она завершала стокилограммовую, хорошо упитанную композицию, называемую Петром Исаевичем, бывшим директором издательства.
– С утра не пью, – заявил он.
– Ты что? – оскорбился Кудимыч. – За кого ты меня принимаешь?
Пётр Исаевич хорошо представлял, за кого принимать соседа. Но сегодня, похоже, действительно, он ошибся.
– Что случилось? – спросил Исаич.
– Выйди, увидишь, – загадочно произнёс Кудимыч.
Загадочность вообще-то не являлась профилирующей чертой характера бывшего руководителя ПАПа. Он всегда говорил прямо, без выкрутасов. Как ребенок, который не умеет прикидываться. Это дитя точно знает, чего хочет, и уверенно говорит об этом.
– Сейчас иду, – буркнул Пётр и скрылся в глубине дома.
В нижней комнате он спал один. Если не считать Денди и Флинта.
Его супруга Лёля почивала в одной из верхних комнат, под номером три, в компании с рыжим котёнком Завулоном.
Котёнок был размером с воланчик для игры в бадминтон. Или с гранёный стакан. Или с пачку сигарет. У всех разные ассоциации. Поэтому пока звался Зявой или Зявкой.
Пётр Исаевич называл его Козявкой. В ответ на обиженные возгласы жены оправдывался, что Козявка – это сокращённое от «котёнок Зявка».
Пётр открыл тяжелую дверь, и первыми, с оглушительным лаем, выскочили псы.
Они уважительно относились к Кудимычу, как к ветерану автомобильного фронта, а так же как к источнику дополнительного питания.
Несмотря на неоднократное «твою мать, Кудимыч, не корми ты наших собак», произносимое Лёлей и Петром, он продолжал тайком скармливать соседским питомцам остатки супа, каши или макарон.
Делал он это не из любви к чужим, меньшим братьям, а из боязни получить взыскание от супруги за то, что ничего не ел в ее отсутствие. Не выбрасывать же вполне качественную пищу.
– Ну, что за испуганные крики с утра пораньше? – почёсывая область печени, спросил Петр.
– А ты сам погляди, – гордо, как первооткрыватель, указал направление Кудимыч.
– Ни хрена себе, – выразил высшую степень удивления Исаич. – Это ж, вроде, дом Лошаков.
– Правильно, – подтвердил Кудимыч. – Может, метеорит на крышу упал? Ну, этот, как его.
– Тунгусский, – задумчиво ответил Петр. – Ага. Снова взлетел и снова упал.
– Кому орём? – на крыльцо с сигаретой между губами вышла Лёля.
– Так есть от чего, – сказал Исаич и ткнул пальцем в направлении продырявленной крыши.
– Я первый увидел, – обиженно заявил Кудимыч.
– Так, может, ты и того, – подожгла сигарету Лёля. – Злодей такой.
Пётр всё так же задумчиво посмотрел на субтильного, лысого соседа.
– Шутки шутками, – вздохнул Исаич, – но людям, когда приедут, не до смеха будет. Надо бы сообщить им. Не знаете, у кого может быть их телефон?
– Так я мигом, – предложил Кудимыч, – пойду за молоком, поспрашиваю у людей.
– Кофе будешь? – поинтересовалась у мужа Лёля и, не дождавшись ответа, пошла на кухню.
– А мы, может, придумаем, чего? – шёпотом спросил у Петра Кудимыч. – Не сейчас, на вечер.
– До вечера далеко, – философски ответил Исаич.
– Понял, – обрадовался сосед. – Одну – на вечер, одну – на сейчас.
– Как тут не пить, – уговаривал сам себя Пётр, – когда вокруг такое творится.
***
Может сложиться мнение, что у Лёли и Петра не было детей. Были. И есть. Мальчик и еще один мальчик, живущие в Городе.
Но они редко навещали родителей, а события, описываемые нами, происходили в пределах Деревни, поэтому и не попали эти «мальчик и ещё один» на страницы нашей повести.
***
С тех пор, как в этих местах происходили события, описанные в предыдущих рассказах (повести «Сватовство», «Выборы», «Взрослые игры»), утекло немало жидкостей разной крепости и вкусовых качеств. В том числе, конечно, и воды.
Как видите, нет с нами ни ньюфаундленда Барди, ни кота Кеши. Почему-то собакам и котам отмерен меньший век, чем людям. Кто так решил, не знаю. Но он был глубоко не прав. Мало нам всяких стрессов и катаклизмов, так ещё и это.
***
Телефон Лошаков, у которых обнаружили пролом в крыше, найти не удалось. Поэтому вызвали полицию.
Пётр набрал номер и передал телефон Кудимычу, как самому авторитетному в их компании.
– Алё! – крикнул пенсионер в трубку, когда услышал оттуда «дежурный Кукушкин слушает». – У нас тут что-то происходит.
– Где и что? – уточнил офицер.
– В Деревне, где ещё, – поразился Кудимыч непонятливости стража порядка.
– Ну? – раздражённо произнёс дежурный. – Что происходит в вашей Деревне?
– В крыше дыра, понял? – разъяснил пенсионер.
– И что, залатать нечем? – ухмыльнулся офицер. – Так вы строителям звоните, а не сюда.
– Так её, может, воры проделали! – крикнул Кудимыч. – Понял?
– Это ваша крыша? – спросил Кукушкин.
– Соседская, – буркнул пенсионер. – А их нету, и куда звонить, не знаем.
– Значит, факт воровства не установлен? – резюмировал представитель власти.
– Так дверь закрыта! – возмутился Кудимыч. – Дырка в крыше, я же говорил.
– Может, камнем кто бросил, – резонно предположил Кукушкин. – А возможно, так и было. Работы какие-то ведутся.
– Ты думаешь, что говоришь! – ахнул Кудимыч. – Чтобы Митька Лошак уехал в Город и крышу свою с дыркой оставил! Давай, присылай людей, страж порядка.
– Заявление кто писать будет? – устало спросил Кукушкин. – За ложный вызов штраф немалый или пятнадцать суток наземных работ.
– Ну, ты даёшь, мент, – по старой привычке шепнул пенсионер и передал телефон Петру. Тот послушал гудки и сказал:
– Никакого уважения к ветерану.
– Что делать будем, Петя? – спросил Кудимыч.
– Пока не знаю, – пожал плечами Исаич. – Хотел сказать, что утро вечера мудренее. Так уже утро. Куда уж дальше.
– Главное, чтобы не было дождя, – сказала Лёля, выйдя на крыльцо с чашкой кофе и очередной сигаретой.
Кудимыч и Пётр одновременно посмотрели на дыру в крыше, потом синхронно перевели взгляды на Лёлю и уважительно переглянулись.
(продолжение следует)