Памяти Э.Долгопольской посвящается...
***
«И я вам это расскажу».
Дед обычно усаживался в свитое из разноцветной проволоки кресло-качалку.
Поскрипывая, заваливался на спину, и запросто сбивал о ноготь припасенную закрутку.
Сердито сводил брови.
Морщился, когда мы, как голодные тараканы подкрадывались к нему и усаживались подле, и конечно разводил чад, и конечно вытягивал наружу серо-зеленого змея.
Тушил зажжённую спичку двумя пальцами, спаивая кончик лесы, и начинал хрипеть:
- Я, - зачинал дед, - вот что расскажу детки, кхе-кхе.
Симоха, который Петлюра и есть, никакой себе не разбойник, как кличут его вражеские хлопари.
Когда я был вот таким карапетом, как ты Мишка, или как ты Костян, то заняться было особо нам нечем.
И мы всей брататой устраивали кулачные бои на смех и гудёж.
И Симоха тоже приходил к нам бороться.
И когда вызывался, то лупцевали мы его так, что черти прятались по подвалам.
Добре мяли бока ему, зуб последний не трону, но юшкой заливался Симоха будь здоров.
Держался, как сейчас говорят молодцом!
Тут без секретов.
А когда драпал от нас - куда леший запретит, то видно крепко мечтал стать извозчиком, как его родный батяня, и рассекать по Полтаве острый воздух и кричать голубям: эге-гей!..
Но нам кричал Симоха другое.
- Передавлю вас всех! – кричал Симоха нам.
Тряся кулаками, и даже божился отомстить.
Вот тут у него и полетели оборки, дуги и все колеса.
Время же терялось, убегало.
Последок обид напрочь забылся.
Мы сдружились.
И нас с Симохой отправили учиться в полтавскую бурсу, где мы должны были ретироваться в книжных червяков, а позже замаскироваться под священнослужителей.
Я не буду особо плавать по месту, но в старших классах мы уже продвигали борьбу в массы: кидали агитационные речи и клали на всех с большим перевесом, как настоящие большевики будущего.
И нас грубо и нечеловеческим образом отчислили за такое поведение куда подальше.
И мы поступили в другой университет – революцию.
Часто выступая на собраниях, проявляя силу и дух, любовь и симпатию к идеям культуры возрождения Украины, мы хотели побить друг дружку прямо на выступлениях.
Ведь в те времена Мишка, это считалось самой настоящей ересью, - и мы это понимали, поскольку нас не понимали царские прихвостни и их поносные заступники, которые проводили глупую политику, – они, Костян запрещали украинский язык и похабили любое проявление украинской веры.
Поэтому ребята, борьба за культуру и свободу Украины - стала частичкой русского революции.
Запомните это хорошо.
Полтава, меж тем, а не в то время: любопытным образом стала в строй, превратившись, чуть ли ни в центр народных недовольств и неразберих.
Этот город раскрылся своеобразной тычиной, куда царская полиция ссылала неугодных студентов из Харькова и Киева.
Полтава была пропитана насквозь революцией, да так, что эти соки просачивались сквозь стены местных духовных заведений, и оставляли рубцы в душах всех учеников.
Симоха накропал тогда свою первую книжку: Дядя Митра.
Ох, и книжка была ребяты!..
Там был самый настоящий призыв всех крестьян к восстанию против их господ и землевладельцев.
Нужно было захватить земли, и идти дальше.
Но когда начались волнения, смута, и повсеметсный раздор, Симоха Петлюра куда-то исчез.
Это позже я узнали уже, что он смылся через австрийскую границу в Галицию к Надьке Пипероновой.
У Надьки были знатные титьки и шикарные каштановые волосы.
Там его охмурили агенты сыска, немецкие браконьеры дали денег и послали обратно в Петроград учиться на бухгалтера.
Но в свободное время Симоха все-таки писал статьи и много бухал, как угорелый с приближенными товарищами и верными подругами.
Нередко дрался, и практически постоянно был бит.
За это его полюбил один контуженый офицер, - и по блату, но за что не ясно, - Симоха получил ставку в «Союзе Земств».
Это был такой некторый гигант по снабжению русской армии.
Симоху заметили, когда он «голяком» стал выступать на солдатских комитетах у военного подъезда народного съезда, и выставили на шахматную доску политической Украины, как туру или даже слона.
«В восемнадцатом году» когда немцы угрюмо прогнали большевиков, Симоху посадили на замок в тюрьму, поставили условные задачи, и отпустили уже другим, прошедшим контробучение и сверхсекретные тайны.
С тех пор, слухи ходят разные, но я все-таки верю, ребяты, что он свой.
Свой…»
Дед вздохнул и захрапел. И вместе с ним захрапели Мишка с Костяном.
Вернее они уже давно захрапели, но когда один храпит - другим тоже хочется.
Так вот...