Обретение иглы

Чёрная Палочка
Тихо в Нави. Не скрипнет цепь, не вздохнёт мятежный дух. В просторных каменных чертогах сидит на троне из человечьих костей правитель царства мёртвых Чернобог.  У подножия  трона недвижно лежат конские черепа.  Ярко светятся вложенные в глазницы рубины,  и подобно им пылает неистово чёрное сердце властителя тьмы. Уж тысячу с лишним лет нет ему хода  на Белый свет.  Предала  Чернобога,  та,  которую любил больше жизни, которой доверил тайну заветную. Сломал Иван волшебную иглу, обрёк на вечное заточение. Только не подумал Иван куда после смерти придётся явиться, кому поклониться. Давно свершилась желанная месть: сидит теперь заклятый враг Чернобога на железной цепи в каменном мешке забытый всеми, и зазноба-предательница томится в застенке, а не оставляет сердца обида. Иссушила ненависть лютая сильнее, чем прежде любовь. Тоскливее же всего оттого, что нельзя как прежде на верном коне  выехать на  Калинов мост,  посмотреть за реку Смородину.  Не  ощутить тёплого дыхания летнего ветра, не увидеть высоких костров на другом берегу, смеха и песен не услышать.  Царит в Нави вечный покой, ледяная тишина.

Входит страж, он же вестник с докладом:

- Нынче пришлый на особицу, с посланием, - и подаёт с поклоном свиток, перевязанный алой лентой.

В письме старательно женской  рукой прописано:

«Возлюбленный мой Государь, сердцем избранный!
Сделай  милость, забери меня из Яви ненавистной. Не стало больше сил обретаться под Солнцем. Дозволь прахом рассыпаться у ног твоих. На всё соглашусь, любое условие приму и исполню безропотно. Сломаю печати крепкие, отворю замки заговоренные. Только не мешкай на просьбу мою. День и ночь буду весточки ждать, глаз не смыкая».

Подивился Чернобог дерзости послания:

- Гонца ко мне!

Поставили перед государем мужичонку неказистого.  Борода всклокочена, рубаха опоясана кое-как, лапти того гляди развалятся. Озирается по сторонам, никак в толк не возьмёт, куда попал и чего от него надобно.

- Кто письмо в руки вложил? Отвечай! – Тихо спросил Чернобог, а прозвучало как гром.

Страшно посланцу, зачастил с перепугу:
- Негода. Больше некому.

- Кто такая?

- Ведьма наша. Зажилась уже,  помереть хочет, а не может. – Мужичок с ноги на ногу переминается, не знает, куда руки деть.

- Отчего  так?

- Родилась она нежеланной, от нелюбимого мужа.  Вот и прокляла её мать родная,  Люта, в свой последний час. «Видеть тебя, - сказала, - не желаю ни на этом свете, ни на том. Сиди  здесь, пока сам Чернобог  тебя не заберёт». С тем и померла.  Негода  и  мается уж сто с лишним годков. Голова белая вся, зубов нет,  саму в дугу согнуло.  Хвори одолели страшные,  а смерть всё не идёт.

Отвечает владыка тёмного царства:
- Отправляйся  назад, передай ведьме, я её беде не помощник. Сам сижу в Нави пленником.  Закрыт мне ход на Калинов мост. Сломана игла заветная. Не сыскать обломков, не срастить заново.  Пусть не тревожит меня более. Ступай!

Мужичок растерялся:
- Из Мёртвого царства ходу нет. Как же передам твои слова?

Нахмурился Чернобог, тьма у венца в жгут свилась:
- Я в Нави хозяин. Ступай, коли отпускаю. Или хочешь остаться на муку вечную?

От таких слов ум у мужичка помутился.  И муки вечной страшно, и плясать от радости захотелось -  на Белый Свет отпускают!  Бежать бы надо скорей, только ноги со страха не идут. Залепетал, что первое в ум пришло:
- Не гневайся, государь.  Благодарствую, - вдруг, откуда силы взялись, подхватился и пустился бежать, только пятки засверкали.

Время как вода. Много ли, мало ли утекло?

Вновь сидит Чернобог мрачнее ночи в чертогах пустынных. Вспоминается ему послание нежданное. Разбередило душу, нет покоя от навязчивых дум. Усмехается про себя горько:  «Возлюбленный мой Государь» - надо ж было слова такие подобрать?!  Тысячу  лет возлюбленным никто не называл, а тут нате!»

Гулко отдаются под сводами шаги. Да неужто? Вводит стражник знакомого мужичка. Тот уже поувереннее  держится.

- Славен будь, государь, - отвешивает земной поклон, подаёт новый свиток алой лентой перевязанный.

С нетерпением сорвал Чернобог ленту, сам себе подивился. Прочёл:

«Возлюбленный мой Государь, сердцем избранный!
Сильно огорчил меня твой ответ. Напрасно утратил ты всякую надежду и усомнился в моих словах. Сорвала я печати тайные, узнала сокровенное. Нашла части иглы сломанной, переплавила в тигле.  Три дня и три ночи,  пока вершилось таинство, читала слова наговорные, крепкие. Возрадуйся! Соединилось несоединимое. Вернулась игла, обрела прежнюю мощь. Открыт ход на Калинов мост. Склонись же к просьбе моей.  Как войдёт луна в полную силу, поезжай, не мешкая.  Буду ждать тебя по другую сторону моста под ракитою.
Верная тебе и слову, Негода».

Возликовало сердце Чернобога,  но и задумался он крепко. Опять игла в руках у бабы! А ведь это власть безграничная над его душой и телом. Захочет ведьма – устроит муку страшную, участи врагов-узников позавидуешь.

Глянул на мужичка. Тот по сторонам глазеет. Обвыкаться начал.

- Ответь-ка мне, человече, добром пришёл или поневоле?

Вздохнул посланец горестно:
- Сын у меня захворал малолетка, единственный.  Совсем плох был. Жаль мне его стало – не жил ещё совсем. Да и кто род продолжит, если он  помрёт?  Вот и продался  я ведьме со всеми потрохами. Поклялся страшною клятвою служить верой и правдой на этом свете и на том, если сына на ноги поставит. Так что по доброй я воле, государь, к тебе пожаловал, просьбу её исполняя.

- Просьбу или приказ?

- Просьбу.

- Зря на сделку пошёл. Умер бы малец, не успев зла натворить, сидел бы у меня за лучшими столами, с лучшими гостями. А так, поживет, наделает пакостей – муку терпеть придётся.

Опять вздохнул мужичок:
- Я его наставлял зла не творить.

- Все своих детей так наставляют. А многие ли слушают? Жизнь длинная, соблазнов много, да и слаб человек. Второй раз тебя отпускаю. Ступай, скажи ведьме, пусть ждёт. Приду. Да смотри,  не возвращайся, пока срок не выйдет. Впредь милостей от меня не будет.

Поклонился мужичок до земли:
- Благодарствую!  Не сомневайся,  государь, всё передам, слово в слово. А большего, не прогневайся, обещать не могу. Я теперь себе не хозяин.

Настала ночь уговоренная.

Оседлал Чернобог любимого коня вороного, тронулся в путь. На сердце смута – вдруг напрасны ожидания, обманулась ведьма и его обманула, и по-прежнему нет хода через реку Смородину? Подъехал к Калинову мосту, помедлил. А, будь что будет! Едва поводья тронул,  вороной уж на середине моста. Явь показалась. По-прежнему зреют травы, костры за рекой светятся, песня вдали слышна. Эх, хорошо! Смотреть бы – не насмотреться, слушать – не наслушаться. Жаль некогда сейчас радоваться, иглу надо выручать.

Вот и ракита. Одна одинешенька, стоит под ней старуха, на клюку опирается. Другая обмерла бы со страха, а этой хоть бы что! Ещё и пеняет:
- Долго ж ты ехал, государь!

- Давай иглу!

Покачала ведьма головой:
- Сначала перевези через Калинов Мост, потом про иглу спрашивай!

Мигом подхватил её Чернобог могучей рукой, кинул поперёк седла, развернул коня, и стрелой в обратный путь. Лист, с ракиты опавший не успел до земли долететь, они уж во дворце. Стоят друг против друга, не друзья, не враги. Глядит Чернобог ведьме в глаза, спрашивает сурово:
- Где игла?

 Улыбнулась ведьма одними губами, сняла с шеи суровую нитку алую, на ней игла железная новая блестит.
- Всё для тебя, государь мой возлюбленный, я своему слову верна!

Не успел опомниться – подарок на шее.

- Дозволь теперь прахом рассыпаться. Устала я.

Повёл Чернобог рукой – нет больше старухи. Стоит перед ним красавица семнадцати лет – глаз не отвести.

- И теперь в прах желаешь?

Улыбается ведьма, дивиться лёгкости своей.  Не гнетут прожитые годы, не ноют кости, не клонит к земле сила неодолимая.

Смотрит на неё Чернобог,  кружится голова, -  какая красота, век бы глаз не отводил!  Радость на сердце воскресла позабытая, всё для красавицы готов сделать, и иголку назад отдать.

Впрочем, нет!  Иголку подальше надо припрятать. Понадёжнее.