День громко хлопал дверью, уходя вместе с наступающей грозой, и приходящая за днем ночь не приносила покоя. Она стояла в очередной пробке, возвращаясь, домой после бесконечного понедельника.
«Ранняя гроза в этом году», - подумала Она, - «и сумерки, как тогда, в Саусалито». Она всегда любила завершение солнечного пути. Мост между ночью и днем, между светом и мраком. Сумерки, так похожи на Нее.
Он был, как утро, солнечное и яркое, когда лучи света играют в небе, а лето налилось силой и дышит травами. И некуда спешить…
Она снова вспомнила, как отстала от группы в этом маленьком предместье Сан-Франциско. Автобус уехал в отель. Ноябрь принесет за собой скорую ночь, а пока лишь долгое угасание дня, сумерки, растворенные во влажном морском воздухе. Ее время.
Прохладно. Горят огнями «Золотые Ворота». У кофе здесь запах океана. Она зашла в кафе. Посетителей немного, всего пять-шесть человек. Заказала свое любимое капуччино и круасаны.
Он заметил ее сразу, и мысль промелькнула: «моя». Пересел к Ней за столик. Почему-то в России Он видел эту отстраненность в людях, а здесь, заговорив с Ней на русском, они сразу сблизились, и все, что было вокруг, рафинированное и чужое исчезло, осталось только это, свое, выходящее из глубины Сибири, из Его родного Новосибирска, или Её любимого Урала.
Белой метелью закружило их разговор. Сковало кольцом мороза раз и навсегда. Вспыхнуло искрой, гаснущего тихоокеанского дня, не ведающего снега и холода.
Они говорили, к ним несколько раз подходила официантка, тогда Он переходил на английский…
Она вспоминала это снова, как видение, вздрагивая при каждом телефонном звонке, лихорадочно проверяя Skype на работе. Так продолжалось уже полгода. После Саусалито они расстались.
Утром Она улетала домой. Он приехал в аэропорт, чтобы проводить Её. Еще несколько дней и Он тоже улетит в Москву, дела закончены. Они договорились встретиться там, пока судьба не развела их по бесконечным просторам России.
Москва встретила слякотью, серой пылью, бесснежным морозом. Она пила чай и вела долгие разговоры с тетушкой, а мысли были далеко. Застряли они на берегу океана. И только Его глаза, светло-карие, с легкой золотинкой солнца, были для Нее всем миром.
Он увидел ее в сквере у помпезного нового Храма. Они пошли в «Yoko», а потом уехали к нему, у них еще оставалось две ночи. Две ночи, пьянящего, позднего счастья взрослых людей.
Всю дорогу, пока Он вез Её в аэропорт, Она молчала.
- Я приеду через неделю, а потом ты вернешься ко мне навсегда…
Он прилетел, как и обещал Ей. Он всегда держал слово. Они встречались так каждый месяц на несколько дней. Несколько дней эйфории и счастья, а потом… тягостное ожидание, аэропорты, самолеты, телефонные разговоры часами и Skype по ночам.
Вернуться к Нему навсегда сразу, как Он и говорил, Ей не позволяли обстоятельства. Её работа, которую Она так любила, стала для Нее преградой, пусть временной и вполне разрешимой. Она любила даже самые малые плоды своих дел, а бросить на произвол судьбы, то, что создавала так долго, было для Неё немыслимо.
Они были почти ровесниками, и решили создать свой мир, в котором больше не будет одиночества, туманных разговоров, расставаний в аэропорту. Мир, в котором они поселят любовь…
Гром, первый в этом году, зазвучал для Неё надеждой, и Она загадала на грозу, на длинные извивы молний, на долгие тяжеловесные раскаты…
«Мы будем вместе. Я позволю себе быть счастливой»
Меньше, чем через месяц Он встречал Её, смеющуюся от собственной дерзости. Она разрешила себе быть счастливой с Ним. Пока Он ехал в аэропорт, и выбирал Ей цветы, Он думал только об одном: «Нет обстоятельств, когда есть на свете Он и Она».