Вызов.
Лагерь "Березка" вовсе не соответствовал своему названию, поскольку располагался в дремучей тайге, не затронутой малейшим признаком цивилизации. Иногда к полевой кухне забредали медведи, изголодавшие на обычной лесной пище. Но с тех пор, как заработал полигон, вся лесная живность предпочла обходить десятой дорогой источник столь громких и неприятных звуков. Так продолжалось довольно долго, пока не наступили благославенные времена перестройки. Быстрое разоружение привело к тому, что о полигоне попросту забыли. Заросли травой окопы на стрельбище, покосились дерев
янные бараки, проржавели вышки. Казалось, что перестройка приобрела хронический характер, и вскоре место лагеря трудно было найти в девственной тайге. Но вот пришли времена нового противостояния.
Старенький грузовой вертолет завис над посадочной площадкой. Казалось он раздумывает, стоит ли вообще садиться или, может быть, просто рухнуть на хорошо утоптанную землю. Решение, очевидно, все же было принято, поскольку винт резко умерил свое вращение и металлическая громада тяжело ударилась о посадочную площадку. Еще некоторое время вращение продолжалось, постепенно стихая. Наконец, металлическая громада замерла неподвижно. Открылся грузовой люк, и к нему устремились люди, одетые в форму цвета хаки. Словно муравьи, они быстро вытащили наружу с десяток больших дощатых ящиков и занесли их в склад, накрытый маскировочной сетью.
Вертолет снова запыхтел, разворачивая блестящий круг. Несколько раз мягко подпрыгнул и, наконец, поднялся в воздух. На площадке осталось два человека, одетых в простую полевую форму. Они молча наблюдали за удаляющейся металлической стрекозой.
- Совсем допотопная техника, - вздохнул высокий мужчина, чья военная выправка показывала, что в армии он служит чуть ли не с самого рождения. - Янки давно уже перешли на реактивные конвертопланы, а мы все еще используем этот летающий металлолом.
- Ты же знаешь, все последние годы нашу армию держали на столь жутком пайке, что не хватало даже на зарплату офицерам, - недовольно поморщился толстый седой старик, видавший, очевидно, еще времена второй мировой войны. - Только сейчас спохватились, но за пару недель не сделаешь то, на что другим понадобились десятки лет. Разоружение... - старик презрительно сплюнул. - Сдались без боя.
- Но ведь ваш проект весьма многообещающ, Владлен Семенович. Мы еще покажем янки кузькину мать.
- Так ведь и выбора у нас особенного нет, - вздохнул старик. - Единственный шанс.
- Но, Владлен Семенович, говорят, что у нас сейчас самые лучшие в мире танки, космические корабли...
- Всего лишь перспективные разработки. В лучшем случае - несколько десятков экземпляров. Погоды на фронте они сделают, массовость нужна. А для массовости ресурсов не хватает, пока еще построят новые заводы, - старик махнул рукой. - Вот и имеем самое дешевое, но самое смертоносное в мире оружие.
- Новая ракета?
- Ракета... - старик пожал плечами. - Любая техника сейчас слишком дорогое удовольствие. Надо искать более дешевые варианты.
- И какие же?
Старик пару минут промолчал, словно раздумывая, стоит ли выдавать самый страшный секрет СДР непосвященному. В конце концов решил, что работать с ним все равно прийдется, так что шила в мешке не утаишь.
- Люди, - процедил он, отвернулся, и направился к бараку.
Первая партия курсантов прибыла поздно ночью. Луна скрылась за тучами, но дождя не было. Огни прожекторов освещали посадочную площадку, на которой взлетали и садились геликоптеры. Из них бурным потоком выплескивались солдаты. Они быстро и без спешки шли к бараку, пропадая за пределами освещенного круга.
- Словно призраки, - пробормотал старик.
- Владлен Семенович, неужели вы в бога верите? - поинтересовался капитан Воронов.
- Верю, верю, - невозмутимо ответил тот, и сунул руку в карман, пытаясь выудить сигарету. - Хотя и не в бога, но в дьявола.
Капитан Воронов пожал плечами. Он не видел ничего мистического в том, что люди скрывались в темноте. Романов ужасов он не читал, и никаких асоциаций с привидениями у него тоже не появилось. Капитану уже рассказали в чем состоит сущность плана "Супермен", но все же ему слабо верилось, что эти юнцы, молча растворяющиеся в темноте таежной ночи, завтра голыми руками смогут остановить новейшую американскую военную технику. "Лучше бы новых танков побольше дали", - думал капитан. До него уже доходили слухи о чудесах, творимых вершиной технологии - танком Т-195. Говорили, что одна такая машина сможет остановить целую американскую танковую дивизию. Что ж, вполне возможно.
Старик, наконец, достал сигарету, и Воронов автоматически поднес ему зажигалку. Николаев судорожно затянулся, закашлялся и бросил сигарету в траву. Капитан укоризненно покачал головой и раздавил ботинком тлеющий в траве янтарный огонек.
- Осторожнее, Владлен Семенович, здесь рядом емкости с бензином.
- Сначала мне запрещали курить врачи, затем начал бастовать мой собственный организм, теперь выясняется, что курить мне нельзя из-за бензина, - казалось, что у старика сейчас начнется истерика.
- Да курите сколько хотите, - развел руками Воронов, - просто у нас для этой процедуры есть специально отведенные места.
Старик молча сплюнул. Еще несколько минут наблюдал за темным потоком курсантов, пока последний солдат не скрылся в бараке. Геликоптеры протяжно зазвенели и пулей унеслись прочь, моментально скрывшись из виду. Прожектора погасли, таежная ночь проглотила лагерь, лишь по его периметру по комариному попискивали инфракрасные детекторы, да тихие щелчки сбрасываемых разрядов электрострелков доказывали, что никто посторонний даже не пытается проникнуть на секретный полигон.
- Петр Граев по вашему приказанию прибыл, - курсант выглядел бы мальчишкой, если бы не оловянные глаза, придававшие ему сходство с ожившим мертвецом. Психокоррекция, однако, или, как говорят спецы - "оболванка".
Впрочем, самое неприятное для курсанта еще впереди. Ему еще прийдется забыть многое, в том числе и собственное имя. Сейчас он только настроен выполнять приказы, а потом будет проявлять и некоторую инициативу, в дозволенных рамках, разумеется.
Воронов критически оглядел тщедушную фигурку солдата. Как то не походил он на бравого спецназовца или морского пехотинца. Слишком худой, узкая грудная клетка, длинные тощие руки, продолговатая голова. На супермена никак не похож. Впрочем, ученым виднее. В задании, полученном Вороновым, физические характеристики подопытных были перечислены достаточно недвусмысленно.
- Курсант Граев - к Доктору, - рявкнул капитан.
Солдат, словно робот, повернулся направо и прошел в смежную комнату, где им сразу же занялась техническая команда. Техники, словно муравьи, облепили капсулу, в которую поместили подопытного кролика. На лице курсанта не отражалось никаких признаков эмоций. Казалось, он даже не чувствует боли, когда в его череп ввинчиваются электроды, когда пробиваются жилы для ввода хемотрансляторов. Подмигивающий разноцветными огоньками металлический монстр довольно урчал, переваривая новую жертву. По трубкам струились белесые растворы, диктуя собственную волю биохимическому балансу человеческого организма.
- Начинайте очистку памяти.
Только сейчас Воронов заметил Николаева. Старик сидел на стуле в самом углу комнаты, внимательно наблюдая и, казалось, дирижируя происходящим. Один из техников послушно нажал красную кнопку. Доктор теперь буквально завывал. На лице курсанта сейчас можно было заметить изменения. Казалось, что он испытывает муки, хочет кричать, но не может. В оловянных глазах иногда появлялось что-то человеческое, появлялось и снова пропадало.
- Ввести капсулу Запрета.
Хромированный манипулятор выстрелил лазерным лучом, пробивая затылочную кость. В образовавшееся отверстие другой манипулятор поместил тусклый шарик. Снова протяжно завыл Доктор, залечивая рану. Через две минуты на месте отверстия не осталось даже шрама.
- Пробуждение, - скомандовал старик. Он очень волновался. Сейчас впервые испытывалась конвейерная система. То, что до сих пор требовало многочасовых копаний нейрохирургов, сейчас ставилось на поток. Еще немного и через Доктора пройдут тысячи таких Граевых.
Доктор мигнул в последний раз зелеными огоньками и отключился. Капсула медленно раскрылась. Курсант, неожиданно легко, одним прыжком оказался на полу. Казалось, что это не его только что пытали, оперировали. Никаких следов. Только глаза стали не оловянными, но и не человеческими. Глазами беспощадного хищника. Со звериной грацией бывший Граев развернулся к старику:
- Что сейчас требуется от Крысы?
- Интересно, почему все они, забыв собственные имена, придумывают себе клички? - вслух размышлял Воронов.
Николаев, казалось, спал на своем стуле, но, тем не менее, ответил:
- У них создается новый комплекс личности, они пытаются дать ему название, - старик немного помолчал и, словно нехотя добавил: - По асоциации.
- Но какая асоциация может быть, например, с крысой, - недоумевал капитан.
- Общие черты характера, базовые данные новой личности.
Воронов все равно ничего не понял, но все же решил, что благоразумнее не выдавать свое столь вопиющее невежество. Времена, когда кредо "я академеев не кончал", служило лучшей характеристикой для военной службы давно прошли, увы, безвозвратно. Поэтому он уставился в окно и принялся насвистывать один из новых военных маршей, единственной продукции композиторов СДР в последнее время. Патриотический дух, мать его. Всего лишь полгода назад Воронов участвовал в операции "Братство", навсегда покончившей с китайской угрозой границам СДР. Ах, если бы еще и япошки отправились вслед за китаезами! К сожалению, они оказались достаточно умными, чтобы вовремя разработать вакцину и потеряли всего лишь пять процентов населения. О, разумеется, СДР выражало всяческое сочувствие, направляло медицинскую и гуманитарную помощь, тщательно отрицая свою причастность к новой эпидемии, поразившей азиатскую расу. От своих узкоглазых, кстати, тогда тоже избавились. Истинный славянский тип теперь повелевал всем огромным континентом. Когда-нибудь, очень скоро, будет повелевать и Африкой. Вирус для негров, наверняка, уже разрабатывается в секретных лабораториях. Кстати, американцы точно разгадали генетическую программу вируса и легко уточнили источник его распространения, но, почему-то промолчали. Наверное, им тоже понравилось такое решение расовой проблемы. Ничего, скоро придет очередь янки. Вот заработают новые заводы, восстанет мощная армия и железным кулаком установит новый порядок в обеих Америках!
Николаев насмешливо наблюдал за капитаном. Казалось, что он свободно читает все мысли Воронова.
- Ну-с, капитан, не пора ли нам пройти на полигон?
Посреди широкой поляны, на которой и размещался полигон, возвышался "Маккарти". Воронов подумал, что ТКГБ пришлось затратить немало усилий и денег, чтобы раздобыть танк, запрещенный к продаже за границу специальным декретом президента США. Впрочем, если денег было действительно много...
- Вы всерьез думаете, что ваши подопечные справятся с ним голыми руками? - поинтересовался Воронов.
Николаев невозмутимо кивнул:
- Сейчас да. А когда бойцам выдадут соответствующую амуницию, то каждый из них сможет уничтожить хоть десяток таких жестяных коробок.
Воронов недоверчиво хмыкнул. "Маккарти" был в полной боевой готовности - разрядники наливались вишневым цветом, щиты уловимо искажали металлические контуры, натужно гудел энергопривод. На краю полигона загрохотали минометы. Несколько разрывов получилось прямо на щитах, завизжали осколки.
- Небольшая предварительная демонстрация, - невозмутимо сказал старик.
Танк, казалось, никак не отреагировал на столь откровенно блошиные укусы. Когда тихо зашипели орбитальные лазерные орудия, бог знает как оказавшиеся в дремучей тайге, "Маккарти" словно окутался в одежду из радуги. Когда сияние опало, он вновь предстал перед зрителями во всем своем великолепии.
- А если гравитационный удар? - не удержался от вопроса Воронов.
- А может еще и орбитальную станцию в качестве бесплатного приложения? - язвительно отозвался старик. - Прекрасно ведь знаете, что они используются только в космосе.
Воронов смущенно замолчал.
Еще полчаса на танке испытывалось практически все пехотное оружие армии СДР. Без всякого результата. Чудо американской техники, казалось, насмешливо скалилось, игнорируя тщетные потуги нанести хоть небольшие повреждения.
- Ну что ж, пора выпускать питомцев, - махнул рукой старик.
Воронов включил радиоуправление и пробормотал в микрофон пароль. Через пару секунд взвыла сирена и открылись двери барака. На утоптанную площадку гурьбой высыпались курсанты, прошедшие обработку у Доктора. Они действовали слаженно, сразу выстроились в треугольник и двинулись на полигон. Воронов недовольно поморщился - солдаты, и без оружия, какая чепуха! Старик, казалось, вновь прочитал мысли капитана и сказал:
- Самое мощное оружие - они сами.
Воронов опять недоверчиво хмыкнул.
Курсанты замерли перед танком. И тут... Воронов протер глаза, не понимая что происходит. Очертания курсантов начали медленно расплываться, люди становились невидимыми.
- Вторая ступень активации, - насмешливо комментировал Николаев. - Они двигаются настолько быстро, что вы не в состоянии зафиксировать движение. А есть еще третья и четвертая. Впрочем, для четвертой степени они пока не подготовлены. Она только для элитных подразделений. Эти же - обычное пушечное мясо.
Воронов подумал, что солдаты, наверняка, подобную точку зрения не разделяют, и вовсе не собираются идти на убой. Взять хотя бы этого, Крысу, совсем не похож на самоубийцу, бросающегося под танк со связкой гранат. "Маккарти", словно почувствовав неладное, ощетинился ультразвуковым деструктором, выдал поражение. Трава покрылась инеем, начала распадаться, словно ее облили жидким кислородом.
- Сейчас ведется съемка, потом сможем просмотреть в замедленном варианте, - сказал старик.
Танк еще несколько раз крутнулся на месте, заливая окрестности огнем и, неожиданно, вспыхнул сам, уподобившись гигантскому костру. Еще через пару секунд взорвался, разбросав во все стороны куски металла и пластика. Воронов подумал об экипаже. Впрочем, сейчас в СДР человеческая жизнь вообще ничего не стоила. Этот экипаж обрекли на смерть, поскольку решили, что так будет дешевле, чем прорабатывать различные варианты спасательных устройств. Проклятая экономика!
И вдруг на полигоне снова появились фигурки солдат, словно кто-то проявил фотопленку. Они невозмутимо выстроились в треугольник и трусцой пробежали к бараку. Казалось, что они не затратили на уничтожение металлического монстра никаких усилий. Во всяком случае, они вовсе не выглядели усталыми.
- И никаких потерь, - насмешливо прокомментировал Николаев.
Воронов уже в пятый раз просматривал сцену поединка безоружных людей с танком, но все еще ничего не мог понять. Замедленное изображение демонстрировало неуклюжие улиткоподобные движения танка и абсолютно нормальные передвижения солдат. Казалось, что они живут в нормальном для себя времени, тогда как весь мир вокруг погрузился в странное оцепенение. Вот медленно поднимается разрядник "Маккарти", неторопливо выстреливается струя смертоносного пламени, но солдат, на которого направлен убийственный разряд, спокойно отходит в сторону, так же спокойно подходит к танку и разбивает кулаком оптический сенсор. Выдвинувшийся на перехват манипулятор лихорадочно хватает воздух. Высоко в небе летет сонная ворона, раз в минуту взмахивая крыльями. Медленно кружится, странно падая березовый лист, который, по всей видимости, достигнет земли через пару столетий. Солдат улыбается, подходит ко второму разряднику и разбивает еще один сенсор. Появляется второй курсант, машет рукой, что-то показывая, ныряет к энергоприводу. Затем появляется уже держа в руках обрывок провода, торжествующе улыбаясь. Танковая броня начинает наливаться красным. Второй курсант снова машет рукой, откидывает в сторону кусок провода, медленно зависающий в стеклянном воздухе, отходит в сторону. На броне танка появляется трещина. Ленивый язык пламени пытается дотянуться до врага. Курсант снова ухмыляется и спокойно отходит в сторону. "Маккарти" напоминает разъяренного осьминога, во все стороны выбрасывает клочья пламени и собственной шкуры. Подходят еще несколько курсантов, тоже улыбаются, спокойно уворачиваясь от плывущих в воздухе кусков металла. Так продолжается довольно долго, пока на месте танка не осталась только воронка. Все солдаты садятся в кружок, и, кажется, засыпают.
- Выход из второй ступени активации, - прокомментировал Николаев. - Вот сейчас мы их только и сможем воспринять нормальным зрением.
Воронов чуть не задохнулся от злости. Только что, на его глазах, кучка безоружных людей уничтожила современный танк. Конечно, это была вражеская машина, но какая это была чудесная военная игрушка!
- Вот их мы и противопоставим американской технологии, - патетически воскликнул Николаев. - Завтра тысячи таких суперменов выступят против американской техники. Страна у нас большая, народу много, не жалко. И как вам понравилась наша небольшая демонстрация?
Воронов ничего не ответил. Он отвернулся к окну, потому что почувствовал, как на его глаза, впервые за последние тридцать лет, наворачиваются слезы.
Вот уже несколько минут Воронов наблюдал за тем, как несколько курсантов мучали несчастного зайца. Загнанное животное беспорядочно металось, пытаясь избежать цепких рук солдат. Казалось, что ему вот-вот удастся сбежать, но каждый раз на его пути оказывался курсант, неуловимо быстро перемещающийся. Заяц пискнул почти по-человечьи, но солдаты, чьи неподвижные глаза словно изучали бесконечность мирового пространства, никак не отреагировали. Бывший Граев, сейчас Крыса, неуловимо точным движением оторвал зверьку ухо. Хлынула кровь и лица курсантов слегка оживились. Через несколько секунд несчастного зайца разорвали на части.
Воронов вздохнул. Ему уже несколько приходилось наблюдать такие бессмысленной жестокости, но он все еще не мог к ним привыкнуть. Николаев как-то пытался ему объяснить причины столь странного поведения, мотивируя это тем, что инстинкт убийства, втиснутый Доктором в головы подопечных, должен находить хоть какое-то подобие постоянного выхода.
- Это неизбежно, - говорил старик. - Мы заставляем их выполнять приказы, навешиваем кучу запретов, чего не в состоянии выдержать ни одна, даже искусственная, психика. Мы запрещаем им убивать людей - они отыгрываются на животных. И славу богу! Запрети им и это - они просто перегрызут горло нам. Вы ведь не хотите умереть раньше времени?
Разумеется, Воронов вовсе не собирался умирать, хотел жить долго и счастливо. Но все равно противно... Ему было жаль несчастного зайца, он испытывал отвращения к измазанным кровью курсантам. Конечно, присяга... Ладно, чтобы надрать задницу янки сгодятся любые средства.
- В принципе, если у нас будет достаточно времени, мы сможем пропустить через Доктора все взрослое население СДР, - говорил Николаев. - Наша армия завоюет всю планету, нашим суперменам не сможет противостоять никакая техника...
"Да, - подумал Воронов, - если пропустить всех через Доктора, то на всех необъятных пространствах СДР вскоре не окажется ни одной бродячей собаки".
Капитан еще раз посмотрел на курсантов, тесной кучкой сбившихся вокруг Крысы, и сплюнул.
Николаев разговаривал по радиотелефону. Несмотря на то, что в последнее время широко применялись более современные средства связи, старик предпочитал сохранять свой устоявшийся консерватизм. Когда Воронов без стука зашел к нему в кабинет, Николаев молча ткнул пальцем, указывая на стул, и продолжил свое неторопливое переругивание с вышестоящим начальством. Еще несколько минут эфир заполнялся отборным матом, затем старик просто бросил трубку. Он развернулся к Воронову и патетически протянул вперед руку, копируя жест бесноватого правителя времен второй мировой войны:
- Слава СДР! Поздравляю, капитан. С сегодняшнего дня под ваше начальство передается вся рота моих подопечных. В ваши патриотические руки вверено привести их к победам во имя СДР!
Воронов недовольно поморщился. Вообще-то он уже давно ожидал подобного приказа, но тогда еще не знал, кем ему прийдется командовать. Командовать... оборотнями. Да, курсанты, забыв свои человеческие имена, перестали считать себя людьми.
- И так, что вам необходимо еще от меня узнать? - просипел старик.
- Ничего, - Воронов немного помедлил и добавил: - Я должен пройти через Доктора.
- Но вы не представляете всех технических трудностей, - возмутился Николаев. - Мы не сможем обрабатывать вашу память, поскольку вы командир, мы...
- Чтобы командовать вашими подопечными, я должен стать таким же, как и они, - невозмутимо ответил Воронов. - Это целесообразно. А вы для того и поставлены, чтобы решать технические трудности.
Старик вздохнул, поднялся, открыл дверь и позвал ассистента.
- Мы не будем затрагивать центры памяти, только скорректируем моторинг, - бойко объяснял ассистент. Николаев, на протяжении всей беседы, молча сидел в углу, рассматривая пейзаж за окном. Ассистент торопливо рассказывал о всех этапах предстоящей процедуры, Воронов меланхолично кивал, косясь на Доктора. Машина, казалось, вся дрожала, ожидая новую жертву. Наконец старик встал и махнул рукой, приказывая начать операцию.
Воронов подошел к капсуле, устроился. На его голову напялили шлем, подключили хемотрансляторы. Затем, когда подготовительная часть закончилась, капсулу поглотил Доктор, довольно урча. Забегали зеленые огоньки, изредка перемежаемые красными вспышками, забулькали белесые растворы.
Николаев лично стоял за пультом ручного управления, щелкая рычажками. Монитор отключили сразу, никто не собирался корректировать психику подопытного.
Наконец, Доктор взвыл в последний раз и смолк. Выплюнул капсулу. Капитан выбрался из нее без посторонней помощи. Казалось, что вся операция никак не отразилась на его самочувствии.
Зазвенел вызов радиотелефона, старик вытащил аппарат из кармана и поднес к уху. Выслушал, коротко кивнул и обратился к Воронову:
- Капитан Воронов, должен вам сказать...
- Меня зовут Ворон, - коротко отрезал капитан.
Николаев удивился. Несколько секунд помолчал, затем осторожно уточнил:
- Вы помните все из предыдущей жизни?
- Разумеется, - кивнул капитан.
- Значит, просто блажь, - облегченно вздохнул старик. - Ну что ж, Ворон, поздравляю. Принимайте командование над группой и высаживайтесь на Аляске. Десять минут назад началась война.
Капитуляция.
Как всегда случалось в истории человечества, к войне готовились, ее ждали, и все же начало бойни оказалось совершенно неожиданным для ее участников. Времени хватило только для перебазирования правительства СДР на подземную базу. И хотя те, кто начал войну, считали, что учли все случайности, но все же ядерная атака по Америке потерпела ошеломляющее фиаско. Ни одного ядерного гриба не выросло над двойным континентом, космический щит надежно прикрыл мирные города. Зато ответный удар достиг своей цели. Противоракетная оборона СДР сумела сбить всего лишь пятнадцать процентов термоядерных носителей. По всему пространству Евразии расцвели ядовитые радиоактивные цветы.
Ворон перешагивал через трупы морских пехотинцев. Большинство янки даже не успели воспользоваться оружием. Он подошел к молодому парню, сжимающему в мертвых руках "пенту". Энергодатчик показывал, что из нее сделали всего лишь один выстрел. Возможно именно тот, что зацепил плечо Волка. Первая потеря. Всего лишь на полчаса, но все равно неприятно. Самое неприятное - на трупах морских пехотинцев не было следов ожогов, следовательно оборотни пользовались только оружием дарованным природой. Разорванные глотки, смятые грудные клетки, вышибленные мозги. Неудивительно, что Волка сумели ранить - первый случай за три недели похода. Оборотни нигде не видели достойного сопротивления. Словно нож сквозь масло они прошли через бесконечные ряды военных баз, укрепрайонов, боевых порядков национальной гвардии и морской пехоты. Позади остались только развалины и трупы. Да еще воронки на месте уничтоженных танков. Ворон поддерживал связь с остальными двумя группами, одна из которых уже орудовала в районе Оттавы, поэтому был в курсе, что последние два дня янки применяли новый тактический прием. Расставляли ловушку, ложили соблазнительную приманку и, как только смолкала одна из раций, сигнализировавшая о смерти владельца, заливали все пространство огнем "пент". Группа Кабана потеряла двоих. Впрочем, только ими потери и ограничились.
- Командир!
Ворон обернулся. Волк расплылся в жутком оскале, изображая обятельную улыбку, и продемонстрировал полностью здоровую правую руку. Значит, уже подлечился, теперь группа в полной боевой готовности, можно двигаться дальше. Что у нас на очереди?
Уродливый гриб вырос над Челябинском уже через полчаса после начала войны. Огненное дыхание бога смерти пронеслось над городскими кварталами, сравнивая их с землей, и достигло оборонного завода. Заводские корпуса приподняло невидимым ураганом и разбросало вокруг. На землю дождем просыпались осколки бетона. Почва раскалилась, выбрасывая в воздух пар - остатки органики, и резко просела в гигантскую воронку. Так прекратил свое существование секретный цех - место рождения танков. Казалось, что все погибли, что теперь на многие столетия кратер будет служить обелиском над братской могилой рабочих...
Ветер утих, радиоактивная пыль осела на землю, почва содрогнулась и к солнцу протиснулась металлическая громада Т-195. Залитый радугой энергетических щитов, монстр медленно приподнялся и двинулся прочь от воронки, размалывая то немногое, что уцелело после взрыва. Вслед за первым танком на свет божий начали появляться и остальные. Через два часа грозная армия уже покинула пустыню, где совсем недавно еще жил большой город.
Армия Альянса быстро захватила Францию и Италию, чье население восторженно приветствовало освободителей. Еще через два дня пал Западный Вал, "Маккарти" остановились только у берегов Днепра. Слишком уж далеко оказались они от баз снабжения. Потери были невелики, хотя даже такие удручали. Казалось, что победа совсем близка - основные города СДР уничтожены термоядерными взрывами, армия деморализована, ее устаревшее вооружение ничего не может противопоставить американской технологии. Неожиданно Альянс потерял господство в воздухе. Несколько космических кораблей СДР практически уничтожили все аэродромы, очистив небо от самолетов Альянса. Впрочем, это не слишком повлияло на продвижение войск. Еще один рывок...
Плацдарм на правом берегу захватили без всяких усилий, но морская пехота завязла в городских кварталах, ведя вялую перестрелку с немногочисленными противниками. И вдруг...
Разумеется, разведка Альянса работала отлично, и командование прекрасно знало о наличии в СДР супертанков. Именно поэтому первый ядерный удар и нанесли по заводу в Челябинске. Согласно данным разведки, там находилась вся опытная партия. Казалось, что металлические монстры навсегда уничтожены. Тем не менее, они возродились, словно Феникс из пепла. В этом убедилась на собственной шкуре пятая дивизия, потерявшая за полчаса весь парк "Маккарти". А затем появились оборотни. Один Т-195 все же удалось подорвать на электрической мине, но это стало единственным успехом. Через три дня армия Альянса прекратила свое существование.
Ворон внимательно изучил городок, прежде чем дал приказ на атаку. Через пару минут на месте аккуратных строений остались только чадящие развалины. Ворон удовлетворенно оглядел сцену опустошения и вдруг заметил группу оборотней занятых весьма непотребным занятием.
- Я же приказал - пленных не брать! - рявкнул он.
Оборотни неторопливо обернулись - в центре группы лежала молодая окровавленная женщина. О, ее вовсе не насиловали, просто методично разрывали на мелкие кусочки. Ворон недовольно поморщился. Он вспомнил, как Морал жаловался, что на садистские развлечения уходит слишком много драгоценного времени. Ворон надеялся, что такое поветрие не коснется его группы. Зря.
- Я же приказал - пленных не брать, - уже более спокойно повторил он.
- Никому не помешает, если мы немного поразвлекаемся, - огрызнулся Волк, готовый вцепиться в горло командира.
Ворон усмехнулся и нажал кнопку передатчика. Все оборотни попадали на землю, корчась от боли. Ничего, пусть знают, кто здесь хозяин. Он подошел к девушке. Несчастная уже не кричала, только тихо стонала, уставившись на Ворона круглыми от страха и боли глазами. Красивая - рыжие длинные волосы, курносая, стройная. Такой только цветы дарить. Ворон поморщился и поднял "столб". Вспыхнул разряд, прервав мучения молодой женщины. Недовольно ворча, группа начала выстраиваться в треугольник.
"С этим бесполезно бороться", - тоскливо подумал Ворон.
Смерть и разрушения катились по планете - колесница Джаггернаута. Спокойно спали мирные города Америки в то время, как Евразия корчилась в ядерном пламени. Руководство СДР понимало, что успехи на фронтах не обеспечат победу. Оборотни не встречали серьезного сопротивления, но пока они доберутся до южных областей Америки на месте Евразии останется только черная пустыня. Пиррова победа. Вряд ли экология Земли когда-либо оправится после такого потрясения. Время, время... Сейчас его оставалось слишком мало. Ядерные атаки успешно отражались космическим щитом, а ведь нужно было как-то подавить военные базы, напугать мирных жителей, поставить гордую Америку на колени. Руководство СДР решило использовать последний козырь - космический флот. В то же время оборотням подбрасывались все резервы. Осталась только рота в Калининграде.
Морская пехота не оказывала сопротивления. Солдаты пытались только подальше убраться с пути оборотней.
"Если бы нам сейчас хоть какую-нибудь технику, - тоскливо подумал Ворон, - а еще лучше пару Т-195... Мы бы уже были в Вашингтоне". Но руководство СДР не слышало гарячих молитв, впрочем, у него были свои технические трудности.
Сейчас оборотни отдыхали, мирно посапывая в каком-то полуразрушенном доме, чьи толстые кирпичные стены надежно защищали их от нескромных взглядов. Впрочем, на всякий случай всегда кто-то дежурил. Вот и сейчас в оконном проеме изредка мелькала серая тень. Ворон решил воспользоваться затишьем и полюбоваться звездным небом. Великолепным звездным небом. Яркие медные точки усеивали черный бархат небосклона, посреди которого мерно покачивалась золотая тарелка Луны. Неторопливо ползли вдоль Млечного Пути несколько красноватых пятнышек. Орбитальные станции. Несколько раз они вспыхивали желтоватыми лучами, демонстрируя тщетность ракетных атак со стороны Содружества Демократических Республик. И вдруг на правой стороне черного моста ночи замигало несколько зеленоватых огоньков. Ворон сразу опознал их как боевые крейсеры. Американцы не смогли создать чего-либо подобного, вложив все деньги в орбитальные станции. Они, подобно черепахе, строили панцирь, на жало денег не оставалось. Через мгновение небо озарилось множеством вспышек, затем очистилось. Еще несколько вспышек. И снова черная вода ночи успокоилась, неторопливо отражая все людские надежды и стремления.
Атака провалилась. Три крейсера, сохранившиеся на подземной базе, уже ничего не могли изменить. Экономика рухнула, сожженная ядерными взрывами. Чтобы сохранить хоть что-то нужно капитулировать. Руководство СДР вовсе не состояло из дураков. Они начали переговоры.
Пробуждение.
- Волка убили!
Известие нас ошеломило. Вот уже десять лет как никто даже не пытался убить оборотня. Да и у баранов просто не было оружия для столь рискованного мероприятия. Даже дедовские охотничьи ружья, избегшие конфискации, рассыпались ржавчиной. Из тех самопалов, что тайком изготавливались в случайно уцелевших мастерских можно только пугать ворон, для оборотня нужно что-нибудь посерьезнее.
- Как это случилось? - спросил Ворон.
Такой вопрос мог задать любой из нас. Сегодня убили Волка, завтра кого-нибудь еще. Если баранам дать волю, то они сразу же нас уничтожат. Но все-таки... как же они сумели.
- Попал в засаду, - Лис был мрачен, что, вообщем-то для него нехарактерно. На экзекуциях он всегда смеялся, чем вызывал у всех нас чувство неприязни. Разумеется, экзекуции необходимы, но все-таки мы все когда-то были людьми...
- По своей идиотской привычке, - продолжил Лис. - побежал за овечкой. А та не проста... нырнула в развалины, там Волка и подкараулили...
Любимым развлечением Волка было изнасилование молоденьких овечек. После столь бурных развлечений от тел девушек, как правило, оставались только окровавленные куски мяса. Нас это не слишком беспокоило, но все-таки мы осуждали Волка за то, что он привлекает к нам излишнее внимание. У баранов не хватит зубов для нас, но осторожность не помешает.
- Сразу пойдем разбираться? - спросила Ласка и потянулась.
- Сначала накачка, - покачал головой Ворон. - Не стоит лишний раз рисковать.
Дружный вздох пронесся по бункеру. После последней накачки, когда мы громили подпольную оружейную мастерскую, прошло всего две недели и организм еще не успел оправиться. Мы выстроились в очередь к Доктору, запустив аппарат на режим "прима", чтобы сэкономить несколько минут. Конечно, лишние болезненные ощущения, но хотелось побыстрее покончить с неприятным заданием.
Когда Стим вышел из кокона, то сразу же молча направился к кроту. Возился он с машиной недолго и только пару раз взглянул на карту города, висевшую на стене.
- Выйдем у пункта двести третьего, - объявил он и запустил крота в тоннельный шлюз. Стим немного постоял, прислушиваясь к работе механизма и, наконец, удовлетворенно кивнув, направился к арсеналу.
Мы присоединились к нему через двадцать минут. Подогнали снаряжение, тщательно проверяя друг друга. Особое внимание я уделил так подведшему меня в последний раз "пальцу". На этот раз вроде бы меня не ожидало никаких сюрпризов. Индикатор показал полную активацию патрона, дефектометр не зарегистрировал никаких повреждений в направляющем механизме. Я поднял руки вверх, пока Ласка проверяла подгонку брони.
Наконец, Ворон лично прогнал нас через универсальный детектор и, удовлетворенный результатами, загнал всех в шлюз.
- Пункт двести три - развалины старого железнодорожного вокзала, - сказала Ласка. Все молча кивнули. Однажды нам уже приходилось выходить в этом районе.
Мы выстроились в "крыло" и двинулись по тоннелю. Впереди слышалось мерное урчание крота, укрепляющего стенки. Нам прислали этот механизм из Центра всего полгода назад. До этого мы пользовались устаревшей землеройкой, сделанной еще до войны. Как мы тогда с ней намучались! Стим все свободное время ремонтировал эту груду металлолома, но так и не смог добиться удовлетворительных результатов. Только после того, как нас однажды чуть не засыпало под телефонной станцией, Ворон сумел выпросить в Центре крота.
На поверхность мы выбрались в районе старых пригородных касс. Развалины как развалины. В городе таких тысячи, лишь в подвалах теплится какое-то подобие жизни.
Первым пошел Ворон. Он вытащил счетчик и провел им над кирпичами. Затем махнул рукой, подав знак остальным. После войны прошло уже восемь лет, но до сих пор в крупных городах оставались радиоактивные очаги. Аборигены научились обходить их стороной, те, кто не смог научиться - вымерли.
После ядерной атаки в городе оставалось не больше пятидесяти тысяч жителей, и с тех пор население не увеличивалось, но и не уменьшалось. Почему так получается мы не знаем, по идее все должны были вымереть еще пять лет назад. Да и из сельских районов сюда могли переселяться только самоубийцы.
Где-то высоко в небе прогрохотало. Центр Америка запускал очередной космический корабль, судя по звуку, грузовик в пояс астероидов. Запасы олова, так необходимого для хитроумной электроники, на Земле кончились еще пятьдесят лет назад, что, собственно говоря, и вызвало войну. Впрочем, победители получили немногое. Последний рудник в Средней полосе взорвали, чтобы он не достался никому. Теперь там только огромный радиоактивный кратер. Вот и приходится Центру копаться глубоко в космосе. Впрочем, это не наши проблемы. Нам хорошо платят и мы честно выполняем свою работу.
Ласка плавно перемещалась слева, прикрывая фланг. Большинство из нас бывшие сотрудники КГБ, воскресшего после второй революции, и только Ласка получила подготовку во французском отделении. Мы часто спорили о преимуществах систем тренировок и хемотерапии, но работать нам приходилось в одной упряжке. У наших соседей было пятеро из Западной Европы, но и несколько наших также работали в Париже и Берлине. Мадридское отделение расформировали еще пять лет назад, после того, как авария на термоядерной станции в Барселоне превратила Пиренейский полуостров в некий филиал Луны. Волк, кстати, перешел к нам именно оттуда.
За проржавевшими железнодорожными путями маячил обгоревший остов Т-195. Реактивная установка уже давно рассыпалась ржавчиной и только лобовая броня и кумулятивная защита успешно противостояли натиску времени. Я посмотрел на этот памятник минувшей войны и неожиданно вспомнил, что таких танков успели построить не больше сорока. Они сумели своим ходом выбраться из Челябинска, после того, как над городом взорвалась термоядерная бомба. Впрочем, воевали они недолго. С десяток уцелевших после капитуляции отвезли в Центр и взяли на вооружение американской армии. Сами янки подобного танка сделать так и не смогли. Специалисты Центра долго рылись в развалинах Челябинска, но не обнаружили никакой документации. Теперь глядя на остатки былой военной мощи СДР, я почувствовал гордость за свое государство. Да, сейчас здесь только прогнившие развалины и куски металла, где делают вид, что возрождают цивилизацию, но тогда... Тогда нас боялась даже Америка!
И тут я заметил камень, летящий прямо мне на голову. Автоматически перейдя на второй пассивный уровень, я уклонился в сторону и булыжник упал у моих ног. Взвыла "берта" Ласки и небольшое помещение бывшей военной охраны вокзала затопило пламенем. Мы осторожно подошли и окружили развалины. Ворон задействовал второй уровень активного нападения и ужом проскользнул внутрь. Через пару секунд он уже спокойно вышел обратно и сказал:
- Какой-то молодой баран. Сгорел полностью. Оружия не было.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Если Ворон опасается оружия, то Волк, видимо, нарвался на что-то серьезное. Лихорадочно я начал припоминать все виды вооружения, могущие причинить вред оборотню. "Пента"? Производится только в Америке для элитных подразделений. Встроенная иденмина не позволит попасть ей в чужие руки. Исключено. Может быть "столб"? Перед капитуляцией их производили довольно много, но у близера оказался весьма существенный недостаток - энергозаряд исчезал за пару лет и регенерации не подлежал. Последний завод по производству "столбов" уничтожила группа Марала еще десять лет назад. Но и на том заводе ничего не делалось больше двадцати лет. Неужели они умудрились свалить на голову Волка скалу?
Вскоре мы сумели это узнать. Ворон долго осматривал обугленные остатки нашего бывшего товарища, потом сказал:
- Стационарный энергоразряд. Скорее всего этот идиот настолько увлекся овечкой, что даже не обратил внимания на сигнал энергодатчика. Но где бараны сумели раздобыть портативный термоядерный реактор?
Вопрос был чисто риторический. Разумеется никто из нас ответить на него не мог. ПТР не представляли для нас серьезной опасности, поскольку мы могли распознавать их присутствие за пару километров. Разумеется, они производились только в Центре и попасть в руки баранов никак не могли. Ворон еще пару минут постоял у тела Волка, и неожиданно сказал:
- Среди нас предатель.
И в тот же миг мы очутились в центре огненного ада!
Мне сразу пришлось перейти на третий, максимальный, уровень. Загудела броня, принимая основной удар, но никаких повреждений я получить не успел. Вырвавшись из огненного кольца, я откатился в сторону и укрылся в канализационном канале, использовав его вместо окопа. Боевой режим выявил всех моих товарищей. Они укрылись за обгоревшими стенами вокзала прежде, чем нападавшие сообразили, что заливают огнем пустое место. Я осторожно высунул голову и сумел разглядеть одного из противников. Небритый мужчина в рваном защитном комбинезоне стоял метрах в десяти от меня, поливая развалины из ранцевого огнемета. Игрушка! Оборотня таким не достанешь, разве что... Неужели они просто отвлекают внимание? Да, вот группа катит четыре ПТР. Наверное среди нас действительно есть предатель, уж слишком хорошо они знают наши уязвимые места. Развалины закрывали группу от моих товарищей, а пламя глушило поисковые сигналы энергодатчиков. Ничего, я и сам справлюсь.
Задействовав третий атакующий я бросился к ПТР, на ходу срубив мужика с огнеметом. На его небритой физиономии застыло выражение удивления. Бедолага даже не успел увидеть того, кто на него напал. Еще через пару секунд, которые я воспринимал как два долгих часа, ПТР были уничтожены. Возле них в живописных позах валялись противники.
Из вокзала выбрался Ворон. Он подошел ко мне, взглянул на труп мужика и ожесточенно пнул его ногой.
- Надо было взять хотя бы пару пленных, - буркнул он и махнул рукой, отдавая приказ группе.
Я пожал плечами.
Возвращение прошло в обстановке самой что ни на есть унылой. Ворон молчал, выказывая мне свое неодобрение. Странный он какой-то... На захвате пленных специализируется Стим, я же умею только убивать. А если бы я не убил сегодня, то накрыли бы всю группу.
Бараны на обратном пути нас не беспокоили. Только несколько раз мелькали на улицах перепуганные тени, стремящиеся укрыться в развалинах. Мы их не трогали. Час развлечений будет только через двое суток, а непосредственной угрозы они для нас не представляли. Обычно я развлекался тем, что поймав молоденького барана аккуратно отрезал ему по очереди все выступающие части. Меня всегда забавляли вопли агонии, стихающие по мере того, как кровь покидала тело. Мой личный рекорд - полчаса. Правда тогда был совсем сосунок, они более живучие. Волк специализировался на молоденьких овечках, и только он из всей группы хвастался своими похождениями. Как развлекалась Ласка я мог только догадываться, но пару раз наблюдал, как она чистит губы от засохшей крови. Как правило, Ласка после часа развлечений развивала неумеренную сексуальную активность. Однажды нам даже пришлось отправить ее в псикапсулу.
Но, согласно условиям Центра, такие развлечения, хотя и не запрещались, но строго регламентировались, иначе следовали чисто экономические репрессии. Я подумал, что Ворону будет трудно оправдаться перед Центром, Волк развлекался в неположенное время.
Я отдыхал в своем отсеке, когда в виске кольнул сигнал сбора. Натянув комбинезон, я спрыгнул и бросился в центральный бункер. Я прибежал последним, все уже расселись по углам. Ворон неодобрительно глянул в мою сторону. Я даже удивился его мрачному виду, таким мы нашего командира никогда еще не видели. По всей видимости, сегодня он встречался с осведомителями, и преподнесенные новости его не слишком порадовали.
- ПТР взяты с нашего третьего склада, - сказал Ворон. - Нападавшие действовали по наводке из бункера.
Мы возбужденно заговорили, обсуждая новую информацию. Похоже, среди нас действительно затесался предатель. Но кто?
- Я выходил на связь с Центром, - продолжил Ворон. - Они прекращают снабжение и пенсию для всего региона до тех пор, пока мы здесь не разберемся.
Мы занервничали еще больше. Прекращение снабжения пережить еще как то можно, но пенсия... Мы жили только потому, что надеялись когда-нибудь сбросить личину оборотня и зажить нормальной жизнью. Никого из нас никогда не интересовали деньги, все мы жили надеждой однажды экакуироваться в Америку к чистым рекам и в нормальное общество. Теперь этот канал для нас закрыт. Мы уже ненавидели того, кто подложил нам такую свинью.
- С сегодня выходить только по двое, - закончил Ворон.
Мы мрачно переглянулись. Развлечениям конец.
Я шел в поиске в связке со Стимом. Нельзя сказать, что наш технический специалист меня не устраивал, но я всегда чувствовал к нему какую-то глухую антипатию. А я привык доверять своим чувствам, поэтому старался не упускать из вида напарника. Оба моих "пальца" были нацелены в его сторону, но Стим, похоже, ничего не замечал. Конечно, уровень технического специалиста позволял только вторую пассивную активацию, но даже в таком виде он мог представлять опасность для оборотня.
Мы вышли в районе старого памятника. После первой капитуляции памятник оттащили на свалку, а во времена второй революции просто забыли поставить обратно. Опустевший постамент представлял собою неплохое укрытие и мы залегли у его подножия, тщательно оглядываясь по сторонам. Датчики не показывали в радиусе километра никакого серьезного оружия, но кто знает...
Стим выставил заградительную систему и мы решили перекусить. Я достал пищевой контейнер и вывалил его содержимое на бетонную плиту. Стим уселся напротив и косясь в мою сторону принялся тщательно пережевывать продукцию "Бостон-агрономик". Мы пользовались американской пищей только потому, что местные продукты содержали повышенное количество свинца, ухудшавшего химбаланс. Однажды, когда Заяц сжевал на бегу местное яблоко, Доктор долго мигал красными лампочками, демонстрируя свое возмущение. Нам пришлось поместить Зайца в медкапсулу на пару часов, чтобы слегка очистить его организм. Это послужило нам хорошим уроком, хотя соседи и хвастались, что питаются исключительно местной пищей. Впрочем, их бункер располагался в стороне от старых промышленных центров, где с экологией всегда царил относительный порядок. Мы же предпочитали не рисковать.
Стим положил пластиковую обертку на землю и поджег ее, задумчиво наблюдая за пламенем. Я отметил про себя его склонность к пиромании. Впрочем, это не существенно, каждый из нас обладал более серьезным букетом психических отклонений. Ласка, например, страдала латентной шизофренией, а у меня развивался садизм, как, впрочем, и у всех остальных. Работа такая.
Когда то нас пытались лечить, но потом плюнули и стали заниматься только теми болезнями, что мешали выполнению боевых заданий, но это не всегда получалось. Я вспомнил, как пришлось ликвидировать Гайку, когда его мазохизм подставил под удар всю группу. У меня до сих пор стояла перед глазами его блаженная улыбка, когда мы сжигали неудачника "пентами". Улыбка сползла с его лица вместе с кожей, но череп, казалось, продолжал скалиться, радуясь тем мукам, что довелось пережить. Я сплюнул, так мне стало противно. На руке пару раз мигнул медроб, но сразу погас, как только я восстановил самоконтроль.
Я увидел, что Стим заметил мигание и недовольно нахмурился, автоматически переходя на второй уровень. Стим улыбнулся, но только покачал головой.
Мы сидели еще пару минут, бездумно озираясь по сторонам, когда напарник неожиданно сказал:
- Они нас убивают.
- Кто? - не понял я.
- Американцы. Они говорят хорошие слова и обещают медовые реки с кисельными берегами, но когда они забирают кого-нибудь из наших на пенсию, то убивают.
- С чего ты взял? - Я вовсе не собирался в ближайшее время в Америку, но разрушение хрустальной мечты меня несколько возмущало.
- У меня был друг. Американцы не знали, что в пятом отделе сотрудники имели вживленные сигнальные датчики. Они не извлекались и прекращали подавать сигнал только после того, как погибал носитель. Так проводилась фронтовая разведка. Засылались агенты и если сигналы пропадали, то делались выводы об активности контрразведки на данном участке фронта. Год назад он отправился на пенсию и оставил мне детектор - последний. Сигнал отчетливо прослеживался до границы, потом пропал. Нас обманывают. Они никогда не пустят в свою чистую Америку таких грязных убийц как мы. Они убивают.
Я покачал головой. Нельзя сказать, что сообщение меня взволновало. В глубине души мы все понимали, что никто никогда не станет делать из нас добропорядочных граждан. Слишком дорого. Американцы хорошо считают деньги. Но у нас оставалась надежда, без которой не стоило жить. Поэтому я ответил:
- Не верю.
Стим посмотрел на меня так пронзительно, что я с испугу чуть не перешел на третий уровень.
- Они убивают, - снова пробормотал он.
Я попытался возразить, но не успел. Мне на голову обрушился мощный удар и я провалился в темноту.
- Имя?
Меня окружал какой-то туман. Я попытался подняться на третий уровень, но у меня в мозгу словно построили высокую каменную стену. Блокиратор. Не думал, что где-то еще осталась такая гадость, мы тщательно уничтожили все военные лаборатории. Теперь, главное спокойствие. Может быть у меня еще появится шанс. Значит нашу группу предал Стим. Я попытался вспомнить все, что мне было о нем известно. А известно было очень мало. Замкнут, необщителен, час развлечений часто игнорировал, псипроверка показала благонадежность, поэтому на него только смотрели искоса, но не придирались. Попал к нам после умиротворения сербского края. Там умиротворили все настолько, что не оставили никого в живых. Технический специалист. Высокого класса, уточнил я про себя, подготовка высшего уровня ТКГБ. Непосредственного участия в боях не принимал. Последнюю войну, скорее всего, пересидел глубоко в бункере. Таких специалистов всегда ценили на вес золота.
- Имя? - настойчиво повторил металлический голос.
- Крыса.
- Я спрашиваю имя а не кличку.
Туман вокруг, наконец, рассеялся и я увидел пожилого седого мужчину, явно не относящегося к категории баранов. Повернув голову, я заметил, что прочно упакован на стальном столе. Осторожно напряг мускулы, но убедился, что спеленали меня со знанием дела. Рядом с мужчиной стоял Стим.
- Предатель, - с ненавистью прохрипел я. - Стим...
- Меня зовут Сергей, - холодно отрезал мой бывший напарник. Только сейчас я обратил внимание, что у него нет отпечатка оборотня. Стим держался с мужчиной на равных, явно находясь среди своих.
Чем же это он меня вырубил? Какой-нибудь шокер? Не похоже. Но тут я заметил выставленные в ряд возле бетонной стены "столбы". Близеры блестели так, что не оставалось никаких сомнений, их сделали совсем недавно. Я бессильно скрипнул зубами.
- Имя? - седой проявил исключительную настойчивость.
- Не помню.
- Подключите нейростимулятор, - приказал мужчина.
- Но я действительно не помню! - в ужасе взвыл я. - Вы должны знать, минирование подсознания полностью подавляет личность. Я ничего не помню!
- Ничего страшного! - мужчина махнул рукой. - Нейростимулятор вам поможет вспомнить.
Мою голову сунули в хромированный шлем и подключили к прибору. По всему телу прокатилась волна боли, я закричал.
- Петр, Петя! Меня зовут Петр!
- Хорошо, - мужчина удовлетворенно кивнул. - А я Полковник. Отключите нейростимулятор.
Я отдыхал, боль плавно покидала тело, оставляя блаженное чувство эйфории. И тут неожиданно я почувствовал, как каменная стена в моем мозгу дала трещину. Я запустил осторожное щупальце и активировал второй уровень, затем третий... Стим заметил неладное и сразу же шмыгнул через какую-то дверь. Полковник, явно не проходивший обработку, неподвижно застыл. Куски металлических оков разлетелись во все стороны, один из них попал Полковнику между глаз.
Я спрыгнул со стола, вырубив по дороге к двери еще пару вооруженных охранников. Они не успели даже поднять "столбы". Я вихрем пронесся по комнате, уничтожая все на своей дороге. Мельком глянул в соседнее помещение, там стояло три ПТР. Ничего, до них тоже доберемся.
Оглушительно взвыла сирена и начали опускать металлические щиты. Я успел проскользнуть в коридор, любая автоматика не сможет поспеть за перестроенным человеческим организмом. Плавно спустился на второй уровень. Уровень глюкозы опасно снижался, следовало экономить. Промчавшись по коридору я выскочил на поверхность, на территории старого металлургического завода. Когда-то здесь делались колеса для железнодорожных вагонов. Заказывал такую продукцию Китай, поддерживая своими заказами чахнущую промышленность бывшего СССР после первой капитуляции. После второй революции здесь делали пушки. До сих пор в углу двора громоздились металлические заготовки. Во время последней войны пушки ничего не решили. Не та техника.
Поднатужившись, я обрушил одной из металлических болванок подземный вход, получив небольшую отстрочку. Погоне теперь прийдется выбираться на поверхность в другом месте. Затем пробежал по двору и укрылся в колесном цехе, под карусельным станком. Когда-то здесь работал мой дед, он иногда брал меня с собой на завод и я немного ориентировался в производственном хаосе.
Как попасть в бункер? Я не знал точного местонахождения нашей штабквартиры, мы пользовались всегда тоннелями. Может подать нашим какой-нибудь сигнал? Я покрутил в руке трофейный "столб", направил дуло в землю и несколько раз выстрелил, надеясь на чувствительность нашей сейсмостанции. Затем снова забрался под станок и принялся ждать. Помощь могла прийти только через час.
Время прошло незаметно. Я даже удивился, когда увидел Зайца активированного второй степени. Он осторожно пробирался вдоль забора, держа наготове "прошку". Я махнул рукой, привлекая внимание и облегченно облокотился о станину. Заяц сразу все понял и сделал мне инъекцию глюкозы. Затем взвалил меня на плечи и потащил к сборной точке. Я потерял сознание.
- Можешь показать дорогу? - обеспокоенный Ворон стоял возле моей медкапсулы.
Я уже слегка очухался, хотя тело ощущалось еще до противного слабым.
- Разумеется.
- Кто они такие, и что им нужно?
Я хотел пожать плечами, но дружеские объятия медкапсулы не позволили такой вольности. Но Ворон все понял.
- Где Стим?
- Стим предатель. - Говорить мне было еще трудно. - Он остался там.
- Ты его уничтожил?
- Не успел.
Странно, но Ворон всегда избегал слова "убийство", словно считал употребление оного опасной приметой. Уничтожить, убрать, вырубить - русский язык настолько богат, что нашему командиру хватало синонимов. Сейчас Ворон выглядел весьма удивленным, став несколько похожим на своего пернатого тезку. И тут я вспомнил, что уже давно не видел настоящих ворон. Казалось, что эти птицы полностью исчезли после последней войны. А может быть перебрались в Америку, благо им не нужны были бюрократические формальности.
Ласка подошла и стала рядом с Вороном. Она глянула на мое измученное лицо и поморщилась. На пару недель она лишилась своего постоянного сексуального партнера. Ничего, найдет замену. У нас в группе всего три женщины, но только Ласка не вызывала отвращения.
На лице Ворона явно было написано недоверие. Действительно, ведь предателем мог быть и я. В конце концов, кто мешал мне вырубить напарника, придумать красивую легенду и вернуться на базу. Но сейчас для него лучше, если он мне поверит.
- Центр снял санкции, - объявил Ворон. - Завтра они поставят нам штурмовую технику. Пообещали пару тысяч премиальных. Похоже, они очень обеспокоены.
- До завтра у меня уже все будет в норме, - улыбнулся я. - Я не буду обузой для группы.
Ворон с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
Стандартная процедура предбоевой обработки прошла нормально. Доктор подмигнул мне зеленой лампочкой и я пошел надевать броню. Банда Полковника сняла с меня все и теперь приходилось мучаться, чтобы экипироваться правильно. Я покрутил в руках "палец" и, вздохнув, отложил его в сторону. Вряд ли нам пригодится такое оружие, наверняка у Полковника в запасе осталось несколько "столбов". Тем более Стим знает все слабые места нашей экипировки...
Центр должен подбросить штурмовую технику на сто шестую площадку. Это рядом с металлургическим заводом и нам не прийдется далеко тащить всю эту груду металла. Теперь главное, чтобы Стим не ускользнул. Вся наша группа желала видеть его только в виде запасных частей, но я попросил предоставить мне самому разделаться с предателем. После пропажи Стима его место занял Заяц. В свое время он проходил технический курс хотя до своего предшественника ему было далековато. Заяц полчаса возился с кротом и мы уже начали его потихоньку ненавидеть за медлительность. Впрочем такое настроение ему ничем не угрожало. Ненависть была неотъемлимой частью нашей жизни, и больше всего мы ненавидели самих себя. Наконец крот заурчал и пополз в тоннельный шлюз. Мы не стали дожидаться контрольного времени и сразу двинулись за ним. Ворон не возражал.
Поход продолжался несколько дольше обычного, потому что пришлось углубиться для прохода под рекой. Но через три стандартных часа мы уже укрылись вокруг площадки номер сто шесть. Раньше здесь располагались частные дома, но сейчас буйно разросшиеся сады больше напоминали лес. Я лежал в зарослях вишни и наблюдал за небом. Датчики не показывали какой-либо опасности и мы смогли расслабиться. Ровный гул конвертоплана застал нас врасплох. Не растерялся только Ворон. Он выскочил на поляну и принялся энергично махать руками, указывая место для посадки.
Конвертоплан плавно опустился посреди поляны, где когда то пацаны гоняли в футбол. Прошло уже много времени, когда земля в последний раз здесь слышала стук мяча, но деревья еще не успели вырасти. Когда грузовой люк конвертоплана открылся, наружу выбралась темная фигура. Я с интересом рассматривал американцев. Когда то они были нашими врагами и мы их убивали, но сейчас они замещали нам Бога. Я задействовал активацию второй степени и проскользнул поближе. Американец шарахнулся в сторону, но быстро успокоился, увидев знакомую броню "Металлик-ганз". Я почувствовал нестерпимое желание свернуть шею этому богу, но вовремя восстановил самоконтроль. Американец, почувствовав неладное, схватился за "пенту" даже не подозревая, что игрушка не сможет спасти ему жизнь в серьезной переделке.
Я миролюбиво поднял руки, показывая, что у меня нет дурных намерений. Американец махнул рукой и что-то нажал на переносном пульте. Из грузового люка выкатился робогрузчик, вывалил несколько ящиков на траву и скрылся обратно в конвертоплане. Мы подошли поближе и столпились вокруг груза. Американец снова махнул рукой, забрался в конвертоплан и через пару минут машина уже скрылась в небе.
Заяц принялся вскрывать ящики, разлаживая их содержимое на траве. Он разъяснял нам назначение штурмовых орудий, но мы откровенно скучали. Большинство из нас уже использовали подобное оружие во время штурма ракетной базы, где засело с десяток баранов, поэтому нас не смущали хитромудрые этикетки и странного вида металлические приборы.
Ласка появилась через пару минут.
- Поблизости бродили два барана, - сообщила она.
Ворон поморщился, понимая, что из баранов уже приготовили шашлык.
- Крыса со мной в разведке, остальные разбирают оружие, - приказал он и зашагал в сторону старого металлургического завода. Я молча двинулся следом.
Через пару минут фруктовый лес закончился и мы стали пробираться между развалин многоэтажек. Детекторы по прежнему опасности не показывали. Добравшись до широкой асфальтовой реки бывшего проспекта, мы залегли, рассматривая в бинокль завод, строения которого виднелись на противоположной стороне. Ничего подозрительного.
- Ворон, а как ты попал в оборотни? - спросил я.
- Так же как и ты. Меня купили. После второй капитуляции пришлось искать новых хозяев. В конце концов, какая разница кто платит?
- Но присяга...
- Страны, которой ты присягал, больше не существует, - холодно отрезал Ворон.
- Ты думаешь, что нам действительно разрешат жить в Америке?
Ворон обернулся, внимательно посмотрел мне в глаза и только потом сказал:
- Нет.
Штурм бункера мы начали на рассвете. Визжали штурмовые орудия, глухо рокотали "прошки", резко гавкали АК. Попытки сопротивления безжалостно подавлялись, пленных не брали. Защитникам бункера не помогли "столбы". Только Риг получил легкое ранение и его сразу же отволокли назад. Когда активированная третью степенью группа прорвалась в бункер, началась бойня. Защитники не могли попасть в легко мечущиеся тени и один за другим умирали, так и не успев понять, что их убивают. В коридоре и комнате валялись оторванные части тел, пузырились лужи крови. Все вокруг затянуло ароматом смерти. В свое время нас специально приучали к тем неблаговидным запахам, которые издает тело, расчленяемое на части. И сейчас мы ими наслаждались.
И все таки мы потеряли Барса. В центральной комнате его отрезали металлическими щитами и сожгли ПТРами. Пока мы добрались до последних защитников получила ранение Ласка. Ничего серьезного, но у нее навсегда останется на лице несколько шрамов. К сожалению, Стим мучался недолго. Он погиб при взрыве одного из ПТР, и мы с трудом опознали его обугленные остатки. Ворон аккуратно сложил их в пластиковый ящик, чтобы отправить на экспертизу в Центр.
После того, как в условленном месте мы погрузили на борт конвертоплана штурмовые орудия, наша группа вернулась в бункер. Ласка и Риг отправились в медкапсулы. Пришлось лечь в медкапсулу и мне, поскольку медроб показал двухпроцентное повреждение. Я никак не мог вспомнить, где же умудрился получить эту царапину, наверное в момент постактивации. Но именно поэтому я не присутствовал при "разборе полетов". Обо всем мне рассказывал Заяц, когда я наконец-то выбрался из капсульного заточения.
- Ворон говорит, что нам удалось захватить дискеты с их компьютера. Когда рассшифровали, то выяснилось - группа на металлургическом заводе действовала самостоятельно. Они больше не имели контактов. Ходят слухи, что действует организованное сопротивление, но в данном случае мы имели дело с одиночками. Полковник - коммунистический фанатик. Он даже не принадлежал к спецслужбам - обычный полевой офицер. Собрал несколько недовольных и начал действовать. Ему повезло - совершенно случайно он наткнулся на хороший запас золота, так что проблем с закупками у него не возникало.
- Но откуда у них "столбы"? Я понимаю, что за деньги можно купить все, но ведь их просто не производят!
- Это самое загадочное... Непонятно так же как им удалось завербовать Стима. Но думаю, что рано или поздно мы узнаем истину.
Я расслабился, закрыл глаза, но заснуть долго не мог. Я ведь не все рассказал Ворону. Я не рассказал о странном поведении Стима, у которого ведь действительно отсутствовал отпечаток оборотня. Я даже не представлял, что такое возможно. Если они действительно могли произвести деэволюцию... Но ведь это невозможно! И я... Я ведь вспомнил свое имя, и мое подсознание уцелело! Петр, меня зовут Петр! Но ведь это только имя, четыре буквы, четыре звука... И я по прежнему оставался Крысой - воином оборотнем, против которого не мог устоять никто. Крысой я стал сорок лет назад, до этого меня попросту не существовало. Что-то не то... Я снова начал прокручивать подробности происшедшего. Да, на металлургическом заводе у меня работал дед, я сам иногда бывал там в детстве... Детство? Информация просачивалась из заблокированного участка мозга тонкой струйкой...
Неясные подробности, расплывчатые пятна странно знакомых лиц, непонятные события... Понемногу я начал контролировать поток воспоминаний. Ко мне возвращалось детство! Не тот краткий курс истории, которым нас пичкали на подготовке, настоящее детство, где у меня были родители, друзья и настоящая жизнь. Жизнь, когда я не убивал. Наверное, действие нейростимулятора... Действительно, у нас установлены запретные блоки для пользования нейростимуляторами, но ведь причину нам никогда не объясняли!
А может быть не объясняли потому, что боялись. Боялись, что мы сможем сбросить личину оборотней, что восстанем... Может быть, это объясняет историю со Стимом.
Наступил час развлечений. Как всегда мы разбежались в разные концы города, чтобы случайно не встретиться друг с другом. Я забрел на разрушенную набережную, где когда-то высились многоэтажные дома, сейчас разрушенные термоядерным взрывом. Счетчик не фиксировал превышения нормального уровня радиации. Я уселся на оплавленных камнях и уставился на спокойную гладь реки, где уже давно не водилось ничего живого. Мне снова хотелось погрузиться в мир счастливого детства. Журчала вода, светила Луна, перекидывая серебристый мост на другой берег. Идиллия.
Итак, меня зовут Петр. Что я еще помню?
Легкий шорох позади автоматически перебросил меня на второй уровень. С ускорением три я скользнул влево, внимательно изучая местность, в поисках возможного противника. Мальчишка, обычный грязный мальчишка, пробиравшийся между развалин. Он не видел меня, слишком увлеченный поисками чего-нибудь полезного. На мгновение я представил себе мальчишку с обрезанными руками - мое любимое развлечение раньше. И тут меня стошнило. Неожидано я понял, что боюсь теперь крови.
И тут же перебросился на третий уровень. Сначала я даже ничего не понял, и только через полсекунды заметил крадущийся силуэт Ласки. Ласка вышла на охоту, явно наметив себе мальчишку в качестве жертвы. Как ни странно, но меня не успокоил вид партнера, по прежнему сохранялась активация третьей степени, хотя уже и сказывался недостаток глюкозы. Я плавно скользнул в развалины, откуда продолжил наблюдение.
Мальчишка не замечал опасности. Он как раз пытался извлечь из-под расколовшейся бетонной плиты проржавевший чайник. Ласка тенью скользнула у него за спиной, слегка ударив парня по плечу. Мальчишка вздрогнул, оглянулся, но ничего не увидев, начал медленно пятиться от развалин. Ласка снова подкралась и резким взмахом шипа отрезала пацану мизинец на левой руке. Мальчишка закричал, правой рукой пытаясь остановить поток крови. Через пару секунд он лишился мизинца на правой руке и теперь только стонал от боли. Ласка явно была недовольна столь мизерными результатами. Она проявилась впереди парня и что-то резко ему рыкнула. Мальчишка заметался, пытаясь спастись. Но шансов у него, естественно, не было. Сейчас Ласка больше всего напоминала кошку, играющуюся с мышью. Я еще пару секунд наблюдал за всем, потом неожиданно для самого себя выскочил вперед, остановив Ласку резким жестким блоком.
Ласка сразу отреагировала на опасность. С урчанием разъяренной тигрицы она сгруппировалась и приняла боевую позу. Правда, она не пыталась атаковать.
Я восстановил самоконтроль. Драться с напарником из-за барана? Какая глупость!
- Извини, Крыса, я случайно оказалась на твоем участке, - мурлыкнула Ласка и расслабилась.
Только сейчас я заметил, что мальчишка уже где-то спрятался. Ну и черт с ним. Думаю, теперь у него хватит ума не шастать по ночам.
Осведомители доложили, что в районе старого кладбища работает оружейная мастерская. К операции мы готовились недолго, поскольку никаких неприятностей не ожидалось.
Уже через полчаса деревянный сарай пылал, в живых не осталось никого. Мы разбрелись между старых памятников, обследуя на всякий случай все вокруг. Ничего не обнаружили. Старые деревянные кресты давно сгнили и только небольшие бугорки напоминали о том, что здесь лежали те, кто когда-то ходил по земле, смеялся, женился, плодил детей... Лишь гранитные монументы выделялись среди зарослей акации. Я прислонился к одному из них, лениво сканируя окрестности. И только когда в виске кольнуло сигналом сбора, поднялся и повернулся, чтобы прочитать надпись на памятнике.
ВАЛЕНТИН ГРАЕВ.
И тут у меня в мозгу словно вспыхнула молния. ОТЕЦ! Да, здесь лежал мой отец! Потоком хлынули воспоминания. Доброе улыбчивое лицо, твердые мозолистые руки... Я захлебывался новыми образами, образами детства. Значит меня зовут Петр Валентинович Граев. Я вырос в этом городе и здесь меня мобилизовали, перед началом войны. Теперь я вспомнил все, чего меня лишили при минировании подсознания. Я все еще оставался Крысой, убийцей-оборотнем, но теперь внутри меня проснулся Петр Граев - человек.
- Ты что, заснул? - на плечо мне легла рука Ворона.
Командир внимательно посмотрел мне в лицо, но ничего не сказал, развернулся и пошел к точке сбора. Я вздохнул и двинулся следом. Теперь я почувствовал изменения в психике. Мои партнеры, за которых я еще вчера был готов погибнуть, воспринимались как зомби-марионетки. Я видел все тех же Ворона, Зайца, Ласку, Рига, но теперь их лица казались мне металлическими масками роботов, мерно шагающих механизмов- убийц. Теперь я понимал, почему мы так легко согласились работать на бывшего врага. Автомату все равно в какую сторону стрелять, лишь бы стрелять. Убийство стало смыслом существования оборотней, и они готовы были на любую мерзость, только бы сохранить этот смысл. Боже, жить для того, чтобы шагать по колено в крови, сметая на пути все живое. Ради чего? Ради пенсии? Но теперь я понял, что вовсе не благословенная Америка стала нашей целью. Так или иначе, но мы все понимали, что туда нас никто не пустит, что нас используют во имя каких-то целей, нам чуждых. Теперь стало понятно, почему на пенсию соглашались только старики, неспособные убивать. В конце концов, ведь это служило неплохим способом самоубийства...
Пойти по пути Стима? Предать? А можно ли назвать это предательством?
Ворон заметил, что со мной творится что-то неладное. Он задержался, чтобы сказать:
- Нам нужно поговорить сегодня вечером.
- Может тебе отправиться в псикапсулу? - спросил Ворон, когда я рассказал ему о прорыве блокировки.
Я покачал головой:
- Ты ведь сам понимаешь, что мне это не поможет. Вторичная обработка меня просто убьет. Я даже на горшок самостоятельно не смогу сходить.
- Тогда учись жить с этим.
Я удивился:
- А разве так можно?
- Я же живу.
Теперь я посмотрел на Ворона с интересом. При обработке нам твердили, что пробуждение базовой личности приводит к необратимым психическим растройствам. Конфликт прима и базы разрушает нервные клетки, уничтожая носителя. Правда, у меня никогда не было допуска ко всей информации, я всего лишь рядовой убийца. И тут я вспомнил, что Ворон офицер и во время войны командовал нашей группой. Наверняка он знал много такого, чего нам знать запрещалось категорически.
- А остальные?
Ворон пожал плечами.
- Все, рано или поздно. Во время войны уже никто не занимался полным кодированием. Слишком долго и дорого.
- Значит, нас уже тогда записали в смертники?
Ворон кивнул.
- Но что же нам делать?
Ворон уставился в угол, сумрачно разглядывая карту города. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил. Его слова отпечатались в моем сознании так, словно мне произвели накачку в псикапсуле.
ПРОСТО ЖИТЬ.
Ветряные мельницы.
Звезды, словно золотистая пыль, усыпали черный бархат бездны космоса. Они неподвижно застыли вокруг корабля мимолетным стопкадром фантастического хоровода. А в боковой иллюминатор заглядывало Солнце, тоже звезда, но не такая далекая, способная своим жаром испепелить плоть, не защищенную пятью сантиметрами космической брони, рожденной в пылающих мартенах Челябинска. Именно там создали корабль, способный подобно древним каравеллам плыть к таинственным материкам далеких планет. Но сейчас у корабля была другая задача. Он поднял энергетические щиты, ощетинился лазерными орудиями, закачивал топливо в баки ядерных торпед. Корабль готовился к бою, вернее готовился не он, готовился живой мозг, облаченный в человеческую плоть, мозг преисполненный решимости до конца выполнить свой долг, или то, что он считал своим долгом.
День начался с неудачи - неуклюжий робот чуть было не повредил обшивку "Стремительного". Прокоп отогнал пинками глупый механизм и долго старательно рихтовал вмятину. Когда, наконец, боковая обшивка корабля вновь засверкала, он вытер пот со лба и отправился в инструменталку. Проходя мимо автономной станции, он нажал несколько кнопок на пульте, задавая умеренный режим. Бросив мимолетный взгляд на монитор, отметил, что маскировочное поле сбоев не дает и по прежнему надежно прикрывает последние боевые корабли СДР от любопытных взглядов сканирующих спутников. Вот уже десять лет как Прокоп, верный не сколько присяге, сколько любви к могучим боевым кораблям, сохранял то немногое, что уцелело после атаки космического щита. До сих пор по ночам к нему приходили кошмары, где в беззвучном грохоте и блеске орбитальных лазерных орудий гибли красавцы крейсеры, разлетаясь на мелкие металлические обломки, перемешанные с плотью и кровью пилотов. Да, Прокоп любил не только корабли, но и их пилотов, могучих мужчин, чей мозг, после специальной обработки, превосходил по скорости решений и быстродействию самые современные электронно-вычислительные машины. Мужчины ушли в свой последний бой, заранее зная, что возможности вернуться не будет. Теперь их могилой стал космос, а вместо памятника сверкали звезды. Но там, в черной глубине Вселенной, наверняка сохранился их боевой дух, во всяком случае, Прокоп в это верил.
Последний механик космофлота СДР с тоской посмотрел на пульт боевого оповещения. Пластмасса уже потускнела, но пульт по прежнему был готов принять сигнал, сигнал, который заставит ожить неподвижные металлические громады, бросит их в черное небо, заставит содрогнуться самодовольных янки.
Корабль вздрогнул. Левая дюза выплюнула в вакуум струйку замерзшего пара, звезды медленно начали свой бесконечный хоровод. Там, вдали, сверкали точки, боевые товарищи корабля, которые тоже готовились к сражению. Гигантский журавлиный клин направил свое острие на голубую планету, словно собираясь спрятаться в ее теплой атмосфере от ледяного мрака космоса.
Там, на орбите, затаился враг - могучие космические крепости, чьи лазерные орудия надежно оберегали сон Америки от кошмара ядерных взрывов. К сожалению, таких защитников не было у СДР, и сейчас бескрайние просторы Евразии покрывались ядовитыми грибами, присланными из-за океана. Сейчас там гибли люди, для которых надежные стены домов превратились в топку крематория, оставляя белые тени, вместо погребальных урн. Гибли сестры, братья, родители пилотов. К счастью (хотя как можно говорить о счастье?) в космофлот брали только бездетных, к тому же все добровольцы были слишком молоды, чтобы успеть обзавестись женами...
Но оставался шанс, акция устрашения, маленький шанс - пробить щит всей мощью космофлота и принести огненный ад в спокойные города Америки. Надеждой стала яростная ненависть пилотов, видящих на просторе двойного континента не людей - врагов, которых надо раздавить, смешать с землей, во славу СДР. Конечно, многое в мозги вбила пропаганда, но еще больший вклад внесли психомеханики, превратившие молодых парней в боевые машины, то единственное оружие, последний козырь, противостоящий технологической мощи янки. СДР не смогло создать собственного щита, военные амбиции не обеспечивались должным уровнем экономики, поэтому основной упор и сделали на ненависть. Да, первые группы спецназа уже проникли на западную окраину Америки, сея смерть и разрушения, словно ослепленные огнем монстры, сокрушающие все вокруг. Горели заводы, нефтепроводы, города, плавали в крови мирные жители, которых не смогли защитить доблестные морские пехотинцы, да и сами морские пехотинцы несли ошеломляющие потери. Но слишком поздно... Пока спецназ доберется до Вашингтона, в СДР останутся только черные головешки и белые тени на стенах, напоминания о тех, кто любил, страдал и... ненавидел.
Прокоп посмотрел на часы. Здесь в подземелье не было смены дня и ночи, но он привык ориентироваться по светящемуся циферблату, который словно строгий наставник указывал ему когда спать, а когда просыпаться. Утро. Время завтракать. Неторопливо пережевывая безвкусный армейский паек, весьма калорийный, но больше напоминавший картон, Прокоп вновь начал свой ежедневный обход. Силовая станция, пульт боевой тревоги, корабли... Прокоп завороженно остановился, разглядывая металлических акул. Казалось. тем тесно под землей, они мечутся, пытаясь вырваться наружу, чтобы настигнуть врага, разорвать на клочки... Нет, всего лишь световые блики, раскачивающаяся лампа на потолке бункера. Могила. Могила для кораблей, могила для Прокопа. Впрочем, и раньше он чувствовал себя трупом. Попав в руки психомехаников он перестал быть человеком, превратился в придаток космический кораблей и маленькую шестеренку в хорошо отлаженном боевом механизме СДР.
Иногда он пытался вспомнить детство, впрочем, безрезультатно. Только зеленые и белые пятна, мягкий женский голос, напевающий нечто невразумительное, могучие мужские руки, поросшие черными волосками, детские голоса... быть может, голоса друзей? Вполне возможно. От таких воспоминаний начинала болеть голова, и Прокоп, чтобы успокоиться, приходил на свидание к кораблям. "Стремительный", "Прометей", "Отважный". Только в них заключался смысл его жизни, смысл запрещавший ему искать выход в петле или более легкую смерть от цианистого калия, заставлявший следовать непоколебимому распорядку, установленному десять лет назад. Что же там наверху? Уже давно не приходило никаких распоряжений, приказов, прекратилось снабжение.
Но Прокопу не хотелось верить - о нем не забыли, вскоре замигает тревожно красная лампочка на пульте, загремит сирена, и проснутся стальные гиганты, неся смерть и освобождение Америке.
Орбитальная крепость неподвижно висела над Америкой. Холодный электронный мозг методично подсчитывал энергоресурсы, прогнозируя все возможные варианты атаки. Уже несколько раз юркие стаи баллистических ракет пытались прорваться, но включался реактор, сверкали лазерные орудия, и от стай шустрых рыбешек оставался только металлический пар. К земле не прорвалась ни одна...
Но вот поступили сигналы центра наведения... Где-то около лунной орбиты отметили множество металлических тел. Что-то посерьезнее баллистических ракет. Орбитальная станция медленно сдвинулась с орбиты, выбросив в сторону клуб водяного пара. В сторону лунной орбиты развернулись линзы лазерных орудий. Холодный электронный мозг не ведал страха смерти, у него была только одна задача - защищать.
Прокоп проснулся от собственного крика. Вытерев пот и хлебнув холодной воды, он посмотрел на циферблат. Двенадцать часов ночи - час привидений и обитателей ада. И нет под землей петуха, чтобы своим криком разогнать призрачные видения.
На этот раз приснились отнюдь не сцены из забытого детства. Центр психокоррекции. Мигающие лампочки никелированного механизма, педантично обследующего все укромные уголки живого мозга и изменяющие их в угоду программе боевой подготовки.
Летний сад - вычеркнуть. Небольшая точно отмеренная доза крибтона в определенный участок мозга и вот уже расплылись в тумане зеленые деревья и некрашенные скамейки. Развеялись холодным ветром веселые детские голоса и строгие беседы взрослых. Погасло солнце, пришла Тьма забвения.
Городской пляж - вычеркнуть. С-ова отмеренная доза крибтона, и полоска желтого песка, словно сахарная пудра, быстро растворяется в черной воде. Снова забвение...
Школа, светлый класс, строгий голос учителя. "Сейчас мы начнем изучать теорию множеств". Знания функциональны. Усилить. Электрод выдает слабый разряд, акцентируется звуковая информация. Зрительные образы - лишние. Крибтон уносит образ учителя (так ли уж важен он для теории множеств), в памяти остаются только математические формулы...
Прокоп пытается вспомнить хоть что-нибудь, но приходят только бесконечные формулы, цифры справочников, холодный бездушный голос, их поясняющий. И что-то темное, не выразимое простыми словами, базовые инстинкты, псевдомоторинг, позволяющий с закрытыми глазами разобрать любой мало-мальски сложный механизм. Умение механика, навыки слесаря. Рука автоматически поднимается, пальцы готовы принять молоток и... работать, работать.
Уснуть уже не удается. Прокоп смиряется с тем, что впереди бессонная ночь (не в первый раз!) и идет на свидание к своим любимцам. Корабли по-прежнему высятся посреди бетонной пещеры, холодные, но все же живые. У Прокопа никогда не было собственных детей - их ему заменили красавцы-крейсеры. О, они тоже весьма требовательны, каждый раз их приходится нежно уговаривать, тщательно протирать оптику, шить чехлы для лазерных орудий, которые несмотря на то, что могут уничтожить небольшого размера гору, капризны, словно младенцы.
Корабли по сигналу тревоги должны быть готовы. Вот высшая истина - вот смысл жизни механика. Небольшая вмятина на обшивке, песок в смазке - все воспринимается как собственная боль, раскалывается голова, и не будет спокойствия, пока все не придет в норму. Прокоп достает кусок замши и нежно протирает оптический сенсор. То, что изнутри кажется огромным иллюминатором, снаружи представляет собой всего лишь небольшое отверстие, залитое черной массой. Прокоп поднимается в рубку. Корабль пропускает его беспрекословно - чувствует своего. Чужак может нарваться на электроразряд, на струю ядовитого газа, но свой всегда в безопасности. Оживают плафоны, равномерно размещенные по диаметру, мягкий красный свет заливает пульт, кресло пилота, где кокон уже готовится поглотить тело человека, растворить его в электронике, чтобы корабль стал продолжением нервов, руками и ногами командира. Но Прокопа не обучали искусству пилотирования и он с опаской смотрит на поднявшийся шлем электродного сканирования. Механик подходит к пульту аварийного управления и аккуратно протирает его замшей. Корабль одобрительно подмигивает зелеными лампочками, словно ободряя гостя. Не бойся, я не подведу. Не подведешь, думает Прокоп, сегодня только думает, хотя еще вчера любил поболтать с кораблями. Особенно с "Прометеем". Флагман весьма начитан, любит поспорить, своенравен, и механику частенько приходится тратить все рабочее время только на его обслуживание. "Отважный" - мечтатель. Если его не беспокоить, то он месяцами может подмигивать зелеными лампочками, погруженный в собственные размышления о судьбах мира. С ним интересно поговорить о религии, о новых течениях философии. "Стремительный" может болтать только о стратегии и тактике, его интересует только современное оружие, он готов на что угодно, ради последней новинки оружейников.
Но все три корабля - дети Прокопа. Иногда, он даже гордится ими. Но, как самый нормальный отец, вовсе не хочет их гибели, пусть даже во славу каких либо высших идеалов.
Впереди, на голубом фоне, медленно вращается орбитальная станция. Ее выдвижные разрядники, словно гигантские лопасти, кажется, что их кружит неторопливым осенним ветерком. Ветрянная мельница, чьи жернова мелют отнюдь не зерно, перемалывают металл, нисколько не задумываясь на тем, что в металлических оболочках заключены человеческие тела.
Флагман дает синхронизирующий сигнал. Корабли перестраиваются в штурмовой треугольник. Ядерные торпеды покидают ниши, любопытно уставившись в черноту космоса. Что там? Враг. Настигнуть, взорвать, уничтожить. Взметнуть в ядерном взрыве! О, как прекрасна смерть, если с тобою ее разделит враг! Крейсеры не столь импульсивны, они методично прощупывают окружающее пространство на случай непредвиденных сюрпризов. Неторопливо разогревают боевые силовые установки, подготавливая лучевую смерть. Они тоже не боятся смерти, но мало захватить с собой только одного врага.
Пилот - продолжение корабля, или корабль продолжение пилота. Что было раньше, курица или яйцо? Какая разница! Единый боевой механизм со стальными мускулами и живыми нервами готовится вступить в поединок. Ненависть! Она поможет одолеть любого врага, станет итогом всего предыдущего существования. Ага! Мины. Несколько коротких импульсов и космос свободен. Впереди только стальной шестирукий великан, готовящийся принять в свою грудь лазерное копье. Но вовсе не собирающийся сдаваться на милость победителя, он чувствует себя победителем сам. Он с насмешкой рассматривает рой стальных пчел, решивших его побеспокоить. Всего лишь небрежно отмахнется рукой, краткое мгоновение перед тем, как снова заснуть.
Но пчелы разумны! Да, ненависть заставляет их лететь вперед, к смерти, но разум неторопливо озирает окрестности, изучая уязвимые места великана. Пробный лазерный выстрел - энергетический щит отбивает далеко в сторону световое копье. Еще серия разрядов - все они отражаются. Энергетический щит с любопытством рассматривает назойливых насекомых, не опасаясь столь маленьких жал. В дело идут ядерные торпеды, разъяренной стаей устремляясь к орбитальной станции. Несколько коротких вспышек на краях лопастей, и облако металлического пара начинает бесконечный дрейф в просторах космоса. Натужно гудят силовые установки, поднимая энергетические щиты кораблей. Гравитационные компенсаторы прогоняют по своим керамическим жилам магнитную кровь. Небольшое искажение метрики, вполне достаточное, чтобы еще на несколько километров приблизиться к врагу. Флагман отдает приказ и вперед устремляется один из крейсеров, смертник, своей гибелью пытающийся найти щель в доспехах великана. Его энергетический щит не смог устоять и секунды, но и за это время флагман сумел получить достаточную информацию. Напряженность энергозащиты не беспредельна, если обрушиться всем одновременно...
- Солипсизм - способ ухода от действительности, подмена реальности собственным воображением, - утверждает "Отважный".
- Да, - соглашается Прокоп. - Но разве уход от реальности не есть способ существования?
- Любой уход от реальности несет гибель социуму, - резко возражает корабль. - Если общество желает сохраниться, то оно должно создать критерии реальности и неуклонно им следовать.
- Но могут ли все следовать таким критериям?
- Если не могут, то надо заставить! - горячо утверждает "Отважный". - Личности, вредные для социума, подлежат уничтожению.
Прокоп хочет возразить, но после некоторого раздумья просто машет рукой. Корабль, созданный для убийства, как можно его переспорить. Капризный ребенок, ничего еще немного и он поймет, что любая жизнь ценна. Болезнь роста, но наверняка сын поймет...
- При штурме космического щита нужно было действовать по другому, - рассудительно говорит "Стремительный". - Если бы запустить сразу пару сотен ядерных торпед, одновременно ударить бортовыми лазерами, то можно было бы атаковать вторую орбитальную станцию до выхода ее на боевую позицию!
- Если бы да кабы, да во рту росли грибы, - холодно отвечает Прокоп.
- Что?
Прокоп вовсе не собирается разъяснять сыну смысл поговорки. Хотя уже и прошло десять лет, у него до сих пор в ушах стоит крик погибающих пилотов. "Вперед!" кричали они, бросаясь на орбитальную станцию. И все погибли. На центральном пульте гасли огоньки, отмечая потери кораблей. Из сотен ярких огоньков не осталось ни одного. Пульт стал темным, словно январская ночь. А все, кто стоял в центре сняли фуражки, отдавая честь памяти погибших за СДР. А еще через пару часов была подписана капитуляция и отданы приказы спецназу на возвращение. Как можно передать ту горечь, то чувство потери, когда могучий космический флот за полчаса прекратил свое существование! СДР лишилось меча, все мечты были похоронены в черноте космического пространства, под холодными насмешливыми звездами. Неужели и его сыновей ожидает такая же участь? Нет! Прокоп сжал кулаки, готовясь защищать, перегрызать глотки каждому, кто осмелится отправить его детей на смерть.
- Не мешало бы добавить топливо в ПТР, - неторопливо вступает в беседу "Прометей" - самый старший, самый рассудительный. - Уже сейчас на поддержание предактивности идет сорок процентов мощности. А если завтра поступит приказ перейти к полной активности?
Нет, никогда не поступит такого приказа, хочет закричать Прокоп, но слова застряют у него в глотке. Какие могут быть слова, когда его сыновей могут послать на смерть. Да, действительно могут, вон стоит пульт боевого оповещения. Оживет, замигает тревожными лампочками, заполнит пещеру звуками тревоги...
Холодный электронный мозг методично подсчитал все возможные варианты атаки, большинство отбросил из-за маловероятности осуществления. Есть вещи, которые в принципы непостижимы для металлического разума. До сих пор ему приходилось воевать только со своими электронными братьями, слишком примитивными, чтобы действительно озадачить. Как аксиома принималось - на атакующих кораблях стоит только автоматика, или же они управляются откуда-то со стороны. Необходимо убрать непредсказуемость. Решение принято. Тихо прошелестела плазменная катапульта, выбросив в окружающее пространство мириады искуственных шаровых молний. Теперь радиосвязь невозможна. Исход поединка зависит только от быстродействия и точности работы электронных машин. Мозг орбитальной станции даже не просчитывал варианты пилотируемых кораблей. И в этом заключалась его главная ошибка...
Сегодня корабли отказывались разговаривать с Прокопом, может обидились на что-то, может просто разучились разговаривать. А может ушли в какой-то свой собственный мир... Прокоп вздохнул. Ах, дети, дети! Не успеешь оглянуться, как уже связались с дурной компанией, приучились к наркотикам или еще чего похуже. Ничего, повзрослеют, образумятся. Поймут, что отец желает им только добра. Прокоп достает паяльник и принимается копаться в электронном командном центре "Прометея". Странно. Похоже, что ничего не нарушено. Но тогда почему они молчат?
Нет, слышен неторопливый разговор. "Отважный"? "Стремительный"? Не похоже. Какой-то странный металлический голос, монотонно повторяющий скрипучие слова. Прокоп прислушался. "Подготовка к плану один". Он бежит к пульту и видит красное мигание. Тишина подземелья растворяется в пронзительном визге сирены боевой тревоги.
Нет! Не надо! Кого угодно, что угодно, но только не трогайте детей! Прокопу кажется, что его крик перекрывает вой сирены, на самом деле он просто молча стоит возле пульта, сжимая в руках паяльник.
Флагман послал синхронизирующий сигнал, разбрасывая лазерные лучи посреди эскадры. Радиосвязь невозможна, только треск плазменных разрядов и мелькание красноватых плазменных шариков, расплывающихся по обшивкам кораблей. Ничего, ненависть поможет прочитать мысли соседей, заставит действовать крейсера словно единое целое. Гигантские муравьи, разделывающие гусеницу-великана.
Вперед! Кажется весь космос вокруг заполнен этим криком ненависти, криком смерти... Корабли устремляются на орбитальную станцию. Шесть сразу же превращаются в небольшие вулканы, погибая под лазерными орудиями, но остальные двадцать семь успели подобраться на дистанцию поражения. Натужно загудели гравитационные компенсаторы, зашипели лазерные орудия. Защитное поле стало походить на радугу, но станция оставалась абсолютно целой. Еще один залп, еще шесть вулканов. Возобновилась радиосвязь, но в космосе слышалось только бормотание ненависти и крики погибающих, но все равно ненавидящих. Гравитационный удар. Великан пошатнулся, медленно откатываясь на более низкую орбиту. Еще удар. Вновь вспыхивают, отдавая прощальный салют, лазерные орудия. Еще шесть погребальных костров. Но станция уже повержена. Она разваливается на куски, затем... Победа! Вот сейчас Америка содрогнется. Боже! Что это? Почему оказались неверными данные разведки?
Впереди медленно разворачивается еще одна станция...
Дверца лифта мягко утонула в бетонной стене. На пороге стояло пятеро.
- Прокоп, - окликнул самый высокий.
- Нет, не отдам!
Вперед бросилась тщедушная фигурка, взметнулся паяльник. Спецназовец автоматически вскинул "столб", окатывая Прокопа струей пламени. Горящая фигура сделала пару шагов и упала.
- Наверное, с ума сошел, - равнодушно пожал плечами старший. - Неудивительно, десять лет под землей. Он, наверное, принял нас за янки. Надеюсь, что хоть корабли в порядке. Пора их использовать.
Кривое зеркало.
Приказ Центра гласил: "Уничтожить". Предварительная информация заставляла задуматься: где-то в пятом секторе зафиксирован старт космического корабля. Даже удивительно, что такая технология могла сохраниться на просторах бывшего СДР. Марионеточное правительство, как всегда, ничего не знало. Да и трудно что-то требовать от людей, чья работа заключалась в распределении тех финансовых крох и гуманитарной помощи среди ада, именуемого Демократическим Протекторатом. Бюджет оборотней, например, в сотни раз превышал официальную помощь.
Двенадцать часов дня, все боевики спят, готовясь к ночной операции. И только Ворону приходится бодрствовать, тщательно разрабатывая предстоящий огневый контакт. Он вздохнул и принялся быстро стучать по клавиатуре компьютера, пытаясь извлечь все полезную информацию из банка данных.
После происшествия со Стимом группе Ворона уже не доверяли. Это не высказывалось открыто, но все больше вооружения уходило в другие сектора, оголяя пятый. Несколько раз последовало предложение пенсии, но из группы никто не согласился. И вот теперь старт космического корабля...
Последние космические корабли СДР погибли десять лет назад при штурме космического щита Америки. Погибли бесславно, так и не смогли нанести противнику никакого урона. Янки же не преминули воспользоваться подвернувшей возможностью и обрушили на Евразию груз термоядерных бомб. После такой обработки о постройке новых космических кораблей даже не говорили. После капитуляции все заводы, имевшие хоть малейшее отношение к космической технологии были уничтожены или демонтированы. Сейчас Центр Америка монопольно владел космосом и в конкурентах не нуждался. Попытки Японии урвать свой кусок пирога закончились после Великого Землетрясения вместе с самой Японией. Сейчас на месте некогда цветущих островов только изредка встречались голые скалы, где базировались небольшие рыболовецкие суда Демократического Протектората.
Конечно, можно было предположить, что где-то сохранился космический челнок, но только не в пятом секторе, где испокон веков просто не было космодромов. Хотя... здесь когда-то располагался ракетный завод, но именно на него и обрушили термоядерную бомбу.
Ворон задумчиво уставился на дисплей и сделал для себя заметку: проверить развалины завода. И тут же недовольно поморщился, подумав о том, что прийдется выпрашивать у Центра антирадиационную защиту. То, что было в распоряжении группы, могло обеспечить безопасность в течении не более десяти минут. Так что сегодня ночью прийдется заняться только предварительной разведкой.
Крыса направился к Доктору так, словно собирался всего лишь посетить туалет. Психологическая ломка, которой он подвергся после истории со Стимом, закончилась, и теперь его движения больше напоминали мерные взмахи робота. Доктор одобрительно загудел, замигав зеленым глазом.
Начался цикл накачки. Крыса неподвижно лежал в коконе, пока чуткие механизмы вводили ему в кровь химический коктейль. Привычно покалывало в затылке а перед глазами бежали зеленые цифры психической отстройки. Крыса попытался плавно перейти на второй активный уровень, но Доктор протестующе загудел и резко увеличил подачу глюкозы, стремясь скомпенсировать непредвиденные расходы. Щелкнул дозировочный блок и несколько электродов погрузились в черепную коробку, производя предварительное программирование. Еще один щелчок - установка принята.
Доктор мигнул и кокон выпустил Крысу. Заяц принялся возиться с настройкой крота. Хотя он уже три месяца работал техником группы, но до Стима ему все равно было очень далеко. Прошло больше часа, прежде чем крот загудел и отправился в тоннельный шлюз, прокладывая дорогу к точке выхода.
Если бы Крысу не накачали транквлизиторами, то он бы сейчас злился. Вот уже полчаса он ждал окончания настройки крота, уже полностью экипированный для поиска. Его лицо было абсолютно неподвижным и только глаза бегали, считывая информацию с дисплея.
"Зомби" - Ворон усмехнулся, когда вспомнил прозвище спецназовцев в свою бытность начальником отдела экономических провокаций. Эти ребята уничтожали технику чуть ли не голыми руками и любой из них был в состоянии заменить собою батальон хорошо подготовленных морских пехотинцев. Американцы так и не смогли создать ничего подобного, а может просто не захотели, понадеявшись на высокие технологии. После капитуляции все материалы по психопрограммированию были переданы победителям, но о том как их использовали и использовали ли вообще информации не поступало. Хотя янки и утверждали, что разработали свой собственный метод для реабилитации пенсионеров, но в это никто не верил. Поэтому и на пенсию мало кто торопился, разве что самоубийцы.
Наконец, виски кольнул разрешающий сигнал и Крыса двинулся по тоннелю. Прикрывал его Риг. Хотя история со Стимом и закончилась относительно благополучно, но приказ работать только в паре оставался в силе.
Ворон снова вздохнул, закрыл шлюз и вернулся к дисплею, проигнорировав вопросительные взгляды остальных членов группы. За время подготовки из Центра поступила новая информация. Неизвестно как, но черные буквы, пробегающие по экрану прямо таки излучали панику.
АТАКОВАН ГРУЗОВИК "КУК". ПРОБИТА ЗАЩИТА РЕАКТОРА. КОРАБЛЬ ПОТЕРЯН. ПОД УГРОЗОЙ СРЫВА ПОСТАВКИ ОЛОВА НА КОМПЛЕКС ДЕТРОЙТ.
"Туго им приходится, - подумал Ворон. - Да, всемогущей Америке похоже закатили хорошую оплеуху. Наверняка пытаются все скрыть от населения в преддверии президентских выборов".
Впрочем, кто платит, тот и заказывает музыку. А деньги группа Ворона получала именно от американских налогоплательщиков. Так что кашу прийдется расхлебывать именно здесь. Интересно, а есть ли какая нибудь связь между "столбами" Полковника и космическим кораблем? Да, неладное что-то творится в землях Демократического Протектората...
Ворон сделал запрос в Центр, желая получить дополнительную информацию. Но Центр отмалчивался, а может быть никаких новых данных и не было. Ворон плюнул и присоединился к остальной группе, усиленно издевавшейся над тренажерами. Особенно усердствовала Ласка, которая, казалось, стремилась поразить все мишени сразу. Ворон тоже показал класс, хотя почувствовал, что теряет форму. Все таки сказывался возраст. Ласка удержалась против него в спарринге целых десять секунд, чего никогда раньше не случалось.
Прозвучал сигнал возвращения. Все уставились на медленно открывающиеся створки шлюза. Там почувствовалось неясное шевеление и показался Риг, на плечах которого обвис Крыса. Лицо оборотня было залито кровью, красная жидкость также протекала сквозь щели брони. Ворон уставился на лужу и заорал:
- Быстро приготовить медкапсулу!
Ласка и Заяц подскочили к Ригу, подхватили Крысу и бросились к медкапсуле. Когда подключили Доктора, механизм загудел, защелкало анализирующее устройство и засвистели насосы фармацевтического обеспечения. На контрольном экране высветился диагноз:
НАРУШЕНА ЦЕЛОСТНОСТЬ МЫШЕЧНОЙ ТКАНИ. МНОЖЕСТВЕННОЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ ОПОРНОЙ СИСТЕМЫ.
- Что случилось? - Ворон схватил Рига за шею, словно собираясь задушить.
- Ему пришлось работать на четвертом уровне, - прохрипел Риг.
- Почему?
- Он дрался с оборотнем.
Ворон бросился к компьютеру и быстро застучал по клавишам. Потом несколько секунд смотрел на дисплей. Когда командир обернулся глаза его стали несколько растерянные.
- Знаете ребята, - сказал он. - А ведь в пятом секторе сейчас нет ни одного оборотня кроме нас.
Ничто не предвещало несчастья. Крыса выскочил из точки выхода и сразу же укрылся в развалинах старого двухэтажного дома, построенного еще до второй войны. Вокруг все сокойно, даже радиационный датчик показывал нормальный уровень, что было удивительно, поскольку очаг взрыва был всего в километре. Вслед за Крысой также благополучно в развалины проскочил Риг. Он установил защитный барьер и напарники сразу же стали изучать развалины завода, использовав сканирующее устройство. Ничего обнаружить не удалось. Даже одичавшие собаки, заполонившие город, поблизости не показывались. Бараны тоже не жили в районе большого взрыва, теснясь в центре и старых окраинных жилмассивах. Полная тишина, только уродливые деревья, подвергшиеся воздействию радиации, стучали своими кривыми ветвями по оплавленным камням.
Развалины не подавали никаких признаков жизни. Крыса уже было заскучал, когда по земле прокатилась какая-то непонятная дрожь. На бывшем заводском дворе раскрылся большой замаскированный люк из которого на свет божий явилось острие космического корабля класса СД109. Крыса сразу же узнал иглообразный профиль ракеты, прототипы которой в свое время участвовали в битве за астероиды. Именно тогда Америка потерпела единственное крупное поражение, что позволило пропаганде СДР заливаться соловьем больше месяца. Правда, на судьбе СДР победа в дальнем космосе ничуть не отразилось. А нынешний Демократический Протекторат вообще не мог содержать космический флот. Правда ходили слухи о затерянных в космосе базах...
Но откуда взялся боевой крейсер во дворе разрушенного завода. Причем крейсер абсолютно исправный и выглядевший так, словно только вчера его собрали на конвейере. Космический корабль громко рыкнул, выпустил струю ослепительного пламени и рванул вверх, за облака.
Да с таким оборотням еще не доводилось сталкиваться! Крыса настолько увлекся зрелищем стартующего крейсера, что не заметил красного подмигивания датчика сигнализации. И только когда взревела сирена, предупреждая об исключительной опасности, он обернулся. Обернулся для того, чтобы увидеть, как в его сторону мелькнула серебристая тень, двигавшаяся в третьей степени активации. Риг выбыл из борьбы сразу, оглушенный ударом "пальца". Крыса успел перейти на третий уровень и сблокировал удар. Казалось даже мускулы заскрежетали, когда начался поединок. Крыса явно проигрывал в скорости. Уже в двух местах его защитная броня была пробита алмазным ножом. Ему никак не удавалось нанести удар серебряной тени, двигавшейся явно на четвертом уровне. Крыса попытался подняться сам, но сработала блокировка. Пока противник кружился вокруг, выискивая уязвимые места, Крыса шокером снял блокировку и перешел на четвертый уровень.
Опыта работы на такой скорости у него никогда не было. Крыса никак не мог приспособиться к возросшему фактору инерции. Он чувствовал, как кровь просачивается сквозь поры кожи, когда проводилось активное движение. Мускулы расплющивались, причем противник даже не бил, всему виной послужила неуклюжесть самого Крысы. Но тем не менее, он держался уже целых пять секунд, хотя и задействовал все резервы. Но Крыса был обречен на поражение.
Положение спас очнувшийся Риг. Удар "пальца" опрокинул противника, позволив Крысе воспользоваться "пентой". Струя голубого пламени прошила насквозь защитную броню на горле противника. Через пару секунд тот уже был мертв.
Но и Крыса явно тоже не находился в мире живых. Обливаясь кровью он упал на землю. Хорошо, что Риг оставался относительно цел. Он то и доставил Крысу к точке входа.
Ворон беседовал с Лисом. Остальные из отряда в беседе участия не принимали. Нельзя сказать, что проводилось секретное совещание, но оборотни привыкли не лезть в дела, которые не считали своими.
Ласка, например, сразу же заявила, что проблему с оборотнями-врагами нужно решать только Центру, поскольку на четвертом уровне мог работать пожалуй только Ворон, а количество противников не было точно известно.
Центр на запрос не отвечал, только каждые полчаса на табло вспыхивала надпись ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОИСК ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ.
Поисковая группа вернулась ни с чем. На месте схватки трупа врага не осталось, только несколько черных пятен свидетельствовали, что здесь был бой. Замаскированная пусковая шахта была взорвана и ни ничего подозрительного в развалинах завода обнаружить не удалось, хотя всю местность и просканировали тщательно с помощью сейсмодатчиков. Похоже, что пусковая шахта располагалась здесь в единственном экземпляре. Загадка за загадкой и нет даже намека на ответ.
Эксперт тщательно изучил повреждения брони Крысы, но дал только заключение, что пробой сделан стандартным алмазным ножом, типичным для вооружения спецподразделений СДР. Впрочем, у всех в группе были точно такие же, сделанные в Минске инструменты.
Небольшую зацепку удалось получить только при анализе продуктов взрыва в пусковой шахте. Выяснилось, что использовалась взрывчатка МТ12, производство которой прекратилось сразу после капитуляции. Впрочем производили ее только в Славгороде, и завод уже давно уничтожила группа Вепря.
Наконец, Центр дал заключение: ни одного из сотрудников спецназа в нашем районе быть не могло. Это наводило на некоторые размышления, похоже, что Крыса дрался с призраком прошлого. Но очень энергичным призраком, надо признать.
Ласка, слушая радио Америка, неожиданно наткнулась на весьма серьезное заявление. Металлургические заводы Денвера остановились на неопределенный срок. Похоже, космическое пиратство разыгралось ни на шутку. И гнездо пиратов находилось неподалеку от нашей базы.
Ворон вздохнул и сел за компьютер, пытаясь разработать схему боевых действий на ближайшую неделю, учитывая то, что Центр обещал обеспечить всем необходимым. Разумеется в пределах разумного.
Космический грузовик "Буш" атаковали буквально в нескольких сотнях километров от военной базы. Поскольку в этот момент на базе не было военных космических кораблей ( да и осталось их, честно говоря, не больше десятка. Зачем такая техника, если в космос кроме американских кораблей никто не суется). Диспетчер с бессильной яростью наблюдал, как неизвестный крейсер взял на абордаж громадный грузовик. Пятеро космонавтов даже не пытались сопротивляться после того, как на маневр уклонения ушел весь аварийный резерв горючего. В целях экономии ядерные реакторы на грузовиках не ставились, поэтому эти тихоходные баржи назывались космическими кораблями скорее по недоразумению. И теперь наступила расплата...
Диспетчер попытался атаковать чужака торпедами, но тот легко отразил их защитными сетями. Через пару часов возле базы на недолгий миг зажглась новая яркая звезда, после чего космический флот Америки уменьшился на одну единицу.
Рапорт о происшедшем поступил в Центр через шесть часов, но в это время база номер 8 прекратила свое существование.
За десятилетие мирной жизни персонал базы обленился и стал легкой добычей для спецназа. Впрочем, в космосе подобный род войск никогда не использовался, поэтому трудно упрекнуть персонал, у которого даже не было соответствующего оружия. Пистолетные пули рикошетили от блестящей брони, автоматы-охранники не поспевали за реакцией атакующих и уже через пару секунд превратились в груду металлолома.
Когда расшифровали записи, посланные восьмой во время смертельной агонии, главнокомандующий выругался и объявил происшедшее началом четвертой мировой войны. Президент отнесся к случившемуся более спокойно и потребовал от Центра принятия всех необходимых мер для безопасности снабжения сырьем промышленности Америки. Анализаторы Центра, обработав ситуацию, выдали рекомендацию: задействовать весь наличный контингент оборотней, поскольку других средств борьбы со спецназом попросту не существовало. Руководитель несколько раз повторил, что привлечение на работу оборотней было сделано от безвыходности ситуации. К счастью третья мировая война продолжалась всего три недели и СДР не сумело использовать свое самое эффективное оружие в полной мере.
В результате Ворон получил приказ об объединении с группой Вепря.
Центральный бункер, рассчитанный на двадцать человек, не мог разместить всех новоприбывших, поэтому задействовали резерв. Но вскоре и его не хватило. В отсеках паковались по трое, что создавало гнетущую атмосферу. Ворона объявили руководителем объединенной группы, хотя он и усиленно отказывался. Вепрь стал его первым заместителем.
Крыса весьма неодобрительно относился к переменам. Перегруженность тренажеров резко снижала боеготовность персонала. К тому же Час развлечений для сотни оборотней оказался непосильным бременем для пятидесяти тысяч населения города. Даже марионеточное правительство Демократического протектората попыталось заявить робкий протест, но ему быстро заткнули рот небольшим финансовым вливанием. Правители быстро поделили деньги и успокоились, чего впрочем нельзя было сказать о мирном населении. В конце концов в город выдвинулись подразделения национальной жандармерии. Правда, полицейские предпочитали по ночам отсиживаться в казармах под защитой крупнокалиберных пулеметов, да и днем их можно было увидеть на улицах чрезвычайно редко.
Тем не менее, даже такое крупное соединение оборотней не принесло Центру ожидаемого результата.
Тренажеры использовались по специальному графику, на втором уровне активности. Крыса пытался протестовать, указывая на тот факт, что вероятный противник работает как минимум на четвертом, но его слушать не стали. В то, что на территории Протектората остались дикие оборотни, никто не верил. Легче поверить в предательство. Эксперты еще раз обследовали развалины завода и обнаружили следы работ с радиоактивными изотопами, но никаких следов монтажа. Это доказывало тот факт, что космические корабли скорее всего чудом сохранились со времен третьей войны. Впрочем, Центру было все равно, даже если крейсеры сохранились еще со времен всемирного потопа. Практически пиратские рейды полностью парализовали поставки сырья из пояса астероидов для металлургических заводов.
Ворон считал, что в его секторе всякая деятельность вероятных противников прекратилась. По его мнению профессионалы в случае разоблачения как минимум залегают на дно. Впрочем, жизнь показала, что старый оборотень ошибся.
Еще один космический корабль стартовал из района бывшей городской свалки. Место, которое раньше служило для сбора отходов, теперь ничем не отличалось от остального города. Группа оборотней сразу же направилась к месту старта, но обнаружила только взорванную пусковую шахту времен первой холодной войны. Несколько баранов, неосмотрительно бродивших поблизости, стали козлами отпущения. Не встретив противника, оборотни буквально разорвали на части неосторожных мирных жителей. Ворон послал донесение в Центр, откуда в ответ разразились потоком брани и множеством бесполезных советов и инструкций. А через двое суток была атакована Лунная Цитадель.
Лунная Цитадель была построена сразу после окончания войны на месте старой базы СДР. Отсюда пытались нанести удар по космическому щиту, используя торпеды. Особых результатов это не принесло, а мощный ответный удар лазерами орбитального базирования превратил базу в оплавленное поле. Впрочем, склады скрытые под поверхностью в естественных пещерах уцелели. Это и послужило главным доводом в пользу строительства Цитадели.
Цитадель обладала мощной защитой, но только против атаки из космоса. Поэтому, когда в тоннелях мелькнули серебристые тени, то персонал не смог оказать даже малейшего сопротивления. Через несколько минут атакующие уже захватили командный пункт, размазав по стене дежурных офицеров, а еще через десять минут отступили, предварительно заминировав все тоннели. Даже невооруженным глазом с Земли был заметен мощный выброс скальной породы, фонтаном украсивший лик спутника. Правда любовались таким впечатляющим зрелищем немногие.
В Центре началась тихая паника. Никто не знал, откуда последует следующий удар. Немногие космические крейсера вышли в патрулирование, но после того как "Вашингтон" пропал, все предпочли занять прочную оборону. Лихорадочно разрабатывались новые модели, которые позволили бы эффективно бороться с пиратами, но времени оставалось мало. Один за другим останавливались металлургические заводы, ширились протесты рабочих, создавших новые профсоюзы, деятельность которых была запрещена во время третьей войны. Полетели головы. Оставшиеся руководители Центра в ультимативной форме потребовали от Ворона самых решительных действий.
Ворон разбил всех оборотней на двойки, стремясь прочесать весь сектор. Из Центра доставили датчики сейсмической разведки и теперь в городе и окрестностях гремели взрывы, заставляя баранов прятаться по норам.
Первые результаты получили только на третий день. Использовав старую карту и сейсмическую разведку обнаружили несколько пусковых шахт времен первой холодной войны и теперь двойки двинулись на разведку. Доктор выдал адский коктейль и все оборотни передвигались исключительно на втором уровне активности.
Как оказалось, такая предосторожность не помогла.
Нападение на двойку Ласки произошло на рассвете. Ласка чудом ушла от преследователей и теперь отлеживалась в медкоконе. Доктор натужно гудел, пытаясь побыстрее залечить множественные внутренние повреждения, вызванные только работой на четвертом уровне. Напарник Ласки погиб в огне "столбов". Никаких данных о вероятном противнике не прибавилось. По прежнему оставалось неясным ни его происхождение ни возможное вооружение.
На пятый день группа Вепря имела огневой контакт. Поскольку Центр не поскупился на тяжелое вооружение, то противника уничтожили, потеряв всего лишь одного бойца. Впервые смогли захватить трупы врагов. Экспертиза показала, что противник получил подготовку на базах морской пехоты СДР, то есть превосходил по силе оборотней.
Ворон вздохнул. Считалось, что все морские пехотинцы погибли во время атомной атаки Калининграда. Теперь выяснилось, что по крайней мере больше десятка их живы, а может быть и больше. По прежнему неясно, где находилась их основная база, но само вооружение подразумевало существование каких-то подпольных заводов. Вряд ли такие заводы могли скрываться на территории сектора Ворона, до третьей войны здесь не было ничего подобного. Загадка за загадкой. Ясно только одно - у оборотней появился равный противник, что принесет гибель еще не одному бойцу.
Впрочем, Ворон волновался зря. Противник как сквозь землю провалился. Прекратились и пиратские налеты в космосе, что несказанно успокоило Центр. Группы оборотней вернулись в места постоянной дислокации.
И снова все успокоились. Впрочем, ненадолго.
Финал.
Я как раз закончил час развлечений, когда в виске кольнул сигнал вызова. К счастью я находился недалеко от аварийного хода и уже через пару минут оказался на месте. Не понадобилось даже переходить на второй уровень. Доктор напряженно гудел и подмигивал красными лампочками. Шла внеочередная проверка здоровья сотрудников Центра. Я сразу же понял, что предстоит нестандартная операция, поскольку Ворон сидел в углу, над чем то напряженно размышляя.
- Нам даже не разрешают оставить охрану, - неожиданно рявкнул он и рубанул ладонью воздух. - А если бараны, за время нашего отсутствия, доберутся до бункера?
Мы недоуменно уставились на него. Неужели предстоит операция за пределами сектора? На моей памяти случилось такое только один раз. Но и тогда мы оставались в своем секторе, только в бункере было не продохнуть из-за командировочных. Оборотни и так не слишком расположены к общению, а двое в одном отсеке это... страшно! Мы никогда не выясняли друг с другом отношений при помощи боевых приемов, но у всех из памяти еще не изгладился случай с "тенями"... Так мы прозвали своих противников, с которыми нам пришлось столкнуться во времена космического пиратства. Противников, которые ни в чем нам не уступали, скорее, превосходили. Работа на четвертом уровне была недоступна для большинства из нас. Сам переход на такой уровень гарантировал ранения, которых нельзя было получить даже от "столбов". Но наши противники пропали, как сквозь землю провалились, при чем такое выражение, наверное, полностью соотвествовало действительности. Конечно, сейчас ничего не мешало металлургическим заводам Денвера получать сырье из пояса астероидов, но Америка, тем не менее, лихорадочно строила новый военный космический флот. Слишком уж они напугались.
Ворон испытующе глянул на нас и сказал:
- Получен приказ из Центра. Нам необходимо перебазироваться в район Владивостока. Минимальное растояния до центров радиационного поражения - десять километров.
Ах, вот оно что! Секрет Полишинеля Америки, сейсмическая станция, при помощи которой в свое время пустили на дно морское Японию, последнего реального конкурента Америки после третьей мировой войны. Узкоглазые уж слишком увлеклись экономическим развитием и не слишком беспокоились об обороне. Наивные, они думали, что лучшая безопасность в договорах с Америкой, как будто Штаты никогда не демонстрировали своего пренебрежительного отношения к бумажкам. После войны было подписано множество таких бумажек, но в то же время лихорадочно строилась сейсмическая станция. Строили ее на территории бывшего СДР, не потому, что боялись разоблачения, а так... просто на всякий случай. Новейшая разработка Научного Центра явно нуждалась в доработке, поскольку при первом же запуске станции утонула не только Япония, но и часть Индонезии, которая вообще не участвовала в третьей мировой. Тогда американская пропаганда списала все на "необъяснимые последствия массового применения ядерного оружия". Остатки Индонезии даже не пытались протестовать, но тем не менее американским ученым достался изрядный нагоняй. Черт с той Индонезией, а если бы поле локального воздействия попало на Калифорнийский разлом?
История эта потихоньку забылась, но большинство участников проекта "Плутон" ушло на пенсию, не достигая в некоторых случаях даже тридцати лет.
Все эти подробности я узнал от Ласки, нахватавшейся столь строго засекреченной информации в французском секторе. Впрочем, зачем жалеть азиатов, все равно большинство из погибло во времена Желтой Чумы, только японцы вовремя смастачили вакцину. Правда, ходили слухи, что Желтая Чума была бактериологическим оружием СДР, пытавшегося решить свои проблемы на китайской границе. А может и Америка приложила свою лапу, в конце концов, во всех грязных делах того времени непременно прослеживалось ее участие...
Я выполз из тоннеля и прищурился от яркого солнца. Весьма непривычно находиться за пределами бункера без минимальной боевой формы. Сзади послышался глухой взрыв. Это "крот" отступил в свой гараж, предварительно подорвав тоннельное перекрытие. Бараны не должны добраться к Доктору! Я меланхолично почесал в затылке, пытаясь сообразить, как же мы вернемся обратно. Ничего умного в голову не приходило, только странное зрелище команды оборотней, вооруженных саперными лопатками. Конечно, вряд ли мы сможем посоперничать с "кротом", но за пару недель, думаю, управимся, если нам не перережут глотки в аут-паузе.
Вся наша группа уже стояла в треугольнике, ощетинившись оружием. Неподалеку натужно гудел конвертоплан, готовясь принять на борт весь этот зверинец. Ворон о чем-то разговаривал с пилотом, молодым американцем. Я посмотрел в их сторону и почувствовал устрашающее желание свернуть шею янки. "Убей врага" пульсировало в мозгу, но не прорывалось наружу, сдерживаемое мощным импульсом Запрета. Ворон, по всей видимости, почувствовал неладное и нажал кнопку командирского пульта, в голове у меня словно взорвалась небольшая ядерная бомба. Я зашатался, пытаясь восстановить статус, что мне удалось не без некоторого труда. Наверное, многие в группе испытывали аналогичное чувство, поскольку треугольник распался, несколько оборотней корчились на земле, зажимая руками уши. Все таки установки СДР, так называемая "Присяга", до сих пор были достаточно сильны, несмотря на все попытки Центра их преодолеть. Но сказалась выучка оборотней, уже через пару секунд треугольник был восстановлен и двинулся к грузовому люку конвертоплана. Я присоединился к группе и вскоре нашел себе местечко поуютней, прямо возле силовой установки.
Машина взвыла и медленно поднялась в воздух. Внутри все дрожало, заставляя нас цепляться за поручни, чтобы удержаться на месте. Наконец, конвертоплан набрал заданную высоту и устремился на восток, к месту новой операции. Я отключился, поскольку впереди предстояло пять часов полета.
Когда я открыл глаза, конвертоплан уже шел на посадку. Через пару минут мягкий толчок сказал, что цель достигнута. Я выхватил ди-джей и клубком выкатился в начинающий открываться люк. Оказавшись на выжженной земле, откатился в сторону, заняв позицию за ближайшим валуном. Конечно, оповещения об опасности не было, но оборотень, обращающий внимание только на оповещения, долго не живет. Мои товарищи последовали моему примеру, только Ворон, словно государственный деятель времен Хаоса и Застоя, чинно сошел по трапу. Снова импульс командирского пульта и вся группа выстроилась в треугольник. Я остался было в прикрытии, но повторный уточняющий импульс выгнал меня из-за валуна, чтобы занять место в катете. Неподалеку гудело еще пара конвертопланов. Ха, по моему здесь собрались ВСЕ оборотни! Неужели все пространство Протектората осталось без надзора? Похоже на то.
Я осматривал группы, пытаясь отыскать знакомые лица. Ага, Вепрь тащит "Колибри", Таракан со стандартным ди-джей... Похоже, в сборе вся Магнолия, во всяком случае все, кто сумел остаться в живых и не отправился на пенсию. Впрочем, дружеских воспоминаний за кружкой пива явно не предвиделось. Командиры сразу же погнали группы к возвышающемуся черному шпилю. Наверное, это и есть пресловутая сейсмостанция, Бледный Конь Японии. В правой кисти защелкал медроб, отмечая завышенный уровень радиации. Ладно, переживем как-нибудь, детей то все равно заводить не собирался. Но группы занервничали, несколько раз сверкнули молнии энергощитов. Только Ворон сохранял уверенность и спокойствие. Он вел группу так, словно мы шли по детскому парку.
Через пару минут, не переходя даже на минимальный уровень, мы подошли к бронированному шлюзу. Стальная плита со скрежетом приподнялась, открывая черное зево входа в Лимбо. Без колебаний мы устремились за командиром и вскоре оказались в довольно таки просторном зале, где служитель в черном указал нам на сектор, двери которого украшала светящаяся цифра восемь. Мы гуськом потянулись в рабочее помещение и заняли позицию выжидания, ожидая дальнейших инструкций.
Ворон появился весьма скоро. Мы даже не успели в очередной раз проверить наше оружие.
- Диспозиция: ожидается атака, возможно, "теней", - начал он. - Наша задача не допустить захвата сейсмостанции.
После этого начался нудный разбор отдельных действий каждого члена группы, в зависимости от изменений боевой обстановки. Нам уже десять лет не приходилось участвовать в настоящих боях, многие даже не успели вообще повоевать, поэтому каждый пытался припомнить что-нибудь из личного опыта и выразить замечания и мнения. Впрочем, чего-то выдающегося мы не услышали, только Ласка пискнула что-то о резонаторах на случай Т-195. Во внимание такое мнение не принялось, всем известно, что на территории Протектората не осталось действующих "Азиатских тигров". Наверное, они сохранились только в музеях Центра Америка.
- Крыса, - обратился ко мне Ворон. - Твое место на центральном пульте. Тебе предстоит действовать самостоятельно.
Центральный пульт был по всему периметру украшен мониторами внешнего обзора. Я встал посредине, готовый к отражению любого нападения из десятка дверей, ведущих как вовне, так и к рабочим механизмам сейсмостанции. Вверху светилась карта Земли, постоянно уточняющаяся посредством спутникового сканирования. Пока что все еще оставалось на своих местах. Красным цветом выделялась Америка - надежда и светочь всего оставшегося человечества, символ прогресса у себя и регресса у всех остальных. Я с ненавистью уставился на красное двойное пятно. В мозгу снова запульсировали слова устава "Убей врага". Но снова сработал Запрет, и я сильнее сжал ди-джей, чтобы унять дрожь в пальцах. Затем медленно начал готовиться к переходу на второй уровень. Медроб тревожно запищал указывая на завышенное содержание адреналина. Я с досадой махнул рукой, трудно что либо себе не повредить, когда Доктор далеко.
На мониторах вокруг разворачивалась картина прямо-таки захватывающая. Оборотни, словно муравьи, расползались во все стороны, занимая позицию вокруг сейсмоцентра. Немного дальше, внешним кольцом, темнели окопы и грозные башни "Маккарти" - позиции американской морской пехоты. Сила достаточно грозная, вполне возможно, что оборотням даже не прийдется повоевать.
За центральным пультом сидели трое. По виду - стопроцентные янки. Они бурно переговаривались, обсуждая предстоящее сражение. Я прислушался.
- По нашим подсчетам, их больше роты, - ныл длинный очкарик. - Они сомнут ваши Маки и вояк прежде, чем те смогут хотя бы раз выстрелить.
- Смотрите, - низенький лысый толстяк указал пальцем на тревожно мигающую желтую лампочку. - Инфракрасная разведка показывает приближение чего-то странного.
- На теней не похоже, - задумчиво протянул неприметный третий. - Странно, мы...
- Ладно, - махнул рукой толстяк. - Все равно сейчас начнется.
И началось.
Ближайшие к внешнему кольцу обороны сопки зашевелились, покрываясь тысячами темных фигур. Один из мониторов дал увеличение и весь экран заполнило небритое лицо. Явно не спецназ. Обычное небритое, грязное лицо солдата, одного из миллионов тех, с кого Верещагин писал "Апофеоз войны". Тысячи оборванных фигур, вооруженных гранатами и автоматами Калашникова устремились вперед, распевая гимн СДР. Последние солдаты третьей мировой войны...
Мужественные солдаты.
Сверкали молнии разрядов, гудели ультразвуковые деструкторы Маков. Обугленные трупы падали на землю, но на место каждого упавшего сразу же становилось двое, а то и трое. За сопками грохотали пехотные минометы, редкие разрывы достигали траншей морской пехоты. Американцы явно несли какие-то потери, но такие комариные укусы не снижали их боеспособности. Над сопками поднялось зеркало, и теперь Маки смогли накрыть минометные батареи. Казалось, безнадежная атака захлебнется, шеренги последних солдат СДР откатятся назад и будут уничтожены профессионалами морской пехоты. Но случилось неожиданное...
Прямо перед окопами поднялись энергощиты. Это настолько ошеломило янки, что те на какую-то секунду прекратили огонь. Темная масса людей смогла достигнуть окопов. Бессильно ворочались "Маккарти", пытаясь не поразить своих людей, противники вокруг зашвыривали танки гранатами, строчили из своих допотопных автоматов. И вот загорелся первый Мак, наверное, задели энергопривод. Он полыхал синим огнем, периодически выбрасывая фонтаны красных искр. И вот на его месте появился кровавый шар, клякса, разроставшаяся на глазах в чудовищный черный гриб сажи и копоти. Выброс плазмы силовой установки. Казалось, сражение на мгновение замерло, все пораженно уставились на поверженного гиганта, но уже пылало два, нет, три Мака... Наверное, у нападавших было какое-то оружие, кроме автоматов и гранат. Но силы их истощались. Лазерный занавес не давал подойти подкреплениям, а может, подкреплений вовсе и не было, может быть, сейчас на штурм шли последние солдаты Империи, те, кто десять лет продолжал войну с Америкой, скрываясь в тайге, те, кого оборотни расстреливали словно оленей, очищая землю Протектората согласно указаниям Центра. Последние солдаты, не смирившиеся с поражением, не испугавшиеся ядерных взрывов, сейчас шли в свой последний бой, наверное, даже не надеясь на победу.
У многих морских пехотинцев сдали нервы, они в панике рванулись назад, под защиту оборотней. Но даже такое массовое бегство вовсе не добавило шансов нападающим. Сначала очистился левый фланг, затем уцелевшие Маки, натужно ревя, переместились к центру, подавляя последние очаги сопротивления.
И тут, неожиданно, все снова изменилось. Там, откуда ушли танки и солдаты, словно Немезида, показался Т-195. Я завороженно рассматривал сверкающего гиганта. Именно на таком сражался и погиб мой отец. Но что-то не то... Я слегка ускорил восприятие, и ошеломленно замер на месте. За танком чувствовалось движение.
Тени!
Бесшумно скользили, а может просто не слышно из-за грохота боя, тени через пару секунд оказались в оставленных окопах. Маки развернулись, пытаясь вступить в дуэль с "Азиатским тигром", но тот словно не замечал надоедливых карликов. Впрочем, он пару раз все же плюнул огнем и на поле боя появилось три новых погребальных костра. Все-таки Ласка оказалась права! Интересно, где сумели откопать такое чудо и как его сюда доставили? Впрочем, сейчас это не имело значения. Солдаты, погибшие в своем последнем бою, умерли не даром - они расчистили дорогу для теней. И как расчистили! Теперь тени, прикрываясь Т-195 смогут спокойно добраться до сейсмостанции. Вряд ли оборотни устоят перед "Азиатским тигром", не боящимся даже ядерных взрывов.
Но почему так спокойны трое за пультом? Казалось, что все идет по заранее разработанному плану. Очкарик даже удовлетворенно промурлыкал веселую мелодию. Удивительный оптимизм! Впрочем, как я смог убедиться, вполне оправданный. Поднялась земля, обнажая зеленые рыла ПТР. И через секунду все вокруг залило ядерным пламенем.
Неприметный удовлетворенно потирал руки, толстяк похрюкивал от радости:
- Хр! Мышеловка! Они думали... Хр! Все, теперь Америка навсегда! Хр!
Я с ненавистью смотрел на него, но невидимый барьер Запрета, словно стальная решетка, мешал мне вцепиться ему в горло. Сейчас там, за стенами, уничтожают последних теней, верных солдат СДР, а я помогаю убивать своих бывших соратников... Я предатель своей страны, памяти своего отца...
И тут барьер рухнул. Завывая от радости, я бросился вперед, не потрудившись даже перейти на уровень боевой формы. Я убил янки голыми руками, получая несказанное удовольствие от их трещащих костей. Я не отдавал себе отчета, не пытался понять причины исчезновения Запрета, я радовался тому, что наконец добрался до своих врагов, что выполняю строгие наставления "Присяги".
- Все правильно, Крыса! - В зале стоял Ворон. - Теперь ты свободен.
- Не Крыса, меня зовут Граев, - я ощетинился, приготовившись к схватке со своим бывшим командиром.
- Успокойся, Граев. Мы наконец-то победили.
И не дав мне опомниться, мой командир прошел к пульту и, нажав предварительно несколько кнопок, рванул рубильник. В глубине сейсмостанции что-то заворчало, завыл реактор. И тут что-то изменилось в карте наверху. Я поднял голову и увидел, что двойное красное пятно Америки пропало, раздробившись на множество красных точек.
Центр Америка прекратил свое существование.
Эпилог.
- Теперь осталась только проблема космического флота, - седой мужчина, последний руководитель СДР, ткнул пальцем в монитор. - Три крейсера остались на Третьей базе.
- Чепуха, - Ворон устало махнул рукой, - что смогут сделать три крейсера. У них даже не хватит топлива, чтобы добраться до Земли. К тому же, сейчас патрулирует "Черный легион", думаю, они справятся.
- Но ведь можно использовать ваших людей...
- У меня не осталось людей. Они все погибли, как герои, при штурме сейсмостанции. Они не знали, что в секциях вмонтированы ПТР. Когда расположились на ночлег, то... - Ворон криво усмехнулся.
- Но зачем? - казалось руководитель ошеломлен, не понимает мотивов действий своего давнего товарища.
- Сейчас у нас нет врагов, зачем же нам плодить убийц, пусть даже они и герои, - устало ответил Ворон.
- Но ведь ты такой же!
- Верно, - Ворон кивнул. - Но мне нужно было доложить. Исполнить последний долг, так сказать. Кстати, документации по оборотням теперь тоже нет, как и Докторов.
Он встал, отвесил поклон и вышел в коридор. Послышался выстрел.
1996г.