Все шло согласно стратегическому плану. После большой работы над собой, личной начальной подготовки – после курса повышения самомнения, изучения Правил дорожного движения и Устава внутренней караульной службы, формирования и обучения живой силы Ивана Яковлевича - последовало экономическое рассмотрение цели. Иван Яковлевич по памяти измерил высоту, ширину и толщину фашистской черной каски, похожего на огромного чудовищного раздувшегося слона, и большую глубину его залегания под землей, и качество и твердость железа, из которого была сделана эта каска. Все рассчитал в своем великом блестящем уме, и понял, что простыми взрывоопасными пороховыми средствами здесь не обойтись. Непредсказуемая китайская пиротехника была хороша лишь для веселых праздничных карнавалов, а титаническую, но человеческую боевую задачу без самых последних достижений науки и техники выполнить было невозможно. Цель была огромная - и оружие должно быть соответствующее. Поэтому, требовалось создать самое совершенное и мощное оружие…
Оружие в своем полном смысле состоит из двух вещей – из боевой части, собственно самого оружия, взрывного заряда с его оболочкой, и его носителя. Иван Яковлевич задумался с чего начать, что создавать первым. Но потом взял две спички, длинную и короткую – к примеру, оружие и носитель – и вытянул, конечно же, длинную. Так как сначала куется сабля, а затем уже делаются ножны. Так же, как сначала была создана атомная бомба, а затем уже подбирался самолет, для того, чтобы сбросить ее на врага…
И начал он было с бомбы. Хотя разницы не было никакой. А при желании все можно было даже делать параллельно – и оружие, и носитель. Да и самого создателя можно было параллельно совершенствовать по мере возникновения необходимости.
«За созданием какой-нибудь простой конической резьбы стоит огромный труд целых институтов, защита дипломов и диссертаций, многие жизни, наполненные разными событиями и чувствами, радостью и горем, победой и разочарованием, нелегкие человеческие судебы. А что можно говорить про военный истребитель, космический корабль, или атомную бомбу!?». После таких глубоких размышлений Иван Яковлевич сообразил, что все-таки не стоит делать такие вещи, как бомбы, только на собственной коленке: не помешало бы для создания чего-то серьезного иметь прилично обустроенное помещение.
Ну, коль без собственного предприятия было никак не обойтись, то для военного оборудования должен быть создан военный завод.
И закипела работа! Не только во вражеских кузнях тяжело куется грубое вековое черное оружие. Также и в светлых кузницах неслабо стучат молотки, куется и увеличивается крепкое родовое наследное оружие, начиная прямо с бабушек и дедушек, и гораздо ранее того. У каждого рода имеется своя кузница, своя стройплощадка, своя мастерская – в заднем дворе или прямо в квартире. Свой склад, где скапливается родовое оружие всех поколений.
Иван Яковлевич строил свой военный завод. Как всегда, один - и прораб и строитель. Он усердно копал котлован для заводского фундамента, и снова думал. И снова наполнялся благими намерениями. И представлял, и сравнивал - как у него хорошо будет организовано производство, и как глупо все уже устроено на других предприятиях.
Также он думал о заводских тружениках. Думал о том, что рабочая сила - это движущая сила – когда нужно, вспоминают прекрасно понимающие люди, кому вдруг требуется вздыбить Россию для своих целей - как для освобождения страны от захватчиков, теперь отмечаемый как день примирения и согласия 4 ноября, когда народный Минин призвал Пожарского от имени народа освободить Россию, так и 7 ноября, когда ничего не теряющие кроме своих цепей люди поднялись, чтобы в корне преобразовать Россию и продиктовать новый мир. А когда пролетарская сила не нужна, то рабочий просто отдыхает, перебивается, как узбекский ишак, после летней эксплуатации зимой выгоняемый в горы на самостоятельное пропитание. И о рядом стоящих под боком предприятиях даже никто и не вспоминает. Заводы – это уже не совсем русское дело! Дело в некотором русском подходе, в русском характере ведения любого дела, поставленными в идеал особенно в настоящее время – долго запрягать, в силу своей лени, а коль уж запряглось кое-как, то быстро ехать – уже в силу дурной нетрезвой лихости.
Не совсем русское теперь это – медленное, кропотливое, скучное и тяжелое заводское дело. То ли дело тюрьма, взлет и падение – вот лихой русский выбор, вот лихая русская тройка с лошадьми по имени – Украл! Выпил! Втюрьму! Лучше отсидеть много лет, ничего не делая, а затем взлететь одним махом - вскрыв банк, захватив завод, присвоив богатые недра. С тем или иным успехом, чаще всего с обратным возвращением на тюремные нары, если не добрал нужной суммы чтобы утрясти юридические вопросы. Из крайности в крайность гораздо интереснее мотаться, чем нести свой тяжелый ежедневный пролетарский труд. Заводские идеалы уже давно никого не привлекают. Непопулярно сейчас уже быть пролетариатом. Если что надо большое сотворить для родины, то разве лишь по старой привычке - в шарагах под тюремным конвоем. Гораздо легче слушать блатные песни и хлебать уже приготовленную тюремную баланду, нежели прозябать в инертной толще трудящихся масс. Можно даже пострадать сначала – отсидеть, зато потом все окупится, все отмстится. Потерянные годы компенсируются несколькими вечерами лихих кутежей в ресторанах, сломанные зубы хороший стоматолог заменит золотыми коронками, шебутная жизнь прикроется гробовой доской из красного дерева.
Даже церковные службы обходят стороной заводы – нет там бога, и поэтому нечего там им делать. Ведь и батюшки - русские люди, и поэтому, такое христианство, самая подходящая русская религия. Помаялся, просидев бесталанно в храме, а зато потом райский сад, возможно, будет. Неясно определенный, правда, этот сад, так как никто оттуда еще не возвращался, кроме, мало уже кому известного, патриарха Ивана Иваныча.
Кроме золотых куполов церквей, еще тюрьмы и казино – наиболее знакомые заведения для священнослужителей. И дело не в апостолах, то и дело заключаемых в эти тюрьмы, или страждущих падших преступниках. Ведь куда интересней и веселей всегда было вести проповеди следуя по туристическим маршрутам, агитируя и попутно вырезая языческие народы по всяким экзотическим местам.
И заводской суетный мирянин, в свою очередь, очень редко пересекается с батюшками – попадает в церковь лишь по самым большим праздникам, венчанию или крещению ребенка, - что не так часто бывает в жизни современной России. И золотится златоглавая Москва, хотя российская паства спивается на сирых полях и вредных заводах. И не так уж обязательно было бы озолотиться, куда все равно не очень ходит народ. Красивые церкви строят, чтобы если только глаз потешить иностранным туристам.
И даже если первые христианские апостолы ходили по язычникам, и по всяким иностранным странам, то не сейчас не замечается особого такого же крестного движения, крестового похода на российские заводы, напичканные только иностранным оборудованием, так как своего уже больше нет, кроме старых дореволюционных станков. Что-то особо не видно проникновения никаких батюшек в рясах через заводские проходные. Давно ли бывал небесный военнослужащий в гражданских трудовых заведениях, где проводит свое основное время их должный прихожанин? Исключая, пожалуй, казино и другие увеселительные заведения, которые то и дело они освящают по просьбе определенных лиц, которые на самом деле по некоторым, уголовно-наказуемым и опасным, причинам часто придерживаются не очень атеистических взглядов, как может показаться с самого начала.
Можно в каждом мало-мальски самостоятельном предприятии выделить комнатушку для батюшки - и имел бы он ежедневный приход тысяч людей, ходящих по своей насущной хлебной нужде, которую можно было бы пристроить к нужде духовной, так как все-таки не хлебом единым сыт человек, и он бы все таки наведывался побеседовать с батюшкой, хотя бы во время обеденного перерыва. И не надо было бы специально выделять время для посещения церкви и исполнять непонятные и незнакомые уже забытые в лучшем случае с детства церковные ритуалы, которые можно было бы спокойно осуществлять прямо на своем рабочем месте. И другое профсоюзное отношение было бы в таком случае - все-таки Господь бог был бы более независимым профсоюзным лидером, нежели простой рабочий человек с профсоюзными обязанностями на общественных началах, но и с трудовыми обязанностями, которые ему никто не отменял.
И еще о фабриках вообще, также как и о полях, о заводах, о местах, где работает основная паства. Видели ли они живое производство, что и как все делается – и пища и непищевые продукты? Знают ли они, с каким религиозным настроением идет пролетарий каждое утро зарабатывать свои трудовые копейки? Знают ли они, что мат и ругань и пренебрежение своими обязанностями, имеющее лишь сознание до сих пор, что кроме цепей терять им нечего, и что рабочий день, слава богу, когда-нибудь заканчивается, и лишь тогда начинается их жизнь. Лишь вечером, отдыхая, они живут, а не в самое лучшее время суток – в свое рабочее время. Потому что они все делают без всякого вдохновения. И им все равно, что делать – водку дрянную разливать, или негодные сапоги тачать, хуже, чем у китайцев, или ракеты ядерные паять. Потому что нет души там, на производстве, все делается без души, и поэтому все продукты неживые, бездушные. И людям от этого не хорошо, когда едят неживое - и они также скоро заболевают и скоро становятся неживыми от мертвой пищи. И это по неблагословенное питание потребляется соответственно за столом – без благословения, с пьяной водкой - ядом, который тоже почему-то считается «продуктом».
И все-таки выпускающие свою дрянную не благословенную свыше, не одобренную отделом качества высшей канцелярии продукцию. Которая выходит как плановый продукт, а не человеческая доброкачественная пища - и от которой и пьянки, и болезни современного века. Потому что хорошо если есть производственная технология, рабочая совесть. И совсем худо, если даже этого нету, что и наблюдается в подавляющем большинстве всех трудовых учреждений.
Но на самом деле, не такие уж и бесчувственные люди, в то же время с многолетним стажем сидят, не такие уж неверующие своим железкам. Они чувствуют свои станки и сложные аппараты как живые, и даже называют их ласковыми и человеческими именами, как свои автомобили называют большие автолюбители. Попробуй со злостью пнуть, водитель, свой автомобиль, чтобы посмотреть результат своей поездки! Даже простому водителю известно суеверие, слово с корнем «вера», и тем более суеверные конструкторы космических ракет, самолетов, атомных бомб и других великих устройств, создаваемых благодаря великому человеческому, и не совсем человеческому, разуму.
Такая вот огромную земную дыру в круговой обороне небесных служб рассматривал Иван Яковлевич. Это дыра, куда проваливается подавляющее большинство трудоспособного населения, все больше заболевающего от своих же продуктов и портящего экологию вследствие отсутствия божьего благословения и без качества, вследствие отсутствия божьего страха. И никакими, кроме человеческой совести, воспитываемой в свою очередь высшими принципами, совершенными технологиями и жестокими требованиями по качеству невозможно это исправить.
Народ, не имеющий никакого огня, ни теплый и ни холодный, не имеющий сильной веры или идеи, без стремления к праведной жизни, или даже тяги к стяжанию, не сможет удержаться на земле…
Такие благие намерения были у Ивана Яковлевича относительно завода. И быстро построил он свой завод. И построил он себе церковь прямо на территории завода. А единственной молитвой в его церкви была формула «Дважды два равно четыре!» - не менее и не более. Потому что от этого закона выводятся все самые большие и сложные вычисления – и расчеты по созданию атомной бомбы, и полет истребителя, и вычисление «неведомых» человеческих путей, и строительство мирных городов и мостов, укрывающих и связывающих всех людей. Разве только в самые критические военные времена допускаются чудесные исключения их этого правила. И тогда, в трудное военное время, когда очень потребуется, дважды два можно допускать равным пяти и даже шести. В общем, на требуемые банковские проценты, по мере исключительной необходимости. Но лучше таких исключений избегать, обходиться без лишних процентов свыше при оплате по банковскому кредиту – и не допускать несвоевременной оплаты своего долга. Выполнять все назначенное вовремя и сполна…