"Хроники села Лукопьянова",( мемуаразмы).-24 конец
Пятнадцать лет спустя, будучи фотокором «районки» получил задание сделать чего-нибудь к дню Советской Армии.
Я пришел к офицеру -отпускнику, адрес которого дали в военкомате. Молодой старлей охотно позировал , много говорил, пока, глядя на его авиационную форму я не спросил:
-...а где вы служите?
- в Москве, в Перовском районе...
- а-а в.ч. 21989, связь дальней авиации, улица Строителей , через забор тубдиспансер?
Старлей взрослел на глазах- появилась суровость во взгляде , складки пошли по лицу , губы сжались...
Я долго объяснял ему , что я тоже оттуда - из того же прошлого,
Было видно он не верит мне, но верит в могущество страшного ЦРУ.
А я начал службу в той части. В день приезда я не приглянулся старшине роты.
Солдаты роты воспитывались на горькой судьбе двух-трех жертв , которых ежедневно пытали на страх всем.
Старшина выбрал двоих - меня и московского еврея Мишу Шиловича.
Я не любил мата , и на его –« ты...мать твою...», переспрашивал из строя
-... «извините , Вы это меня ? я вас слушаю...»
Шиловича он выбрал по ошибке , но решил довести его до петли.
Шилович был здоровенный мужик , преклонного возраста - до крайнего срока призыва оставалось три дня, но отечество , не любя евреев , прислало ему повестку , и он пришел..
Он был молчалив , умен , закончил элитный ВУЗ , но не хотел служить два года офицером. По утрам вся учебная рота собиралась в умывальнике посмотреть ритуал - «Шилович моется»
Дикий слон поливал себя водой , страшные нечеловеческие мышцы бугрились по телу. Культурист !
Старшина носил справедливую фамилию Козел ,был он с Западной Украины . И собрал он своих соотечественников , сделав их сержантами- Нечуя, Бут, эти ребята жили сами по себе, плевав на всех и на всё, живя в подвале , в каптерках. И бегал у них на побегушках уже описанный русский Колеватов..
На вечерних проверках звучало:
..сержант Бут?
...сержант Нечуя
в ответ - « Нечуя и Бут в подвале», что вызывало какие-то странные мысли.
По любому случаю нам двоим давались наряды.
Наряд- сутки работы, но с нами поступали по другому - « наряд -двадцать четыре часа работы».
Наряд рвался на шесть кусков и каждую ночь четыре часа мы изматывались глупой работой.
Один наряд- неделя без сна .Три - почти месяц.
Вскоре ты падаешь лицом в телеграфный аппарат, разбивая нос в кашу, тебя наказывают «- испоганил военное имущество , перебрать , смыть , смазать ,» и ты перебираешь тысячи деталюшек , чтобы упасть на них же , но завтра!
Мат я так и не признал!
Нас диссидентов полка собрали в группу. Кого-то послали в Полтаву , нас- в Анадырь и Тикси , где были части нашей дивизии.
До Заполярья мы не долетели.
Была осень 1969 года. Дедовщина только-только появилась, но лишь в дебильных стройбатах, у нас ее не было .
Нас перехватили в Иркутске, где была острая нужда в специалистах.
В Анадырь я не попал, как не попал потом в Московский Полиграфический, в который рванул сразу же после армии.
По московским Вузам уже разошлась ориентировка- фильтровать фамилии, и если первый тур проходил «на ура»,-выкладывая комиссии иллюстрации по А.П. Чехову, я получал массу похвал, то заполнив анкету, я получал нечто другое - советы поучиться где-нибудь еще….
Члены комиссии с унылыми семитскими носами грустно отводили семитские глаза, они-то видели, что я не из них, но поделать ничего не могли -приказ, он и есть приказ!
Такая вот фамилия-странная…..
Поступить в Горьковское художественное было нереально, -туда брали лишь после восьмилетки, у меня –десятилетка! Шибко грамотный!
Три года спустя возникла ситуация до предела абсурдная -в ГХУ рвался поступить абитуриент с высшим образованием!
Полковник в отставке рванул в художники, он был дьявольски талантлив, но закон не позволял получить образование среднее после высшего,(пусть даже и военного).
И он добился своего!
Он поступил и сидел четыре года, старый и лысый среди пятнадцатилетних
сокурсников.
И,получив диплом,тут же был принят в Союз Художников!.И стал его гордостью.
Судьба сделала подарок-в ГХУ брали двоих с десятилеткой на места изгнанных на первом курсе.
Мест два,желающих-тридцать восемь-девятнадцать человек на место-конкурс немыслимый.
Фамилия не мешает и я поступаю.
Судьба дважды шутит со мной-сразу во второй класс ДХШ,в детстве,
и на второй курс-в молодости….
А в кабинете директора уже висит большая карта области с маленьким пятнышком-ну вроде как муха насрала, и это пятнышко я вскоре найду и утону в нем…
КОДА В МИНОРЕ
Умерла моя Люба, умерла стремительно, на моих руках.
Умерла, прожив всего лишь пятьдесят восемь лет и три месяца.
Оторвался тромб в сосуде-и в сердце.
Уже наверное пять-шесть лет я в жутком тупике-душа покрыта пылью, ничего не радует, не задевает.
Всё мимо…
Депрессия, не депрессия, а какое-то состояние полнейшей безисходности, мрака, и на темы смерти я без страха, позёрства и кокетства всегда говорил, что готов.
Готов хоть сейчас, только бы без мучений.
Вот судьба и решила меня проучить-не упрощай, Егорыч!
Не упрощай!
Вот тебе СМЕРТЬ, глянь и содрогнись, но не твоя-забираю самое ценное, самое любимое у тебя, а ты смотри и пусть у тебя до конца жизни в глазах стоит эта картина-смерть Любоньки!
Не искушайте судьбу!
Не шутите, люди, на эту тему, уважайте таинство ухода из жизни!
Умерла не только моя жена, прожившая со мной тридцать восемь лет, умер я,
я стал другим, чужим, непонятным для самого себя.
То, что осталось от меня.
Берегите любовь и друг друга, щадите и лелейте, прошайте, будьте людьми!
В голове одна фраза-« Я приду к тебе отпетый и обмытый, я приду!»
Как же мне плохо!
Мне было двадцать один, ей девятнадцать, когда мы встретились.
"Моя!"-первое что вспыхнуло в мозгу.
Какой большой стала квартира!
Когда мы в 1977 в августе сюда вошли-было эхо,
Когда росли дети, комнатёнки становились всё меньше, разъехались сыны,
квартира расширилась, умерла Люба, и стало чудовищно много пространства-пустого, тоскливого.
И летают мухи, да и то хорошо-есть с кем поговорить!
Кольцо замкнулось
Пошёл оформлять пенсионные бумаги-ан, «Пенсионный фонд» в бывшей гостинице, даже в той комнате, где я жил, попав в село…
И кольцо уже воспринимается как петля на шее.
Пройдут десятки лет , власть воров и шарлатанов начнет вслух мечтать о «стабильности» , а мы уже жили в ней , и называлось это «Застой».
Нас мутило от серой жизни , мы торопились сделать что-то свое, я уже рвался в село Лукопьяново, не зная - где это , что это , хотел сделать свое дело- детскую художественную школу.
Суета жизни лишь кажется прямолинейной- из вчерашнего дня, в завтрашний , через день сегодняшний.
И это неправда , жизнь- лабиринт , с резкими поворотами как мой рассказ, и тупиком в конце пути , когда назад дороги нет ...
Чего я написал?
О чем песня?
Обо мне ?
- НЕТ
О селе , о Миньке Соплеве и о Коле Дубе, ибо они- победители , они- хребет ,основа и символ села !
Правда, и у них бывают неудачи-не смог Коля баллотироваться в главы своего села - в анкете требовалось указать образование, свидетельство об окончании ЗНУИ не было признано дипломом Университета ,справку о шести классах он не предъявил из гордости.
Он отошел от выборов,но сообщил победителю-«голоса моих избирателей я отдал тебе!»
Девиз «А, и так сойдет!» долго - долго будет определять жизнь моих сынов и внуков.
Писал я о культпросвете, непонятно почему называемом «КУЛЬТУРОЙ»,
о самоучках-оформителях ,называющих себя ХУДОЖНИКАМИ.
О жалком и ничтожном, тужащимся казаться солидным и великим, замечательным и
единственным.
О дураках,добродушных и злоботных,…
О победителях!…
Стоит ли писать об этом?
А почему бы и нет?
В «Гаргантюа и Пантагрюэле» есть много размышлений на тему- чем приятнее всего вытирать задницу? Вывод-«молодым, пушистым утёнком», уж если сам великий Рабле не гнушался об этом писать это ,то почему бы не попробовать и мне?
Писал
о пьяни и пьянстве ,ибо это не просто элемент жизни, а часто-смысл,и единственное её содержание в России.
Победители пишут мемуары ,побежденные-мемуаразмы
-сами виноваты!
Писал я и о людях достойных , и конечно,моя вина,что мало их в моём тексте.
Даст Бог, наверстаю.
Не писал о районном роддоме ,где гибнут матери и дети ,где главврач выдавливает из всех деньги на наркоту для дочери-наркоманки ,и на строительство церкви одновременно, все это знают ,и все терпят –таков закон села!
Даст Бог, напишу
P.S.
ДХШ не получилась -так себе, «изостудия,», но ведь не получилось в селе и многое другое-канализация, авиазавод ,приборостроительный, и многое, многое…… - « А и не надо,и так хорошо! И так сойдёт!»
Победители объявили себя победителями, ибо пришла эпоха вранья и бесстыдства , время цинизма и наглости пришло для них - бывших носителей прежней морали , морали не менее гнилой и лицемерной , но менее крикливой и броской.
И лишь Коля Моргаев нашёл себя . Он не сгнил в подвале ДК , не спился , уехал в Москву ,получил хорошее образование, добыл мастерскую , стал уважаемым художником- пейзажистом. Его картины-в лучших музея мира, в коллекциях знатоков и ценителей, И лишь изредка вспоминает он конвейер портретов Ленина .
Те портреты – деньги, и ради денег иногда он делает парадные портреты мэра Москвы, сверяясь с фотопортретом и армейским противогазом , надетым на футбольный мяч. Главное - золотая цепь на груди МЭРА.! И весело ему , что село его не поглотило.
И я рад за него!
.
Страна уже пятнадцать лет лежит как больной на операционном столе , хирурги приходят , уходят , подходят посторонние, и тоже роются внутри разрезанного тела , в которое сморкаются все желающие , и летят в рану -«национальные проекты» , всякого рода «программы,»лезут какие-то «правозащитники», « общественные палаты» и прочее - прочее, наркоз отходит , стране плохо, плохо мне , плохо всем...
На улице визжит дисковая пила .В мастерских комбината бытового обслуживания пилят доски на гробы. Единственное рентабельное производство на селе.
2006-2010 г.