Между Курском и Москвой. Варим кофе?
Вернувшись после собеседования в комнату, Елизавету увидела не только своих соседок, но и их молодых людей. Стол поменял свое место, и был поставлен в центре комнаты. Все стулья придвинуты к столу. Виолетта и Людмила и два молодых человека о чем-то весело разговаривали. На столе стояли бутылки пива Жигулевского. Виолетта была в красивом гладком платьице, рядом на стуле сидел белобрысый, высокий, молодой мужчина. Рядом с Людмилой на стуле, на краешке стула, примостился, как казалось Елизавете молодой мужчина старше, всех остальных в этой комнате.
- Знакомьтесь, эта наша соседка по комнате. Представляете, подселили к пятикурсникам абитуриентку. Катастрофа для нее.
- Уже шестикурсникам.
- Да, остался только диплом.
- Меня зовут Елизавета.
- Сергей, - сказал высокий.
- Саша, - сказал другой в очках.
Очки были в тяжелой черной оправе, с толстыми стеклами, и увеличивали глаза. Но вот глаза были веселыми, так чуть-чуть веселыми. Подбадривающий Елизавету взгляд был у Саши.
- Как твое собеседование прошло? Все теперь все у нас будет, как было. Дали тебе возможность спокойно отдыхать перед экзаменами, а теперь мы будем отдыхать, у нас каникулы. Понятно?
- Меня приняли. Все вот дали записку в библиотеку на отработку.
- А списки?
- Буду здесь ждать до 26 июля. И работать.
- Все пропало. Она остается. Не может быть. У тебя же тройка по физике.
- Но пятерка по математике.
- А вдруг не будет тебя в списках?
- Сказали, что буду.
- Нет, к этому нужно отнестись серьезно, - сказала Людмила, - если она поступила и сейчас в нашей комнате, но может остаться здесь и дальше. А что такое первый курс. Занятия с утра до вечера. И такие же, как она все время рядом. Нужно не откладывая решить вопрос с ее проживанием.
- Значит так. Пойти сейчас к коменданту и договорись о другой комнате. Если уж ты поступила, то тебе и постоянная комната нужна.
- Никуда не пойду. Вас я знаю, а там все будут чужие.
Много позже Елизавета поняла, что остаться в комнате с теми, кто уже оканчивал институт, было ее самой большой ошибкой. Ничего не могло быть общего с теми, кто имел профессию и с ней, которая и не понимала пока, как она здесь оказалась. Просто общий ветер переездов поднял и ее и отправил так далеко от дома. Она смотрела на тех, кто в этом студенческом городке прожил целых пять лет, они были другими, были взрослыми. Оказали ли они на нее какое-то влияние? Вообще, как считала сама Елизавета, к семнадцати годам все в человеке так сложено крепко, что изменить в конструкции ничего невозможно. И не видела она перед собой ни одного человека, который в новой среде вдруг стал другим. Как вошли все в эти стены, так и вышли без всяких изменений. Консервация семнадцатью годами закончилась. А потому не могли повлиять на Елизавету и новые е знакомые. И не чувствовала она себя провинциалкой, для которой все вновь, и не умела она показывать себя лучше чем была на самом деле.
- Место еще не освободилось, вот жду. Пока подрабатываю, но в другой институт идти не хочу, - объяснял Саша внимательно его всем остальным слушающим.
- Но ведь до окончания института хотели с Людой пожениться? Как теперь распределение? Ведь ее могут в Москве не оставить?
- С женитьбой решили, что в сентябре свадьба будет.
- Но у тебя пока нет места? – спросила Виолетта.
Людмила молчала. Решалась ее судьба. Свадьба. Ритм жизни на годы и годы. Вообще Людмила говорила мало, но всегда по конкретным вопросам. Короткая стрижка Людмилы сегодня приобрела красивые очертания, видно, что она готовилась к встрече со своим будущим мужем. Самой главной, без всяких сомнений, была Виолетта. И все ее интересовало в судьбе подруги. И Елизавет теперь, когда она освободилась от всех волнений, и став пока фактически равной своим соседкам по комнате и теперь и по институту стало интересно узнать о них хоть немного. Правда, юридически еще ничего не было оформлено. Но жить ей можно было в этом месте теперь постоянно, что подтвердила и комендант, когда она показала свою бумажку с направлением на работу в библиотеку. Комендант этого корпуса объяснила, что Елизавета может сколько угодно уезжать домой, и возвращаться, все время за ней будет и эта комната, и эта кровать.
- А ты, из какого города? - спросила Виолетту Елизавета.
- Какая любопытная эта молодежь? – заметила Виолетта.
- А что здесь плохого? Можно и рассказать, - заметил Сергей, мы все из Донецка. Точнее, я и Виолетта. Мы одноклассники. У нас есть еще один одноклассник, здесь в институте, Саня. Все мы вместе поступали и все поступили, на факультет квантовой электроники. Теперь мы уже и работаем в тех институтах, в которые потом и распределение получим.
- Я тоже приехала с одноклассниками, но один уже ушел поступать в другой институт. Наверное, нас тоже будет трое. Женя, я, Георгий, - от себя добавила Елизавета.
- Пиво будешь? Спросил Саша хитро глядя сквозь толстые стекла очков.
- Не пью вообще. Ничего.
- А чай? А кофе?
- Можно.
- Если можно, то пойди кофе свари.
И хотя Елизавета слабо понимала как варить кофе, но пошла в кухню, которая была пуста. Абитуриентки не имели пожитков, а студентки все разъехались, только те, что в комнате с Елизаветой были, и были, кто еще решал какие-то свои личные дела в Москве.
Она налила в кастрюлю воду, высыпала побольше кофе в нее, и поставила кастрюлю на электрическую плитку и стала ждать. Пена поднялась быстро, перелилась мелкими белыми и коричневыми пузырьками через край. Пришлось протереть кастрюлю и опять поставить ее на плиту. Прошло минут пять, коричневая жидкость медленно побулькивала и больше не переливалась через край. Подождав еще немного, Елизавета взяла пестрой тряпочкой, которая была на кухонном столе, кастрюлю за длинную ручку и пошла в комнату.
- Что так долго? – подозрительно посмотрела на Елизавету Виолетта.
- Варила.
- И сколько варила.
- Минут пятнадцать.
- И ты понимала, что делала?
- Понимала, не понимала, а сварила.
- А кофе знаешь, что это такое.
- Знаю, но никогда не готовила. Первый раз.
- Все ясно, в руки ничего из кухонного ей не давать. Тебя мама учила готовить?
- Не учила. Она сама не умеет.
- А что она умеет.
- Меня любить и книги читать.
Последний аргумент не имел никакого отклика. Виолетта только смотрела на Елизавету, и казалось Виолетте, что не уметь готовить, все равно, что не уметь говорить, и ей украинке было непонятно, как могут такие дети, брести по жизни. Забредать в такие дали от дома, и еще справляться с собой. Правда, плохо справляться. И перед глазами Виолетты оказался борщ, который готовила ее мама. Людмила тоже подумала о том, что она умеет готовить и с чем войдет в свой первый и единственный брак.Саша не увидел ничего кроме порезанной буханки хлеба и порезанной толстыми кусками колбасы. Сергей, как и Виолетта, видел накрытый стол. И его видения дополняли видения кулинарных шедевров Виолетты.
Перед глазами Елизаветы тоже было выходное блюдо, которое готовила ее мать. Она вспоминала дом, и ей так захотелось перенестись в свой уголок за столом, к темному окну без занавесок. Поднять край скатерти с рисунком, на котором были попугаи на кривых ветках яблони, и достать из-под нее рубль, с которым пойти в кино на первый сеанс и купить мороженое. Кончилось ли детство? Кончилась ли юность? Было ясно, что для кого-то за этим столом еще ничего не кончилось, и ветер в голове Елизаветы уже сворачивался в трубочку, который мог превратиться в вихрь.