Глава 12.
Обмен.
Очнулся Шура от дрём сладких из-за шума какого-то беспорядочного,
маловразумительного и подрагивания пола ковёрного под ногами. Глядь, а по коврам слуги
бегают, мечутся, и всё вокруг Шаха, но будить подойти не осмеливаются, только тревога на
лицах их, всегда таких восточно-непроницаемых, легко читается. А Шехерезада тем временем
невозмутимо так продолжает:
-А тут и сказке конец, и я там была, мёд-пиво пила…
-По усам текло, а в рот не попало, - гнусавит в унисон лягушка, тоже проснувшаяся, - И
свадьбу они сыграли, а дочку Васей назвали…
-Каким таким усам?- Шах глаза разлепил и на Шехерезаду моргает спросонья, на всякий
случай усы свои ощупывая.
-Присказка это такая, - успокаивает его Шехерезада, на лягушку глядючи укоризненно, - и
не моё это вкрапление, а гостьи нашей.
-Во, блин! – Шах с кровати вскакивает и в шлёпанцы остроконечные влетает, - У меня
гостей полон дом, а я в дремотном состоянии пребываю! Почему не разбудили?
-Ага, - хмыкает Шехерезада, - тебя разбуди только, попробуй, потом голову искать будешь
по помойкам багдадским…
-Оно, конечно, верно, - нехотя Шах соглашается, - но то не моя вина-то, воспитание
такое… восточное. Но надобно же представиться, однако…
-Да успокойся ты, - Шехерезада Шаха обратно на кровать усаживает, - знакомы вы уже. Это
ж сам Синдбад Мореход к тебе в гости пожаловал, забыл что ли?
-Нет, конечно… - врёт Шах бессовестно, лоб морща неистово, пытаясь хоть что-нибудь
вспомнить, - но с таким высоким гостем не грех и по нескольку раз знакомство свести…
Только тут его персидское величество обращает внимание на суету бестолковую вокруг
себя. Напускает он на себя вид гневный-прегневный и орёт на слуг дурным голосом:
-Чего разбегались-то, будто помер кто?
-Ох, Ваше Султанство Шаховое, - один из слуг подползает к кровати, лица не поднимая, в
ковёр уткнувшись, - На пороге дворца Вашего стоят две дамы прекрасные…
-Ну, так и чего бегать-прыгать-то, будто у Шаха положение Матовое? – сострил Шах и
лысину скребёт, брови изогнув полумесяцем, что, по его мнению, должно удивление
изобразить, - Дам прекрасных не видели, что ли? Али они усатые - бородатые?
-Внешний вид их сиянию очей Ваших подобен…- заводит слуга волынку хвалебную.
-Значит, есть на что посмотреть, - Шах щёки надувает довольно.
-Так-то оно так, - продолжает слуга робко, - да вот, явились они сюда прямо с неба и
сидят на… собаках! И спрашивают Сэра Лыцаря какого-то, по имени Шура. И, мало того, с
транспортным средством гостя нашего, Синдбада, беседу ведут.
-А-ааа… - тянет Шах, глаза выпучив, уж и не зная, чего дальше спросить-то, - может они,
того, заплутали и адрес попутали?
-Нет, - Шура голос подаёт, - это по мою душу…
-По нашу!- поправляет лягушка безапелляционно, - выскочка ты, всё-таки, и эгоистичный
самозванец!
-Объясни дураку, - Шах руками разводит беспомощно, на лягушку уставившись, - я уже
совсем запутался… говорящие – не говорящие, Шуры – Сниндбады… Мореходы – Пароходы…
-А чего объяснять-то? – раздражается лягушка пуще прежнего, - Синдбад – это его фамилиё,
а звать – Шура. А вся остальная дребедень, типа Сэра и Морехода – это эпитеты, из коих
кое-какие заслужены, а остальные бессовестно присвоенные, согласно создавшейся ситуации.
Попробовал Шах осознать всё вышесказанное, головой повертел, бурчание в желудке послушал
– видно, не переваривается информации поток. Сплюнул с досады неподдельной и молвил:
-Хрен с ним со всем, ни фига не понял, но не годится так, дам на пороге держать, ведите
их сюда, ща разберёмся. Да, кстати, чем сказка-то закончилась, окромя мёда с пивом? Всех
нехороших поистребили-то?
-Ясный пень, - Шехерезада поклон Шаху отвешивает, дабы улыбку скрыть, - когда ж
по-другому-то было?
-Ну и ладненько, - мурлычет Шах, удовлетворённо головой покачивая, – хорошая, стало
быть, сказка, мне понравилось!
В это время входят в покои Шаховы Виктория с Ташкой и собаки при них. Слуги метров
на десять вокруг рассыпались, на собак таращатся, подойти боятся. Шах опять с кровати
слезает, и, усы распушив для храбрости - ведь негоже перед челядью боязненное состояние
своё выказывать, идёт прямиком к гостям новым, на этот раз, правда, руки за спиной
спрятав, на всякий пожарный: неровён час откусят. А собаки сидят, совсем даже
безучастные ко всему вокруг происходящему, только одна из них что-то поскуливает-
порыкивает, на лягушку поглядывая глазами смеющимися. А та в ответ поквакивать тоже
начинает, еле смех сдерживая, что на неё не похоже совсем, так как доселе стеснялась она
при всех языком своим болотным пользоваться.
-Свет наш, Золото ты наше Маисовое! И ты, подруга боевая наша бесценная! – Шура тем
временем к Виктории с Ташкой обращается поспешно, опасаясь, как бы не сболтнули те чего
лишнего, - Какими судьбами-дорогами нашли вы нас? Помнится, высадили мы вас на острове
чужеземном, где мечтали вы мнэ-э… упокоение своё найти…
-Ты чего городишь-то? – лягушка на Шуру смотрит и лапкой у виска покручивает, -
Упокоение только в преклонном возрасте ищут, когда коньки отбрасывать уже пора
наступает…
-Ну, как умею, так и выражаюсь, - Шура губу закусывает обидчиво, - главное, чтобы смысл
вопроса понятен был.
-Ой, и то правда, смысл – оно главное…- Ташка рукой машет беспечно, - вы только уехали,
там такое началось… Ричард наш с Жанной вашей спелись, да как пошли шугать прынца того,
короля обязанности исполнявшего, тот со страху сам себя в темницу запер. В общем,
начался там дворцовый переворот очередной, хотели мы, было, поучаствовать, да вовремя
заметили, что две собаки из трёх линять намылились, ну и попросили их, нас с собою
взять. Правда, коней оставить пришлось, но так-то оно куда быстрее…
-А чего ж третья-то псина тормознулась? – Шура любопытство проявляет.
-Да привязалась она к Жаклин и интриганкой оказалась по сути своей, - Ташка вздыхает,
правда безразлично весьма, - ей дворцовые дрязги, видать, по вкусу пришлись.
-А я Елисея так и не дождалася, - вещает Виктория, впрочем, тоже без тени сожаления в
голосе, - да, может, оно и к лучшему… Он же товарищ безбашенный, обязательно ввязался бы
в заваруху эту… Однако, злато с собой захватила, мало чего… мешок во дворе, конёк наш
стережёт. Да и плюмажей понавыдирала столько, что Жар-Птица теперь павлином ходить будет.
-Ох, спутникам бы нашим столько мудрости, да предусмотрительности, как у тебя, Царица
наша Кукурузная. Однако быстро вы настигли-то нас… - Шура на собак смотрит с уважением.
-Дык у них прицел-то верный, в смысле телепортации, - молвит лягушка ехидно так, будто
сама с собой разговаривает, - не то, что у некоторых, копытообразных с ушами заячьими…
-Хватит тебе на конька-то наезжать, - Шура сердится неприкрыто, - Сказано тебе было, по
моей просьбе исключительно не долетели мы до дворца-то.
-Всё одно, мутант он и есть мутант, - бухтит лягушка, будто не замечает Шуриного
негодования, - и мать у него коза горбатая, лопоухая! Прицепился ко мне, как лист
банный, то ему не так, это ему не эдак…
-Злюка ты, - Шура головой качает, - он там один, во дворе стоит, а ты в его отсутствие
себе сравнения такие позволяешь…
-Вот видишь, - лягушка продолжает, вдохновлённая услышанным, - такое чучело, что и во
дворец его не допустили…
-Кабы я знал только, что и лошади ваши разговаривающие, - Шах встревает не вовремя
весьма, по-лягушкиному разумению, - немедля бы пригласил транспорт ваш вовнутрь…
Слуги, услыхав высказывание владыки своего, поняли это как приказ и за коньком побежали.
А Шехерезада смотрит на всё это, улыбаясь, и вдруг говорит:
-Забрали бы вы меня отседова, что ли… Надоел мне старый ишак этот, сил нету…
-Да мы же, собственно, за этим и пожаловали… - мямлит Шура, - только не знаем, как Шаха
уведомить, не обидев, и что взамен предложить…
-«Взамен» приведут сейчас! – радуется лягушка, - Ишак ишака, так сказать…
-Не-е, - Шехерезада головой качает отрицательно-сокрушённо, - ваш горбунок сказки не
рассказывает… Шах не согласится…
-Ну, и чего тогда делать-то?- Шура на лягушку смотрит вопросительно.
-Во, гляньте только на него! – лягушка делает вид, что негодует безудержно, - Вспомнил,
кто в доме хозяин, как лишь трудности испытывать начал… А то, чего только не
наслушаешься в свой адрес. А я, межу прочим, времени даром-то не теряла, да уже обо всём
договорилась. Мы Высочеству этому Стоеросовому собак оставим, они ему в лицах будут
сказки изображать, он, поди, такого и не видывал… Хотя, ежели б моя воля…
-Знаем-знаем, - из дверей покоев доносится голос конька бурчащий, - только и ждёшь, как
бы меня спихнуть куда… А коли меня бы кто спросил, я бы брякнул тебя обо что-нибудь или
чем-нибудь, пока не превратилась бы ты в сказительницу древнюю с внешностью
соответствующей, каргообразной…
-Ну, хватит вам, - Шура к Шаху поворачивается, - Согласны ли Вы, ваше Высочество, отдать
нам одну сказочницу взамен на двух, собачьей породы? Они, между прочим, и дворец Ваш
охранять имеют способность немалую…
-Ох, - вздыхает Шах слёзным голосом, на Шехерезаду хнычущее глядя,- жалко мне красу
такую отпускать, да ведь всё одно не светит мне ни фига её благосклонности добиться… А
хорошо ли собаки ваши сказки сказывают?
-Изображайте, как уговорено, - даёт лягушка сигнал.
-Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – орёт одна собака на другую, зубы скаля гневно.
-А мусульманка я в пятнадцатом колене, - вторая отвечает не менее гневно, язык красный
высовывая, типа дразнится, - И лишь привычку я имею к намазанью… намаз, чтоб попонятней,
совершать...
-Тогда умри, мне Яго всё сказал!- опять вопит первая и вот уже собачий клубок по ковру
катается, шерсть летит по покоям, вазы, что есть в комнате, на пол с дребезгом валятся,
на кусочки разбиваясь. А Шах от восторга на кровать опять запрыгнул, глаза горят от
возбуждения, усы развеваются, лысина потеет, ничего вокруг не замечает.
-Так пойдём мы тогда, что ли… - Шура то ли спрашивает Шаха, то ли утвердительно говорит.
А сам нет-нет, да на Шехерезаду косяки кидает. Шах ничего не слышит, визжит, в ладоши
хлопает, как ребёнок малый, только что еле сдерживает себя, чтобы не присоединиться к
куче-мале этой, собаками устроенной.
-Мда, - Шехерезада Шаха оглядывает оценивающе, - а он ничего, когда возбуждён, хоть и
лысый…
-Так оставайся тогда, - бормочет лягушка недовольно, - сама ж просилась-стонала…
-Да это я так…- Шехерезада глаза закатывает жеманно, - по-женски чисто…
-Шура! – лягушка губы надувает и продолжает решительно, - ежели ты чего насчёт крали
этой удумал, знай моё мнение. Не пара она тебе! Да и звать её не так, как нам надобно.
-Знаю, - Шура твёрдо так в ответ молвит, - она ж Голове обещана, только если придут к
согласию они… ибо насильно ничего в её судьбе менять не намерен.
-Не пора ли нам сваливать отседа? – конёк громко своё присутствие обозначивает, - Ща,
ежели ещё подождём, собачки-то распалятся, да и нас в потасовку ихнюю вовлекут
ненароком. Предлагаю глаза закрыть всем, кому это необходимо, а зелёно-чешуйчатым вообще
в сон погрузиться, желательно вечный, конечно…
-Не дождёсси!- лягушка в карман Шурин обиженно заползает, - Колдуй давай, лопух копытный.