(несмотря ни на что, ироническая повесть)
ГЛАВА 18
СПЛОШНОЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ
Когда Мефодий вбежал в кафе, прозванное «лягушатником» за свои зелёные стены, Соня уже сидела за столиком в углу.
– Извини, – падая на стул, выдохнул Фодя, – на въезде в город пробка была. Я так спешил, так спешил.
– С чего бы это? – улыбнулась Брик. – Опять протокол переделывать мчался?
– Зачем ты? – вспыхнул Лошак. – Это всё мать. Кидается вечно, как на амбразуру. А мне потом краснеть за неё.
– Тебе сколько лет, Мефодий? – улыбнулась Соня.
– Двадцать три, – ответил парень и тут же начал оправдываться. – Ты мою мать плохо знаешь. Она – как бронебойный снаряд. Стены каменные и крепости крушить можно.
– Да я уж заметила. Медицина тут бессильна, похоже.
– Не смей! – вдруг крикнул Фодя. – Не смей оскорблять её.
– Да ты сам только что её кувалдой обозвал? – оторопела Соня.
– Мне можно, я сын, – буркнул Лошак.
– Ладно, сын, – вздохнула Брик, – мать твою, Капитолину. Ты тут сиди, охлаждайся, а я пошла.
– Подожди! – чуть не крикнул Фодя. – Извини, не хотел.
– Вот детский сад, не хотел он. Завтра в девять в ГИБДД. И не опаздывай. Там очередь, потом в страховую ехать надо. И там тоже не на пять минут.
– Соня, – тихо произнёс Мефодий. – Не уходи, пожалуйста.
– Меня ждут. Извини. Ты почти на час опоздал, я уже и мороженых, и пирожных поела.
– Кто? – воскликнул Фодя. – Кто тебя ждёт?
– В письменном виде доложить? – усмехнулась Соня. – Или достаточно устного объяснения?
Лошак, покраснев, промолчал.
В эту минуту к столику подошел высокий молодой красавец-брюнет. Одет он был в белый костюм и кремовую рубашку с аналогичным галстуком.
– Софья, – сказал брюнет укоризненно. – Милая, мы же договаривались.
– Знакомьтесь, – буркнула Брик, явно смущаясь. – Мефодий, Артур.
– Прощайся с уважаемым Мефодием, – улыбнулся Артур. – Ещё пять минут, и нас ни он, ни его товарищ по народной борьбе Кирилл не спасут.
– Пока, Лошак, – Соня протянула Фоде узкую тёплую ладошку. – Не опаздывай.
– У вас свободно? – Лошак очнулся от невесёлых мыслей. Рядом стояли две девушки, пытающиеся найти места в переполненном кафе.
– Занято! – неожиданно крикнул Мефодий. – Официант, мороженого! Пожалуйста.
***
«Господи, пронеси, господи, пронеси», – бубнил про себя капитан ГИБДД в тот момент, когда Соня Брик и Мефодий Лошак получали и перечитывали окончательные варианты своих протоколов.
– Извините нас, – смущаясь, произнёс Фодя. – Мы пойдем?
– Идите, идите, – воскликнул капитан. – И ради всего святого, осторожнее на дорогах!
– Привет передавайте, – в дверях сказал Лошак.
– К-кому? – насторожился капитан.
– Да генералу вашему, Баньдюку, – улыбнулся Мефодий.
– Вы имеете в виду полковника Гуньдюка? – осторожно поправил капитан.
– Да какая разница, – фыркнул Фодя. – Передавайте обоим.
– Чего ты его цепляешь? – спросила уже на улице Соня. – Ну что, двинули в страховую?
– Слушай, Соня, а может, ну её к лешему? – решительно произнёс Мефодий. – Давай, я тебе так компенсирую ущерб. Сумму назови.
– И для чего тогда была вся эта бодяга? – опешила Соня.
– Мамкина инициатива, – вздохнул Лошак. – Не привыкла никому уступать.
– Да уж, ты явно не в неё, – покачала головой Брик. – Впрочем, как хочешь. Мне всё равно. Тебе же платить.
– Сумму назови, – покраснел вдруг Мефодий.
Вопросы материальные его всегда вгоняли в краску.
– Да ладно, – махнула рукой Соня. – Там копейки. Ну что, раз больше взаимных претензий нет, можем разбегаться в разные стороны?
– А поехали ко мне! – вдруг выпалил Фодя.
– С какой это радости? – вспыхнула Соня.
– Чаю попьём, – покраснел Мефодий.
– Ты – дурак, что ли? – вздохнула Соня. – Я с малознакомыми людьми у них дома чай не пью.
– Вот и познакомимся получше, – не веря в свою наглость, сказал Лошак. Откуда только решительность взялась!
– Нет, ну вы посмотрите на этого ловеласа! – разозлилась Соня. – То его даже в автоинспекцию не затащишь, а то вдруг домой приглашает. Ну, не нахал ли?
– Чаю выпить – это нахальство? – ещё больше покраснел Фодя.
Соня внимательно всмотрелась в лицо парня, пытаясь вникнуть в его путаные мысли.
– Так ты что, – спросила, наконец, она, – и правда только на чай приглашал?
– Ну да, – опешил Фодя. – Мама где-то настоящий индийский достаёт.
– Ну и дурак тогда, – улыбнулась девушка. – Мне пора, Артур ждёт.
– Ах, так! – заорал Фодя. – Артур? Тогда поехали в страховую! А то я сейчас, а то я сейчас снова в полицию заявлю.
– А не пошёл ли ты? – вспыхнула Соня. – Вот позвони мне ещё хоть раз! Увидишь, что есть, кому девушку защитить. Мне давно предлагали тебя на место поставить вместе с мамашей твоей рафинированной! А я им всё «хороший мальчик, хороший мальчик, сам не рад, что эта фигня происходит!» Всё, Фодя! Надоел! Вали отсюда и забудь мой номер! Понял? И мамашке своей передай, что на её полковника Говнюка есть наш генерал Фраерман! Ариведерчи, Фодя!
Соня хлопнула дверцей и рванула с места. Обалдевший Мефодий почему-то счастливо улыбнулся, сел в свою машину и поехал домой.
***
Дмитрий Иванович, дойдя до озера, чертыхнулся на большую волну, пробурчал Маше: «Обратно сама дойдёшь» и пошёл к дому. Мария Бубликова вечером ещё раз сбегала на озеро одна, искупалась, вернулась в дом. Хозяева уже дремали в креслах у телевизора.
– Маша, – пробормотала Капитолина, – я тебе наверху постелила. В комнатке слева.
– Спокойной ночи, – тихо сказала Мария и поднялась к себе. Она села на удобную кровать и начала раздеваться.
– Не бойся, – сказал ей голос из-за спины.
– А я и не боюсь, – напряглась Бубликова и начала осторожно поворачиваться на голос.
– Привет, – это был молодой парень в явно не свежей майке и спортивных штанах.
– Ты кто? – спросила Маша. Жизнь в лесу закалила её нервную систему.
– Неважно, – сказал парень. – Принеси пожрать чего-нибудь. Умираю от голода.
– Не боишься, что выдам? – спросила Мария.
– Я за тобой весь день наблюдаю. Не выдашь.
– Ладно. Я сейчас.
Надо ли уточнять, что был это беглый Колька Пахомов? Впрочем, уже уточнил.
***
В соседней деревне новоиспечённые дачники Роман и Ольга, взяв полотенца, направились к озеру. Отойдя на приличное расстояние от дома Степановых, Роман набрал номер начальства. Иван Иванович получил первый отчёт о внедрении агентов в «логово преступников».
«Ждут Андрюху, – доложил Роман, – который приедет явно с деньгами. Это старший сын Степановой, очевидно, отправившийся куда-то сбывать краденое».
«Вот пазл и складывается, – подумал Иван Иванович и злорадно ухмыльнулся. – Снова мы впереди на боевом коне».
Когда дачники вернулись, побродив для отвода глаз около часа по лесу, во дворе дома Степановых был накрыт стол. У ворот стоял блестящий новенький «ниссан». Все дети висели на только что приехавшем старшем брате Андрее, щедро раздававшем подарки. Макс жарил мясо, помолодевшая Варвара в новеньком брючном костюме носилась в дом и обратно. Стоял многоголосый крик. Завистливые соседи нервно прохаживались вдоль забора.
– Будь внимательна, – шепнул Роман Ольге. Агенты скромно поздоровались, пытаясь проскочить в свой флигелёк.
– К нам, к нам! – воскликнула Варвара. – Радость у нас. Старший приехал!
– Отказаться невозможно, – улыбнулся Роман, втягивая ноздрями сочный дымок мангала.
Выпив вина, мать семейства вдруг разоткровенничалась.
– Вот видите, – сказала она, глядя на Романа и Ольгу. – Не зря, значит, столько лет.
Голос её дрогнул.
– Не надо, мать, – послышалось со всех сторон.
– Нет, надо, – кивнула кому-то Варвара и погрозила пальцем. – И пусть знают!
Соседи притаились за забором. Любили они откровения подвыпившей Варвары.
– Сколько у меня деток? – игриво спросила Степанова и сама ответила. – Восемь! А сколько из них Степановых? Правильно! Только Максим! Двое младшеньких – Гуменюки. Ну, этим меньше подвезло. Папка у них ещё тот чудак, правда, столяр знатный. Два года к нам на заработки с Западной Украины ездил, подлец. Следующие, двое постарше, как водится, Ивановы. Сердечные мои. Батя лихой был, пел душевно, на гитаре играл. В детском лагере массовым затейником подрабатывал. Такой, я вам скажу, затейник был! Ещё двое постарше. Эти раскосенькие, любимчики мои. Куликовыми записала, на свою девичью фамилию, чтоб жизнь не усложнять, потому что папка их Абдурахмановым был. Депортировали его, ласкового моего. Максим у нас, значит, тоже русак исконный, хотя отец-молодец главным бухгалтером в фермерском хозяйстве трудился. А вот Андрюша – наша надежда – по фамилии Фридман. Андрей Ильич, значит. Папка его завклубом был. Да, был у нас в ту пору клуб. И кино, и танцы, и кружки всякие самодеятельные. Звал меня Ильюха с собой в эмиграцию, но я сразу отказалась, наотрез! Может, и дура была. А с другой стороны, остальных семерых бы не было. А? А он молодец, Илья-то. Сына не забыл. Помер, жаль. Зато мы теперь при деньгах. Да, детки? Чего тихо? Это раньше выступать нельзя было, пока Андрей наследство не оформил. А теперь кого бояться? На свои пьём-едим!
– Отбой, – произнёс Роман в трубку, отойдя до ветру, набрав номер Ивана Ивановича и доложив свежую информацию. – Ложная тревога. А мы поживём недельку, чтобы Степановы ничего не заподозрили?
***
– И что делать будешь? – спросила Мария Кольку, наблюдая, как он пытается целиком впихнуть в себя полбатона и кусок колбасы.
– Я ничего не крал, – пробубнил Пахомов. – Только попробуй, докажи им. Я уже сидел за кражу по малолетке. Лучшего кандидата им не подобрать.
– Справедливость же должна быть! – возмутилась Маша.
– Должна, – согласился Колька, – но пока нету. Ночью откроешь мне, будто по нужде, и я уйду.
– Куда? – тихо спросила Бубликова.
– Пока не знаю, – вздохнул Пахомов. – Подальше отсюда. Наймусь в какую-нибудь бригаду шабашников. Здесь много таких по деревням болтается. Возьмут, хоть за еду, я ж рукастый. А там посмотрим. Может, настоящих воров найдут, и прятаться больше не придётся.
***
Соня припарковала машину во дворе. Спектакль закончился в десять, пока довезла до дома Артура, пока доехала сама. Было уже около полуночи. У подъезда какая-то тень метнулась ей наперерез и преградила дорогу. В лицо девушке уткнулся букет цветов.
– Почему так поздно? – строго спросил букет голосом Мефодия.
– Ну, ты и придурок! – от неожиданности фыркнула Соня.
– Я тебя, между прочим, три часа жду! – заявил Мефодий.
– Я что, знала, что ли? – возмутилась девушка. – А вдруг я бы вообще не пришла?
– У Артурчика своего заночевала бы? – прошипел парень.
– Идиот! – ответила Соня. – Он мой брат, двоюродный. В театре играет. А я после спектакля его обычно домой отвожу, устаёт он очень. Впрочем, с чего это я перед тобой оправдываюсь? Тоже мне.
– Цветы возьмёшь? – тихо спросил Мефодий.
– Ладно, – с улыбкой кивнула Соня. – Я тебя не приглашаю, поздно уже. Да и мама дома.
– Тогда я пошёл? – задал вопрос парень.
– Иди, конечно, – разрешила девушка.
– Утром я на дачу уезжаю, – сказал Фодя. – Послезавтра вернусь с мамой. Может, встретимся?
– С мамой? – хмыкнула Соня.
– Не издевайся, – произнёс парень.
– Звони, – пожала плечами девушка.
– Позвоню! – крикнул Мефодий и побежал к машине.
***
– Звонил Иван Иванович, – за утренним кофе, расположившись на веранде, сообщил Пётр Лёле.
– Иди ты! – тут же воскликнул Кудимыч, выглядывая из-за разросшейся шаровидной ивы.
– Инвалидом психики сделаешь! – поперхнулся Пётр. – Ты чего, с ночи в засаде сидишь?
– Мало ли, – подошёл Кудимыч. – Крыш в Деревне много. Не все ещё подорвали.
– А мне кажется, что больше вскрывать не будут, – сказала Лёля. – Задача выполнена. Так чего Ваня звонил?
– Степановы на самом деле Фридманами оказались, – доложил Пётр. – Не все, правда. Вот такая провинциальная коллизия!
– Знавал я Илью Григорьевича Фридмана, – вспомнил Кудимыч. – Он как-то даже культурой в районе заведовал, а потом сняли его за аморалку и в соседнюю деревню клубом заведовать назначили. В ссылку, значит, сослали. Потом выехал он. А корешки, значит, здесь оставил? Молодец, мужик! Попили мы с ним, помню. Водку он не усваивал, зато по коньяку даже мне фору давал.
– Умер он, – оборвал воспоминания пенсионера Пётр.
– Иди ты! – ахнул Кудимыч. – Он же моложе меня был!
– А деньги сыну завещал, – продолжил Пётр. – Вот они и гуляют, Спепановы-Фридманы.
– Им легче, – обиженно пробормотал Кудимыч. – А мне вот никто даже бутылки не завещал. Всё своим трудом. Эх, даже помянуть нечем человека.
– Это мы организуем, – неожиданно сказала Лёля.
– Радость наша, – прослезился Кудимыч.
– Вечером накрою, – пообещала Лёля.
– Живу надеждою, – счастливо прошептал пенсионер.
(окончание следует)