Погорельцы.
С рассветом все поспешили на свои пепелища. В Филимоново нам нечего было делать. От него
остались только печные трубы- эти обелиски- памятники сгоревшим деревням.
Мама и Саша Шалыгина поспешили " домой" в Погорелое. Ведь должно же уцелеть после взрыва
техникума хоть что-то, что могло послужить нам пристанищем. И действительно нашлось:уцелела
часть бани. Стены,проемы окон, дверей и почти целая крыша. Жилье есть.
Починить крышу, забить окна досками и навесить подобие двери помогли солдаты.
В этих хоромах поселились три семьи. Каждой семье персональные трехэтажные нары.
На ночь еще набивались солдаты, сколько могло уместиться сидя. Ведь на улице то снег с
дождем, то мороз, а здесь крыша над головой и к утру даже тепло.
Самое главное- мы живы, вокруг свои, бояться некого. Даже есть еда.
Во время боя, в пяти километрах от нас, побило много немецких лошадей. Женщины с пилами
и санками из листа железа, ездили за мясом. Отпиливали мороженую конину, везли домой.
Около нашей "бани" кострище, дров много-немцы заготовили. В окоренке от железной бочки
варили конину. Вот это еда! Ешь сколько хочешь, а, если еще и посыпать солью-пир на весь
мир!
Мы отьелись, порозовели, зачирикали. Жаль, это пиршество быстро закончилось:растащили
лашадок,поели.
Появился уполномоченый- контуженый капитан,с категорическим требованием:
-Очистить помещение!
Женщины дружно запротестовали:
-Это их крыша над головой,капитан им не указ.
Капитан в крик:
-Приказываю!Разболтались при немцах,надо проверить,почему остались с немцами, чем при
них занимались.
Капитан прокричал еще что-то, обидное для женщин.Мама как кошка вцепилась в него:
-Вы свои семейства вывозили с курами. ночными горшками, сами сбежали, нас бросили,
а теперь еше глумитесь.
Крик, слезы. Еле-еле их растащили.
Постепенно обе стороны утихли, началист переговоры, нас оставили в "бане".
Женщины даже подружились с капитаном. Он выдал какие-то бумаги на продукты. Нам дали
немного продуктов,самое главное-соли.
Женщинам нашли работу:перешивать гимнастерки с отложных воротничков на стоячие.
Оплата продуктами и гимнастерками. У мамы сохранилась ручная швейная машинка.
Мама и тетя Варя наконец-то сменили свои юбки, сшитые из немецких мешков, с орлами и
свастикой на ягодицах Мне из этих мешков,вывернувши их на изнанку,мама сшила бурки.
Мои помороженые ноги раздулись,кожа потрескалась,из трещин сочилась сукровица. Они
здорово болели. Военный врач осмотрел ноги,велел санитарке смазать их мазью и перевязать.
Бабушке дали склянку с мазью, сказали как делать перевязку. С перевязкой, мазью, в
бурках, ногам стало легче, можно даже ходить.
Нам нравилось жить в "бане". Костер горел целыми днями, вокруг было много народа, не
нужно бояться, прятаться. И все время что-то происходило.
Самое яркое воспоминание-концерт артистов фронтовой бригады.
Мы на нарах плотно- один к другому, не повернуться. Дверь открыта и там тоже слдаты,
плотно один к другому.
в центре "зала" артисты: аккордеонист и трое певцов.
Они поют. Как поют!
-Вьется в тесной печурке огонь...
У нас нет печурки, у нас стены, нары и песня...
Все годы оккупации мы не слышали наших песен.
А тут... одна,другая: "Синий платочек", "Ты ждешь, Лизавета", и еще, и еще и все
наши Советские.
Женщины плачут, просят спеть еще.
Нам хорошо, радостно, немножко грустно.