«… Я, может быть, умру», - сказала я.
Она взяла меня за руку. За правую руку. Ее рука была горячей и мягкой. Я как будто окунулась в океан нежности. Наверное, так бы держали нас наши детские игрушки, если б были живыми.
«Может, обойдется еще?» - с надеждой спросила она. Ей явно не хотелось меня терять. Мне стало приятно-приятно-приятно. Как будто меня закутали в теплый плед и прочитали мне отрывок из Джерома- Джерома. Как хорошо…
- Знаешь, чего я не понимаю? Вот приготовишь себе чего-нибудь вкусненького, включишь любимый фильм, или еще что сотворишь… И вроде бы тебе должно стать хорошо… А тебе по-прежнему неуютно. Вот почему так? Ведь я так старалась? – я свернулась в привычный клубочек.
Она погладила меня по лодыжке.
- Я не знаю. У меня тоже так бывает. Может быть, потому, что душа не может отзываться всегда одинаково. Даже на то, что любит. Наверное, у нее какие-то другие законы.
- А мне-то что делать? Вот сижу я, трескаю крекеры, один за другим… не помогает! Даже и наоборот, с каждым крекером мне становится все тоскливее. А я все равно их ем… Вдруг произойдет чудо, и все внутри повернется?..
- Еда вообще никак не способствует счастью. Это всеобщее заблуждение. Ошибка голодавших.
- Значит, прямо сейчас я ошибаюсь? Зато как вкусно ошибаюсь! – сказала я, прикусывая очередную печенюшку.
- Знаешь, это не страшно. Все мы ошибаемся. Кто-то все знает, все понимает, но…
- Но почему так?.. почему я делаю все не то и не так, далеко от истины? Почему я поступаю не мудро? Почему мой разум и чувства так откровенно не ладят?..
- Я не знаю, детка… Может быть, потому, что ты часто не хочешь слушать свои же разумные мысли…
- Хочешь сказать, я бываю той еще дурой?- сказала я, и сама испугалась: вдруг правда?
Сердце отчаянно заколотилось.
- Ну… и той дурой все девчонки бывают, и этой… Как без этого… - промолвила она и обняла меня за плечи.
- Как же так? А гении? Ведь бывают же гении общения, например?
- На каждого гения есть свой пургений…
- Ну расскажи мне тогда, что мне делать, - проговорила я и устроилась поудобнее в ее объятиях.
- Ах, если бы знать!..
Но давай остановимся.
… Я сижу среди ветвей березы. Так получилось, что береза свесила их до самого асфальта, и я не смогла пройти мимо.
Я сижу на ступеньках, и ветер качает плети с листьями перед моим лицом. Мне хорошо. Дерево будто разговаривает со мной. Согласно кивает всем моим мыслям. Поют птицы и шумят машины. Какое это странное ощущение – сидеть в листве березы, в центре города, в полном одиночестве…
Может быть, одиночество так притягательно для меня, потому что мне не удается сохранить свое внутреннее ощущение покоя и безмятежности, когда кто-то рядом… вот если бы найти человека, с которым было бы так же хорошо, как с собой…
- Как ты?
- Хорошо. Сегодня – хорошо. Правда, наступает вечер, и ко мне опять подкатывает маленькое отчаяние…
Может, это как-то связано со временем суток? Утром мне всегда хорошо, днем – куда ни шло, ну а вечером часто не по себе…
- Очень даже может быть. К вечеру все устают и надеются на взаимность.
… Я лежала на земле и смотрела на облака. Слева свешивалась огромная ветка тополя. По небу носились юные ласточки. И я поняла, чего я хочу: я хочу так же летать. Чтобы все небо было мое, и я могла метнуться куда угодно…
- Знаешь, я не понимаю: куда все девается? Вот только что я обнимала небо и улыбалась яблоне, которая приютила меня от дождя… Смотрела на город с горки, знала: это мой город! Шла, шла, шла…
Но когда я пришла домой, всё, всё, всё потерялось. Будто и не было ничего.
И я опять дома. И мне опять тоскливо. Что-то в моем доме не так?..
- Погода нелетная, а душа просится в полет…
- Привет. Знаешь, я боюсь, что заболею.
- Ну… а как боишься? На что это похоже?
- Ну, будто я лечу на воздушном шаре, и вдруг в него стреляют. Вот так боюсь.
- А попадают?
- Пока нет. Но целятся заново.
- Что ж там за изверги внизу. Бумбараш ты, что ли?
- Я - какое-то непонятное существо с плиткой непонятного шоколада. Шоколад дорогой, но какой-то «Пальмовый». Хотя состав натуральный. Как так? Не понимаю. Я вообще не понимаю, почему когда все вроде путем, мне вдруг становится тошно. И хочется отменить свою жизнь напрочь. Как несостоявшуюся.
Ну вот смотри. На работе дует мне в спину. Пусть легкий и теплый, но ветерок. Я же знаю, чем это кончится. Закрываю балкон. В ответ – истерика окружающих. Им душно. Открываю балкон. Остаюсь заболевать.
Видишь, как все паршиво.
- Шиво-шива- паршиво… Что ты думаешь о Шиве? О паре Шивы?
- "Пара-Шива – высший аспект. Завершается возлиянием меда". Яндекс.
- Ну, хорошо. Давай подсластим этот мир. Куда нальем меду?
-А прям на голову моей обидчице. Пускай у нее там все слипнется. Зато полезно для здоровья волос. Наверно. Точно не скажу. А, да наверняка.
- Знаешь, что? Давай на себе опробуем. Вдруг недостаточно слипнется.
- Попробовала. Достаточно. Но пальцы слипаются больше.
- Ну вот. Получается, себе же хуже.
- Пойду кофту довязывать. Раз все равно жизнь не удалась.
-Привет! Ну как она, кофта?
- Ты будешь смеяться, но даже кофту не удается закончить. Почему-то лазить по интернету интереснее. Какая-то я стала нетворческая личность. Потребительская.
- Э… ну, кофту ты тоже будешь потреблять. Как утеплительный момент. Со временем.
- Ага. Пока мы с тобой болтали, я все же ее закончила! Только, как всегда, не всем довольна…
- А что не нравится?
- Пуговицы.
- Ха!
- Вот именно, "ха". Самое трудное – поменять то, что поменять не стоит труда. Лень.
Вот говорят: мне лень. Не у меня, не со мной, а именно мне. Вроде как письмо пришло человеку. Тому – посылка. Той – бандеролька. Тебе – заказное письмо с паспортом. А мне – лень.
Пришла. Я ее открыла. Оторвала, значит, полоску аккуратно. А там! – смотрит на меня, глазищи вытаращила! И вылезать не хочет, еще бы, она ж Лень! Ну, и я на нее смотрю. И вместе так ленимся.
- А умные люди называют все это созерцанием, и, говорят, все это чрезвычайно полезно.
- Ну… уж не знаю, не знаю… но в глаза людям смотреть уже не так страшно… Все ж ленивые, не только я. Лучше расскажи мне, почему некоторые люди такие злые? Я их даже боюсь.
- Им нравится быть такими.
- А мне что делать? Как посмотрю им в глаза – прям заболеваю!
- Боишься чужого гнева?
- Ага.
- Чувствуешь себя виноватой?
- Но ведь всегда можно найти ошибку… Значит, виновата. – Я почти зажмурилась и скорчила рожу. Ужасно не люблю это ощущение. Почему-то захотелось закрыть лицо руками и тереть его изо всех сил. Как будто я маленькая, сделала что-то плохое, и мне очень-очень стыдно.
- Ну, хорошо. Играть, так играть. Тогда на тебя сейчас разозлюсь. – Сказала она и нахмурила брови. Я опять спряталась за ладонями.
- Отсюда ты меня не достанешь!
- Итак, начнем.
Бесишь ты меня. Нифига ничего не делаешь. Петлю на джинсах когда пришпандоришь? Уже неделю ходишь и ленишься пришить. На что это похоже?! Это ж минутное дело!!! Почему надо ждать, пока оторвется, я не понимаю.
Теперь. Погода чудесная сегодня, выходной, а ты дома сидишь. Чего добиваешься? Завтра работа, послезавтра будут ставить окна. Так и будешь со своей гипертонией в запертых помещениях маяться? Вот же погода, гуляй себе, оздоравливайся! Так нет, сидишь дома, домоседка!
Что еще, что еще… Ну ладно, хоть белье на завтра постирала. Удивительно, как это ты решилась. Целых 5 минут жизни.
Ладно, фик с ними с джинсами, но погулять!!! Погулять!!! Кто будет гулять?!! Ты же любишь природу!!! Неужели нельзя для самой себя устроить радость?!! Ты же любишь свежий воздух!!! Ну неужели ты не можешь себя порадовать по-человечески?!!
Ну хоть бы к маме сходила на кладбище, если в парк не хочешь! Хоть какая прогулка!
Ирина! Ну что ты молчишь! Я с кем разговариваю?! Вот скоро все будут праздник отмечать, а ты опять ото всех сбежишь!!! Сколько можно избегать людей, я не понимаю!!! Сколько можно жить отшельником и анахоретом!!!
Правда, я не знаю, что такое анахорет… Ну, это в какой-то книжке было. Давай отвечай, когда я с тобой разговариваю.
- Вот такая я зараза! Ну и нафига мне гулять, если я и так – микроб?! Я вся – болезнь. И не надо меня от меня, – лечить. Буду сидеть дома и заниматься своими анаэробными делами.
- Ужас! Разлагаться будешь?! Я так и знала, что добра от тебя не жди!!!
- Ну, а знала, так че пристала-то. Природа, листья. Тьфу.
- Ну… Слабо надеялась…
- Оставь надежду, всяк ко мне приходящий.
- Тьфу на тебя. Пойду сама проветрюсь.
- Знаешь, чего не понимаю?
-М?
- Вот выскочила я из дома немножко такая взвинченная… А на улице солнышко, тепло, хорошо… и кофта новая удачная… и так мне постепенно хорошо и спокойно стало… а пришла домой уж совсем медленная… вот как это, а?
- А я думаю, это потому, что ты насмотрелась на тот листок на просвет. Медитация, знаешь ли.
- Я умею медитировать?!
- Похоже на то… Правда, не обольщайся, это быстро проходит. Надо все время возобновлять.
- Возобновишь со мной, как же. Со скандалом из помещения себя выдираю.
- Подумаешь. Можно где угодно и на что угодно медитировать. Ты просто неженка. Тебе надо, чтоб было красиво.
- Ну уж, на какашки я точно медитировать не буду.
- А зря. Вмиг ушла бы в просветленные. Только тебя и видели.
- Я пока здесь подзадержусь, ага? А то что ты без меня делать-то будешь.
- Ну… пришлось бы за тобой подтянуться… ты ж знаешь, мы с тобой несколько связаны…
- Да как просветлиться-то?! Я вся ж на эмоциях всегда!
- Да ладно тебе. Захотела бы погулять – сразу бы пошла. И вообще, это я на тебе озлобленные выпады окружающих тренировала, забыла уже?
- Аааа… ну, считай, получилось.
- И как? Ты ведь в порядке?
- Ну… немножко на тебя злюсь.
- А, ну так это нормально.
- Ага. Жить будем.
- Знаешь, я иногда боюсь, что не получится.
- Что не получится?
- Да всё. И то, и это, и пятое, и десятое.
- Ну, не получится, и ладно.
- Дааа, а смеяться будут!
- А пусть смеются. Пять минут смеха – стакан сметаны. Сплошная польза.
- Знаешь, что? Надоело мне разговаривать. Пошла спать.
Наверно, это очень смешно, но я купила себе медведя. Плюшевого. У меня был в детстве, но резиновый. А плюшевого никогда не было. Я шла по улице и держала его в объятиях. Мне было так с ним хорошо, что даже не захотелось прятать в пакет. Ребенок помахал ему рукой. Правильно, потому что чудесный медведь.
А Мася его не приняла. Даже не подошла понюхать. Поняла, что я завела второго "ребенка". Глупая девочка, она-то живая.
Зато Мишку можно обнимать сколько хочешь, и он не вырывается из рук.
… Люди не хороши и не плохи. Они просто не знают, куда себя применить.
У них, наверно, все-таки есть программа. Но они ею не владеют. Не прошли курс обучения.
… Я пишу об этом. Пока это есть и это идет. Я плачу. Слезы кипят внутри меня. Я чувствую себя морем, полным слез.
Почему так получается, что не ценятся никакие мои усилия. Не выслушиваются мои мысли. Не считывается моя жизнь, моя личность. Почему все, что важно для меня, неважно для других. Почему меня игнорируют. Никогда не похвалят. Или просто отметят.
Я понимаю, это звучит по-детски. Ну, пусть так.
Но я все равно не понимаю, почему люди так поступают со мной. Отмечают и замечают друг друга. А я навроде как пустое место. Пустота. Пустотность. Не заполненная ничем. Вакуум. То, где нельзя, нечем дышать. Колба. И внутри носятся электрические разряды, видимо, разряды отчаяния и слез.
Почему, почему, почему вы все так поступаете со мной?! Неужели мое существование ничего не значит для вас?! Я - пустота?.. Что я есть – что меня нет….
Давно пора уйти…
… Я все время ищу подтверждений. Себе. Своей правоте. Своим мыслям. Как будто без подтверждения другими всё, что во мне, уже не имеет права на существование. Как будто без успеха я уже неинтересна и прозаична. Как кусок сыра. Плавленого сыра.
- Если захочешь поговорить, я всегда здесь.
- Но почему это происходит?
- Может быть, потому, что ты позволяешь этому происходить… вот такой затасканный ответ.
- Ну а что, что, что я должна делать?! Кричать и топать ногами?! Аааа!!! Меня опять не заметили!!! Не дали мне грамоту почетную!!!
- Ты можешь смеяться над собой сколько угодно, но для тебя это важно. Отличники бывшими не бывают.
- Но что мне делать?! Что мне с этим всем делать?!! Ведь это же больно. Реально больно.
- «Отче наш» 33 раза подряд. И «все пройдет, как с белых яблонь дым».
… Мир, мир, мир… мир меняется… я не знаю, почему так.
Это всего лишь окна. Другие окна. Но… мне кажется, они меня меняют.
Я чувствую себя защищенной. И Принцессой. Наверно, это быстро пройдет.
- Ну вот. Уже прошло. Я опять там же, и в том же месте, и опять сама с собой.
Как думаешь, когда-нибудь это кончится? Или я так и останусь та же, с теми же и с собой?
- Ну… Ты всегда останешься собой. Это уж точно. И это здорово, согласись.
- А знаешь, у меня опять ничего не получилось…
Запалю-ка я свечу
Благодатного огня.
Пламя-пламечко дрожит,
Как дрожит душа моя.
Ты же знаешь, я боюсь
Жить здесь и существовать.
Ни за что я не берусь,
Чтоб себя не напугать.
Но горит моя свеча,
Потихонечку горит,
Ровно, плавно жизнь моя
Потихонечку бежит.
Иногда течет слеза,
Разгорается огонь.
Так, не так, - как мне узнать.
Он - горит, его – не тронь.
Нет покоя мне ни в чем,
Нет мне помощи нигде.
Догорим и спать пойдем.
Нет мне жизни на земле…
Господи, и вот предел
Наступает у свечи...
- Я так несчастна. Я не соответствую собственным представлениям о счастье. Юбка мала; на улице так жарко, что я вся взмокла; ноги белые, жирные, с отростками черных волос… Нет, не тяну я сегодня на красивую женщину. Скорее, на женщину, которая сама у себя вызывает отвращение. Вот скажи мне пожалуйста, что это за напасть такая? Сама от себя отворачиваюсь? Раздвоение личности у меня, что ли?
И эти двое, похоже, далеко не друзья.
- Ну… Раз они внутри тебя, их можно как-то помирить. Все же на одной территории существуют.
- Ага. Две соседки в коммуналке.
- Ты не похожа на коммунальную квартиру, уж извини.
- А на что я похожа?
- Маленький тихий тенистый дворик со скамеечками.
- И вот…
- И вот там сидят две женщины, поодаль друг от друга. Одна вяжет. Другая болтает по телефону. И обеим хорошо. Да, кстати, они друг на друга не смотрят. Практически, отвернулись. Каждая занята собой и своими делами. Хочешь, чтобы они разговорились?
- Да как-то… Им ведь и так хорошо…
А испортилось у меня настроение, когда я увидела себя голой. Вот так случайно взглянула в зеркало и ужаснулась. За полгода расплылась, как квашня, во все стороны. Это все вязание. Сижу, вяжу, и больше ничего не делаю.
- Думаешь, девица с телефоном тебя презирает?
- Да не, какое ей дело до меня. Хотя… таких, как я, наверное, - да. Стройная, юная, подтянутая. Я такой никогда не была. Ну разве что в 12 лет. Ножки длинные, стройные. Или фотографии врут? Теперь ни за что не узнать…
- Так, значит, тебе 12, и ты болтаешь по телефону.
- А у нас не было телефонов мобильных тогда.
- Записки? Письма?..
- Да… это – да… Думаешь, она меня презирает?
- Да не, ей не до тебя…
… Она сказала, что не хочет со мной общаться. Я сказала: и не надо.
После она весело болтала с окружающими. А я пила успокоительное.
А мне все хуже и хуже. "Хужею".
… Я сидела и завидовала. Она возит им горячие вкуснющие плюшки. А я ни при чем.
«Знаешь, что я тебе скажу. Ты – дерьмо. Окончательное и бесповоротное. И я тебя ненавижу. Ненавижу таких, как ты. Которым сдать человека – что плюнуть. Ненавижу твое лицемерие. Мол, ты – вечный борец за идею. Мол, все – уроды, а ты – героиня. Вся урабатываешься и прям горишь на работе. Хотя, на самом деле, твое главное занятие – это сплетничать и подличать. Таких, как ты, я презираю. Не находишь ничего лучшего, как унижать окружающих, когда у самой в душе непорядок. Это нечестно, как минимум. И никогда не признаешь, что была не права. Всегда ты в дамках. Всегда права. Снежная королева. И еще я тебя ненавижу за то, что беззастенчиво пользуешься странной любовью начальницы к тебе. Другая бы стеснялась. Ты же крутишь ею налево и направо и легко расправляешься с неугодными. Сейчас неугодна я.
Я не знаю, может, я и уйду. И даже ни слова тебе не скажу, - наяву. Пусть это останется на твоей совести. Скажет кто-то другой, у кого достанет смелости, и мужества, и силы. Пусть не я. Пусть. Я все равно сейчас мысленно говорю тебе: я тебя ненавижу и презираю. И пусть Господь простит меня. Говорю, что думаю и чувствую. Аминь».
… С каждым днем я набираюсь силы. Больше никто не будет меня унижать. А если попытается, я дам отпор.
- Ты - молодец, детка. И я горжусь тобой.
- Да? А где ты была раньше?
- Я была рядом и гладила тебя по голове.
- Почему ты меня не вдохновляла на борьбу?
- Потому что ты не хотела бороться.
- А тогда?.. Ты не уважала меня?..
- Я всегда уважаю тебя. Каждый твой выбор.
- И что теперь? Что теперь будет? Знаешь, мне страшно.
- Ничего, прорвемся.
- Хочешь, расскажу тебе историю?
- Ага.
- Ну слушай.
История про Яблоко.
Жило-было на свете одно Яблоко. Большое-пребольшое, красное-прекрасное. Так и хотелось его съесть. И вот однажды Девочка взяла его в руки… надкусила… а оно гнилое всё по периметру! Тогда Девочка пообкусала все бочка, выплюнула их в блюдечко, дошла до здоровой середины, и стрескала ее с большим аппетитом!
Мораль истории такова: не все яблоки гнилые. Но бывают. И тут уж успевай выбирать: обкусывать тебе их бочка, или искать получше.
Тук, тук, тук, тук… Так болит моя голова. Все ныл и ныл висок, а сегодня – стучит в затылке. Тук, тук, тук, тук… почему, почему, почему меня не отпускают некоторые люди?! Почему вновь и вновь рвутся мне на помощь?! Ведь не помогут нифига!!
А те, кто действительно могли бы помочь, сидят и спокойно ждут, когда я подойду сама... Я не понимаю.
Когда тебе плохо, и больно, и страшно, ты просто сидишь и плачешь. Мимо идут люди. Кто-то не замечает твоих слез. Кто-то подходит и говорит добрые слова, и даже помогает подняться. Но есть люди… Они развязно подходят, пинают тебя в бок и цедят: ну! Чего разнюнилась! Сама во всем виновата! Надо было делать по-другому! По-умному! – и начинают рассказывать, как делают они… И ты вдруг обнаруживаешь, что отчаяние пропало, слезы высохли, и тебе хочется от всей души ударить непрошенного советчика… У вас так бывает? Или у меня одной так?..
Боль, боль, боль, боль. Перетекание одной боли в другую. Я не верю, что им не больно. Я верю, что отдаю им часть своей боли. Но зачем? Я ведь не хотела, – так… Я хотела – лишь рассказать, но не ударить…
Но… может быть, если человек подставляется, он знает, на что идет?.. пожалуйста, поговори со мной. Это все, что мне сейчас нужно.
- Помнишь, когда ты была маленькая, ты часами готова была смотреть на флюоресцирующие игрушки? Линию эту волнистую на шарике помнишь? А тот светящийся лотос? А курочку-рябу? А ту деревянную игрушку, где медведи пилят? А пластилиновые картины за стеклом? А творения из папье-маше? А аппликации из вожделенной бархатной бумаги?
-Всё, всё, всё. Я уже улыбаюсь.
- Почему так? Я сказала ей все четко и взвешенно. И агрессию выплеснуть успела. А висок все равно болит.
- Он еще боится.
- Что мне с этим делать? Как мне с этим жить? Он то еще боится, то уже боится… Никакой жизни!
- Вот ты поедешь в Турцию, набоишься там досыта, и надоест уже бояться. И наступит тебе жизнь.
- Поскорее бы!
- Суток через 45. Недолго осталось.
… Я счастлива вторые сутки. На что это похоже? По морю идет корабль. Идет-плывет. А я смотрю, и смотрю, и смотрю, как он проплывает мимо. И уплывает далеко, далеко, далеко…
Жила-была Девочка.
И как-то она взялась умирать. Ну, в самом деле, сколько можно жить на свете. А тут хоть какое-то разнообразие.
Умирала, умирала несколько дней.
Надоело.
Теперь живет опять. И даже немножко себя любит.