О.А.Кипренский
Художник пушкинской поры. Орест Адамович Кипренский – крупнейший портретист первой трети 19 века. Его творчество формировалось в период стремительного развития русской культуры. Это время отмечено такими крупными историческими событиями, как война 1812 года и движение декабристов. Выходец из крепостной среды, добившийся европейской славы, он написал лучший портрет Пушкина, его круга и участников Отечественной войны 1812 года.
Незаконный сын провинциального помещика был в возрасте шести лет определен в воспитательное училище Академии художеств. Учился хорошо. Ему предстояло стать историческим живописцем, однако он решил заняться и портретной живописью. В ней он, не связанный жёстко с господствующим классицизмом, мог найти собственную оригинальную манеру. И судьба портретиста в России была определённее. Так как в дворянском обществе хватало заказов именно на этот жанр искусства.
В 1804 году Кипренский написал «Портрет отца», затем последовал ряд автопортретов. Все лица моделей трактованы индивидуально. В каждом виден характер. «Портрет отца» был одним из самых любимых произведений художника. Его он возил за границу и сделал авторскую копию. В автопортретах Кипренский оставался неуловим: то представал в образе светского денди, то позировал в рабочей блузе с кистями за ухом. И впоследствии Кипренский писал своеобразную биографию в лицах.
В 1809 году в Москве Орест Кипренский написал портрет гусарского офицера Давыдова. По поводу этого портрета возникала полемика.
Она не коснулась ни исторической роли, ни художественных достоинств знаменитого произведения, являющегося истинным сокровищем русской живописи. Вопрос, обсуждавшийся на страницах искусствоведческих книг и журналов, касался лишь одного. Кто же изображен на этом портрете?
По старой музейной традиции издавна признавалось, что портрет изображает Дениса Васильевича Давыдова, известного поэта и прославленного партизана Отечественной войны 1812 года. Портрет, написанный Кипренским, не раз воспроизводился в статьях и книгах о Денисе Давыдове. Но в 1940-х годах против общепринятого мнения выступила искусствовед Э. Н. Ацаркина. В одном из ленинградских архивов ей удалось найти рукописный «реестр» произведений Кипренского, составленный ещё при жизни художника, в 1831году. В этом «реестре», среди прочих работ, упомянут «Портрет Ев. В. Давыдова» с описанием, из которого вполне ясно, что речь идёт именно о портрете, находящемся ныне в Русском музее.
Но кто такой Ев. В. Давыдов?
Исследовательница напомнила, что у Дениса Давыдова был брат по имени Евдоким Васильевич. Возникло предположение, что его и писал Кипренский.
Однако долго эта точка зрения не удержалась. Из биографии Евдокима Давыдова известно, что он всю жизнь служил в кавалергардах, а на портрете изображен гусар.
Тогда возникла новая догадка. В начале XIX века в лейб-гвардии гусарском полку служил Евграф Владимирович Давыдов, двоюродный брат поэта, храбрый офицер, герой сражения под Лейпцигом. Не его ли имеет в виду «реестр», упоминая о Ев. В. Давыдове?
Но прошло еще десять лет, и московский искусствовед В. М. Зименко заново пересмотрел этот вопрос. Он указал, что «реестр», найденный Э. Н. Ацаркиной, является не автографом Кипренского (как предполагала исследовательница), а писарской копией, изобилующей ошибками. Изучив большой иконографический и историко-биографический материал, В. М. Зименко склонился к выводу, что истине соответствует старое музейное определение: портрет действительно изображает знаменитого поэта-партизана Дениса Давыдова.
Как бы ни решался спорный вопрос, историко-художественное значение портрета работы Кипренского не может от этого измениться. Портрет Давыдова стоит в ряду самых совершенных созданий русской живописи XIX века и вместе с тем принадлежит к числу наиболее типичных романтических произведений.
Давыдов изображен Кипренским во весь рост, на фоне пейзажа. Он стоит, облокотившись на выступ каменной ограды, левой рукой придерживая саблю и уперев правую в бедро; голова и торс представлены в контрастном движении. Лицо Давыдова прямо обращено на зрителя, а плечи повернуты почти в профиль. Но, несмотря на внешнюю эффектность и даже торжественность этой позы, она не производит впечатления нарочитой или манерной. В позе Давыдова есть та романтическая приподнятость и взволнованная патетика, которая служит характеристикой образа. Кипренский не ищет здесь декоративных эффектов, а лишь стремится передать напряженную внутреннюю жизнь изображаемого человека. В намеренном контрасте с воинственной и небрежной позой, как бы подчеркивая многогранность образа, изображено лицо Давыдова с широко раскрытыми задумчивыми и мечтательными глазами. Он кажется одушевленным какой-то глубокой и страстной мыслью. Недаром этот портрет так долго считался изображением поэта. В образе Давыдова художник воплотил возвышенный идеал человека своей эпохи - воина и мыслителя.
Значительную роль в решении образа играет пейзаж. Человек представлен здесь не на фоне природы, а как бы в ней самой, и напряженная страстность его чувств находит живой отклик в тревожном ритме теней и в почерневшем грозовом небе, по которому бегут облака.
Той же задаче, воплощения внутреннего мира изображенного человека, подчинен и колористический строй портрета, с его смелыми контрастами света и тени и напряженным горением цвета.
В колорите портрета Давыдова еще чувствуются отзвуки больших традиций портретного искусства XVIII века. Подобно своим великим предшественникам - Рокотову, Левицкому и Боровиковскому, - Кипренский с непогрешимым совершенством и острым живописным чутьем передает материальность и цвет одежды Давыдова, его красный с золотом ментик, белые чикчиры и глубокий черный тон ботиков. Но декоративные качества подчинены эмоциональному содержанию; цвет становится носителем характеристики чувства.
Кипренский был первым в ряду великих русских художников XIX века. Его творчество, сложившееся в самом начале столетия, не только свидетельствует о новом значительном подъеме русского искусства, но и представляет собою качественно новый этап в развитии национальной художественной культуры, этап, непосредственно связанный с теми социальными и идеологическими сдвигами, которые характеризуют русскую жизнь и общественное сознание первой четверти XIX века.
Непосредственное воздействие на все области русской культуры того времени оказали крупнейшие исторические события. Героические походы Суворова на рубеже XVIII—XIX столетий. Войны с Наполеоном. Освободительная национальная Отечественная война 1812 года. Дворянское революционное движение, вылившееся в восстание декабристов, - вот основные факты, содействовавшие перестройке общественного сознания и оформлению идеологии и эстетики того поколения русских художников, которое выступило в первые годы XIX века. Именно в этом поколении сложилось и созрело новое идейное и художественное направление - романтизм, который отчасти противопоставил себя классическим традициям, сложившимся в Академии художеств, а отчасти унаследовал и творчески переработал эти традиции. На смену классицизму с его гармоничной и рассудочной ясностью пришло эмоциональное искусство романтизма, посвятившее себя изображению сильных душевных движений и больших чувств.
Основную роль в эстетике романтизма играли требования народности искусства и развития национальной культуры, свободной от иноземных влияний. Романтическое течение в передовой русской литературе и общественной мысли первой четверти XIX века пронизано идеями борьбы за свободу, страстным протестом против рабства и тирании, одушевлено мечтой о крушении старого мира. Русский прогрессивный романтизм органически связан с политическим движением, возглавленным декабристами.
Процесс обновления художественной жизни, всех основ и форм художественного творчества начался с попытки по-новому осмыслить реальную действительность, взглянуть на окружающий мир не сквозь призму условных традиционных правил, а свободным, испытующим, непредвзятым взглядом. Отсюда идут черты реализма в творчестве русских романтиков.
Работы Кипренского представляют собою результат углубленного изучения облика и характера его моделей. Именно обращенностью к жизни обусловлены черты реализма в портретной живописи Кипренского. Чуткий к возрастной характеристике моделей, Кипренский в ранние годы создавал многие значительные произведения, среди которых известный портрет «Мальчика Челищева». Одухотворенное лицо подростка; действительность только открывается ему; он пробуждается как личность, еще колеблется между детской непосредственностью и взрослой серьезностью. Фон затемнен. Однако мрак, окружающий лицо, одухотворен, наполнен поэзией таинственного, неподдающегося буквальному истолкованию. Тонкость отношений красок в написании лица поддерживается звучным сочетанием белого, красного и синего в одежде. Отчетливо видны мазки, сложно дифференцированные: легкое касание кисти при исполнении волос и лица, фактурный рельеф в написании костюма. Эмоциональность исполнения, столь очевидная, прекрасно соответствует всей трактовке образа: тут видна работа мастера, умело учитывающего все возможные эффекты, которые дает живопись.
Не менее значительны в художественном отношении, как и портрет Давыдова, – парные портреты четы Ростопчиных(1809).
Эти два характера не похожи. Разные чувства, разный душевный мир. Кипренский видел людей в лучшие минуты их жизни, когда внутреннее состояние, пусть героическое, пусть мечтательное, достигало напряжения.
В ранний период творчества Кипренского в его портретах не увидишь лиц, больных скепсисом, разъедающим душу анализом. Это придет позже, когда романтическая пора будет переживать свою осень, уступая место иным настроениям, иным чувствам.
Во всех портретах 1800-х годов видна смелая кисть, легко и свободно строящая форму. И художник легко менял свою манеру, не был «рабом» стиля. Он стремился каждый раз к индивидуализации и обновлению живописного строя произведения. В ритмах фактуры и разной светимости красок открывалась сама жизнь.
В ранних альбомах (из них сохранился один) Кипренский не ограничивался только портретными набросками. Его видение мира достаточно широко: тут и натюрморт, и пейзаж, и отдельные жанровые сцены, и аллегории. Рисунки нередко перемежаются с афористическими надписями, выписками из древних философов и мистиков. Они не менее чем сами живописные произведения, свидетельствуют, что у Кипренского был пытливый ум, имелся свой взгляд на мир, в котором, иногда несколько причудливо, противоречиво, переплетались глубокое уважение к индивидуальному, овеянному поэтической созерцательностью, и поиски возвышенного идеала.
Кипренский был «своим» в салонах дворянского общества Петербурга и Москвы. Судьба сводила его со многими крупнейшими представителями русской художественной культуры, будь то писатели и поэты, художники и скульпторы, философы и социологи. Как памятник этим дням остались его портреты.
Василий Андреевич Жуковский (1783 -1852) - русский поэт и переводчик. Основатель русской романтичной поэзии. Самый популярный поэт России 1800-1820 годов. Его поэмы «Людмила» и «Светлана» были основаны на немецком средневековом фольклоре. Они вызвали моду на баллады. Его элегии и баллады были источником вдохновения для российских поэтов. Первый переводчик Байрона, Шиллера, Гёте, Вальтера Скотта. Академик Санкт-Петербургской академии. Наставник будущего царя Александра II.
В «Портрете В.А. Жуковского» (1816) на фоне пейзажа выступает бледное экзальтированное лицо поэта – властителя дум романтического поколения. Художник стремился представить поэта в минуты вдохновения.
В 1810-е годы Кипренский часто обращается к карандашу, комбинируя его с пастелью, углем. Виртуозными штрихами, мастерски строя пластику форм, не повторяясь ни в одной линии, он изображает людей разного круга, и каждый персонаж трактован им неповторимо своеобразно, так, что виден – как и в живописных портретах – определенный характер, переданный в жесте, позе, мимике. Особая серия графических портретов – портреты участников Отечественной войны 1812 года. Как это ни странно для первого взгляда, в них не увидишь героической приподнятости, напротив, большинство моделей скорее печально, скорее предается размышлениям. Кажется, люди обеспокоены судьбой России, они думают о будущем больше, чем о настоящем.
У Кипренского был дар угадывать настроения своих моделей. Он, может быть, и не являлся глубоким психологом, да это и придет в русское искусство позже, но видел и умел передать ясно и просто направление развития личности.
В рисунках привлекают и образы простых людей: дворовых мальчишек, слепого музыканта, калмычки Баяусты. Обрисованы они со свойственной таланту художника теплотой, вниманием, симпатией. Зная искусство Кипренского, зная его жизнь, можно понять, что художнику были чужды сословные предрассудки. В этом отношении он оказывался близок самым прогрессивным слоям русского общества тех лет.
В мае 1816 года Кипренский отправляется за границу, в Италию. Он получил долгожданный пенсион из личных средств императрицы. Поездка в Италию для русского художника – явление традиционное, однако следует иметь в виду, что в романтической литературе складывался особый образ этой южной страны – страны обетованной, олицетворяющей счастье и свободу. Казалось, в Италии климат благоприятствует развитию вкуса. Политический режим не давит на человека. И человек развивается свободно, оставаясь естественным на фоне прекрасной и пышной природы. Кипренский, чувствительный к настроениям своего времени, разделял подобные умонастроения. И только позже он понял, насколько такие отвлеченные представления не соответствовали действительности.
В журнале «Сын Отечества» было опубликовано письмо Ореста Кипренского, направленное им президенту Академии художеств. По сути своей это дневник, в котором отчетливо звучит голос взволнованного романтика, воспевающего мрачные красоты бушующей природы и ждущего для себя великих свершений. Суждения по поводу искусства, картины природы, воспоминания о Петербурге, фиксация собственного душевного самочувствия – все прихотливо перемешано на этих страницах, написано живо, эмоционально, с особой экспрессией отдельных выражений. Кипренский, как многие художники европейского романтизма, охотно брался за перо, понимал искусство слова, был дружен с поэтами, писателями, сам выступал со стихотворными импровизациями в петербургских салонах. «Послание из Рима», как стало называться письмо, надолго запомнилось в России. Через несколько лет о нем вспомнил Пушкин.
По пути в Италию Кипренский провел несколько месяцев в Женеве, создав ряд портретов, которые экспонировались на местной выставке. Есть основания предполагать, что он был избран членом женевского общества любителей искусства и тогда же рассорился с известным французским художником Жераром, который также участвовал в этой выставке.
В Риме Кипренский приступил к интенсивной работе, чувствуя, что у него еще слишком мало сделано. Он изучает произведения Рафаэля, Леонардо да Винчи, Лини, Гвидо Рении. Интересуется и состоянием современного искусства. Его можно видеть в мастерских Камуччини, Торвальдсена, художников-назарейцев, среди которых он особо выделял Овербека. Портретной живописью в Италии первоначально Кипренский занимался мало. Он хочет добиться успеха на поприще исторической живописи, традиционно воспринимавшейся как высший жанр изобразительного искусства. Им был задуман большой цикл картин, посвященный истории французской революции, возвышению и падению Наполеона.
Но работа оказалась бесперспективной: художник не очень отчетливо понимал суть недавно происшедших событий. А для России, если иметь в виду официальные государственные верхи, такая тема являлась совсем неприемлемой. С великим мучением, создав только один подготовительный картон, художник забрасывает всю работу. Картон этот, получивший название «Аполлон, поражающий Пифона»(1819), позже демонстрировался в Петербурге. Никакого одобрения не получил, подвергся резкой критике, так как под образом Аполлона надо было представлять Россию или императора Александра 1, а под Пифоном – поверженных врагов.
Знакомство с приехавшим в Италию поэтом Батюшковым помогает Кипренскому обратиться к новому сюжету, имеющему большую литературную традицию. Это – «Анакреонова гробница» (1820). Кипренский изображает гробницу легендарного певца любви, возле нее танцует молодая вакханка, за которой следит сатир. В живописи картины Кипренский пошел новым путем: смело комбинировал краски, подражая фактуре картин Тициана, добиваясь оптического смешения разделенных цветов, используя золото. Но этот опыт оказался в целом неудачным: произведение не вызвало вдохновения у современников, а порча красочного слоя, приведшая к гибели картины, сделала ее своеобразной загадкой для историков искусства.
О стиле Кипренского в годы первого итальянского путешествия свидетельствуют несколько картин. В графическом «Портрете С.С. Щербатовой» (1819) чувствуется воздействие карандаша Энгра, чьим искусством Кипренский интересовался. Значителен – по живописному мастерству, по созданному художественному образу – «Портрет А.М. Голицына» (1819). Обрамленный полуциркульной аркой, придающей произведению некоторую «картинную» условность, предстает Голицын на фоне итальянского пейзажа. В лице многозначительность, таинственность. Это человек уже иного склада мыслей и чувств, скорее склонный к внутреннему самоанализу.
Особая группа произведений представлена картинами «Молодой садовник» (1817), «Автопортрет» (1819), предназначенный для галереи Уффици, «Цыганка с веткой мирта» (1819) и «Мариучча» (1819). Манера их исполнения резко разнится, временами появляется большая сухость, художник начинает стремиться к четкой прорисованности каждой детали. В «Молодом садовнике» ощущаются черты европейского бидермайера: натурализм, помноженный на сентиментальность.
«Автопортрет» (Уффици) заказан Кипренскому флорентийской Академией художеств. Впервые руководители известного собрания автопортретов, основанного еще кардиналом Леопольдом Медичи, включили в состав коллекции автопортрет русского мастера. Он и теперь хранится в галерее. Произведение исполнено в духе автопортретов 16 века. Кипренский предстает здесь в образе художника-аристократа. Характерны и жест холеной руки, держащей кисть, и элегантная постановка фигуры, и богатая одежда, и «демонический» взгляд затененных глаз. С картинами «Цыганка» и «Мариучча», точнее с образами, там представленными, связаны легенды о жизни Кипренского. Одна из картин изображает его натурщицу, которую он будто бы убил, другая – дочь этой натурщицы, на воспитание которой он оставил средства, уезжая из Италии. И хотя нельзя поверить в преступление художника, оно, по словам современников, «набросила некоторую тень» на личность Кипренского, а досужая молва еще больше укрепила эту версию всякими сплетнями, так что многие, мало знавшие художника, посчитали его за сумасшедшего.
Через Флоренцию и Геную едет Орест Кипренский в начале 1822 года в Париж. Кончился пенсион императрицы, и художник решает прервать и без того затянувшееся пребывание в Риме. Он чувствовал, что в России его не ждала добрая встреча, так как агенты царского двора в своих донесениях дали ему весьма нелестную характеристику, очевидно, вызванную и дошедшими слухами, и нежеланием работать над официальными историческими композициями, и независимостью поведения. С другой стороны, желание посетить столицу Франции, где в конце апреля открывался очередной Салон, в известной степени согревалось надеждой добиться признания у авторитетной публики и критики Парижа. Кипренскому казалось, что, окруженный славой, он будет менее доступен нападкам своих недоброжелателей. Расчет художника обернулся трагической ошибкой: французская школа не приняла чужестранца в свою среду, а его длительная задержка в пути была истолкована в Петербурге как еще одно свидетельство «нежелания» возвращаться в родные края.
Лишь через несколько месяцев, переболев римской лихорадкой, Кипренский вновь стал жизнерадостен и весел. Его отличали удивительная жизненная сила, оптимизм. Он сближается с русской колонией в Париже, пишет портреты, занимается литографией. Тогда был написан «Портрет Е.С. Авдулиной» (1823), которым он не менее гордился, чем некогда созданным «Портретом отца». Печальное и сосредоточенное лицо портретируемой. Положение ее рук несколько напоминает композицию леонардовской Моны Лизы, которую Кипренский видел в Лувре. За фигурой модели (в стиле итальянской живописи 16 века) окно, на нем – простой формы сосуд с водой и увядающими цветами левкоя – символ уходящей молодости. В небе сгущается гроза. Как всегда, у художника тесно связаны между собой по смыслу, фигура, окружающая предметная среда, пейзаж. Он мастерски лепит объем, что придает портрету особую жизненную убедительность. Господствуют нейтральные тона, и только желтый цвет кашемировой шали их оживляет яркостью, подчеркивая тонкость отношений сероватых, черных и темно-оливковых красок. Отчетливо прописана каждая деталь, все правдиво, реально, достоверно.
Летом 1823 года Кипренский в компании с богатым русским путешественником уезжает из Парижа. Они посещают Дрезден и Мариенбад. В Мариенбаде художник рисует портрет Гете, на основе которого в Париже была издана литография.