Розовый, пухленький, весь в перевязочках, румяный малыш проснулся солнечным утром. Щурясь и привычно улыбаясь, он смотрел на россыпь ярких солнечных зайчиков пробившихся сквозь ажурную тюлевую занавеску и разбежавшихся по полу. Он осмотрелся по сторонам, сладко зевнул, и вполголоса протяжно позвал:
«Ма-а-ма-а-а!»
Ответа не последовало. Малыш опять оглядел комнату и решил воспользоваться неожиданно свалившейся волей. Его давней мечтой было самостоятельно заглянуть за входную дверь. Но как только он решительно подходил к двери, его сразу ловила мама. Она ласково хватала его, любя тискала и отвлекала чем-нибудь интересным. Теперь, мамы не было. Путь был свободен!
Карапуз проворно перевернулся на живот и, свесив ноги с высокой кровати, стал медленно сползать. Едва коснувшись пола, не удержался на неокрепших ногах и шлёпнулся голой попкой на пол. Это его не смутило. Он шустро поднялся и уверенно направился к цели. Дверь легко подалась и с лёгким мелодичным скрипом отворилась. Малыш на мгновение зажмурился от открывшегося видения. Там был длинный коридор с окном в дальнем конце. Из окна падали яркие солнечные лучи, нарисовав на свежевымытом, выкрашенном жёлтой охрой полу огромный, яркий прямоугольник, разделённый переплётом на квадратики. Кое-где остались не высохшие лужицы воды, в которых ослепительными, радужными искрами отражалось солнце, маня исследователя. Он двинулся дальше, с удовольствием шлёпая по воде голыми пятками, разбрызгивал солнце. В конце коридора его ждало новое искушение – деревянная лестница с перилами, украшенными точёными балясинами, ведущая вниз на первый этаж к выходной двери. Взявшись за округлую балясину, малыш, прежде чем продолжить путешествие, остановился в некотором раздумье. За дверью слышался неясный шум. Вдруг дверь приоткрылась и в ней показалась всклокоченная, бородатая голова подвыпившего соседа. После неудачной попытки протиснуться в дверь из-за сильной пружины, голова на мгновение исчезла. Со второй попытки, распахнув дверь шире, мужик преодолел дверь, и медленно, на четвереньках стал взбираться на второй этаж. Малыш с интересом наблюдал. Почти поравнявшись с мальчонкой, мужик сквозь хмель вдруг увидел его, и радостно, громко воскликнул:
«О-о-о! Са-а-ша!!!»
Встал во весь рост. Раскинул руки, как для объятия, но, не удержав равновесия, опрокинулся навзничь и кубарем покатился по лестнице. Внизу врезался в дверь, та распахнулась, и незадачливый гость вылетел на двор. А дверь с грохотом захлопнулась. Малыш ждал продолжения «кино». За дверью послышался голос мамы. И через мгновение, она появилась в дверях, румяная, весело смеющаяся с пустым ведром. Увидев своё чадо, радостно бросилась к нему, подхватила на руки и, смеясь, легко порхнула в тёплую комнату, прекратив первое «опасное» путешествие сына.
… Спустя несколько часов, молодая мама, выпустив сынишку гулять во двор, приглядывала за ним в окно, занимаясь домашними хлопотами. Тот, изрядно перемесив снег, направился к собачьей будке, где на цепи сидела огромная овчарка. Собака вышла навстречу и села, внимательно глядя на гостя, в надежде получить нечто вкусненькое. Малыш, стал ей что-то восторженно рассказывать на своём языке, так как говорить ещё не умел:
«Дюн… Дюн, Аи – бух!*»
Пёс некоторое время сидел и слушал, склонив голову на бок, но не получив гостинца, потерял интерес и отвернулся. Малыша не устроило отсутствие должного внимания. Он взял собаку за оба уха и повернул морду собаки к себе и продолжил разговор:
«Дюн… Дюн, Аи – бух!»
Затем, иллюстрируя рассказ, вдруг упал перед псом. Тот удивлённо гавкнул. Малыш, поощрённый таким вниманием, повторил рассказ и опять растянулся…
Впечатления утра распирали малыша и он, как всякий путешественник был рад поделиться своими открытиями с товарищем.
* «Дюн» – кличка собаки, которую звали Джун, а «Аи» – сокращённое имя соседа Арифа Васильевича. Буквальный перевод: «Джун, Джун, Ариф упал!»