(несмотря ни на что, ироническая повесть)
ГЛАВА 19
ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ
Следователь капитан Семага подъехал к дому Лошаков. Как и было обещано Капитолине, он привёз на опознание единственную улику, найденную у Кольки. Марию и своевременно прогуливавшегося рядом с «газоном» Кудимыча попросили быть понятыми.
– Ну? – нетерпеливо спросила Капитолина у супруга, с сомнением рассматривающего удочку.
– Вроде, моя, – вздохнул Дмитрий Иванович, – но какая-то сволочь поплавок заменила. Да и крючок с грузилом явно не мои. Вот зачем было перевешивать, я вас спрашиваю?
– Так ваша или нет? – занервничал Семага.
– Частично, – уклонился от ответа Митя.
– Может, она просто похожа на вашу? – поинтересовался капитан.
– Точно! – обрадовался Лошак. – Тут ещё изолента чёрная намотана была, а теперь нет.
– Всё, – вздохнул Семага. – Нет у нас версии. Маслов меня убьёт или уволит, что одно и то же.
– Значит, Николай не виноват? – вдруг спросила Маша.
– Вы его знаете? – ответил следователь.
– Так все вокруг только о нём и судачат, – чуть порозовела Бубликова.
– Похоже, не он, – хмыкнул Дмитрий Лошак.
Полицейский «газон» уехал, а Капитолина, глядя ему вслед, пригрозила:
– Я им устрою переаттестацию!
***
Два майора, полиции и ФСБ, собрались у заместителя мэра.
– Оба следа ложными оказались? – сурово спросил чиновник. – И что делать будем?
– Искать, – в унисон ответили Маслов и Иван Иванович, не глядя друг на друга.
– Прошу вас, братцы, ищите поскорее, – попросил заммэра. – Мы ж с вами втроём за безопасность и порядок в районе отвечаем. Рубанут все три головы, не глядя. Идите и работайте. Если нет вора, так придумайте его. Что хотите делайте, но за три дня дело мне раскройте!
– Пахомов Николай, – сказал Маслов.
– Что? – переспросил чиновник.
– Он больше всего подходит, – уточнил майор.
– Так действуйте! – одобрил Барабаш.
***
Маша строго приказала Кольке поспать до шести утра, запретив выходить ночью, а в назначенное время, проснувшись по будильнику на мобильнике, тихо просочилась на кухню, заварила парню крепкого чаю, нарезала бутербродов, и только накормив, выпустила из дома. Колька был жилистый, но худущий, поэтому ему подошли Машины джинсы и клетчатая рубашка.
После этого Мария попробовала заснуть, но получалось плохо. Казалось, что прошла всего минутка, когда в дверь вежливо постучали.
– Машенька, – прошептала Капитолина, – ты здорова? Время одиннадцать, а ты спишь да спишь. Прогуляешься со мной до автолавки?
Мария была девушкой лёгкой на подъём, поэтому через минуту хлебала кофеёк, уже готовая к выходу.
До места, где обычно торговала автолавка, идти было метров триста. Это событие два раза в неделю заставляло собираться почти всю Деревню. Практически общая сходка. В ожидании машины с продуктами обсуждались все последние новости и Деревни, и страны, и мира.
Пока основными событиями, будоражащим население, были кражи со взломом крыш. Пострадавших никто не жалел, потому что это были не коренные жители, а люди пришлые. Лошаки относились к категории «дачники», отличавшейся хорошим достатком, новенькими симпатичными домами. Да и при покупках в автолавке они выделялись тем, что никогда не интересовались ценами, приобретая всё самое лучшее. В то время как деревенские жители брали лишь самое необходимое, отчаянно считая общую сумму покупки, чтобы не выбиться из скудного бюджета.
Вторая пострадавшая, Анфиса Конева по кличке «дама с хорьком», вообще по определению не могла вызывать сочувствия. Она работала агентом по недвижимости, скупая землю у неимущих за бесценок и продавая втридорога.
Деревенская общественность знала всё. Были бы капитан Семага или майор Маслов помудрее, они бы втесались в толпу, ожидающую автолавку, и послушали бы, о чём гутарил местный люд.
Капитолина с Машей встали немного поодаль, так как мадам Лошак брезговала приближаться к аборигенам. Зато в самой гуще событий болтался Кудимыч. Его знали все, да и он был знаком почти со всем местным населением.
– Пахомова сегодня раненько видала, – поведала одна старушка другой. – Почесал на автобусную остановку, в сторону ближайшей станции.
– Хорошо, что не поймали Кольку, – ответила ей подруга. – Ни за что бы мальчонку засадили.
– Откуда знаешь, что ни за что? – вмешался Кудимыч. – Чего же он тогда от правосудия бегает?
– А потому и бегает, что правосудия нету, – отрезала вторая старушка. – Одно левосудие и осталось. Никого Колька не грабил! Я той ночью не спала, когда этой, даме с хорьком, крышу вскрыли. Ейный дом у меня из окна, как на ладошке. Услышала, что машина подъехала, и выглянула.
– Ну? Не томи, – попросила первая старушка.
– И фонарь я на ночь не выключаю, чтоб видели, что в доме люди есть, – добавила вторая старушка.
– Так кто это был? – чуть не взвизгнула первая.
Кудимыч буквально прилип к ней сзади, боясь пропустить хотя бы слово.
– Фонарь хорошо освещал дом Анфиски, – медленно, будто в подробностях припоминая недавние события, произнесла очевидица.
– Убью, – просипела первая старушка.
– Так это сама Анфиска и была, – гордо произнесла вторая.
– Ни хрена себе, – прошептал Кудимыч.
– Правда, я даму с хорьком не видала, но машина точно её была, – добавила свидетельница. – Видно, она внутри сидела, а мужики ейные суетились.
– Чего ж ты полиции не рассказала? – спросила первая старушка.
– А чего рассказывать, если владелица сама в свой дом влезла? – пожала плечами старушка номер два. – Хозяин, как говорится, барин. Хочет – ломает, хочет – снова строит.
– По ночам? – хмыкнула первая.
– Частная собственность круглосуточно действует! – заявила очевидица. – А про этих, про дачников (она кивнула на Капитолину), ничего не ведаю. Потому и не лезу. Да с нашей полицией только прояви инициативу, затаскают. А у меня заготовка овощей и яблок, некогда свидетельницу изображать. И ты молчи, меня не сдавай.
– Могила, – пообещала первая старушка.
Тут подъехала автолавка, и Кудимыч, как обычно очутившийся в очереди первым, быстро затарился и побежал к Петру.
***
Странное чувство испытывала Соня Брик к Мефодию. Когда она его не видела, ей начинало казаться, что это большой ребёнок, впервые делающий попытки вырваться из-под материнской опеки. Он, наверняка, специально, в знак протеста, лез во все лужи и хватал грязными руками еду. Но как только Соня встречалась с Мефодием глазами, то вдруг понимала, что это далеко не ребёнок. Мысли девушки путались, она начинала разговаривать с ним нарочито грубо, чтобы не выдать, как он ей симпатичен.
…Мефодию приснился сон. Он тонул посреди огромного болота. Вокруг стояли какие-то люди. Капитан ГИБДД рядом с полковником, очевидно, Гуньдюком покачивали головами. Папа, Дмитрий Иванович, забрасывал удочку, пытаясь зацепить сына на крючок. Мама подталкивала к нему Марию, которая разделась по пояс и оказалась крепким мужичком с мускулистым торсом. Маша ловко срубила берёзку и, уцепившись одной рукой за ближайший куст, другой направляла деревце к Мефодию. Он с трудом вытащил руку из жижи и попытался ухватиться за берёзку.
– Давай, не бойся, – прошептало деревце и протянуло навстречу парню руку. Берёзкой оказалась Соня. Это её срубила Мария и толкала на помощь тонущему. Рука у Мефодия была мокрой и скользкой, он никак не мог ухватиться за Сонину ручку. Засасывало.
– Сплошная антисанитария, – брезгливо произнесла Капитолина, после чего Мефодий тут же проснулся, еле отдышавшись. Руки действительно были липкими. Ночка выдалась душной. Пора было ехать на дачу.
***
– Вот это поворот, – Лёля покачала головой и в рассеянности без перерыва прикурила вторую сигарету.
Обычно внимательно относящийся к таким вещам Пётр даже не сделал супруге традиционного замечания. Новость, влетевшая на крыльях Кудимыча, ошеломила.
– Теперь же всё понятно! – воскликнул пенсионер. – Анфиска свою крышу взломала для отвода глаз, а Митьку грабанула по-настоящему!
– Зачем ей это? – скептически произнесла Лёля. – Она – баба богатая. Да и что можно взять в деревенском доме? Реально, одно барахло.
– Ага! – возмутился Кудимыч. – А водка с пивом? Забыла?
– Да, не учла, – ухмыльнулась Лёля. – Петя, звони Ивану, нельзя такую информацию утаивать.
– Про меня не забудь упомянуть, – гордо произнёс пенсионер. – Я – добытчик!
***
Тут наступает такой момент в повести, когда пора расставить все точки над определёнными буквами алфавита.
Грабителями оказались братки, помощники Анфисы Коневой, по совместительству с продажей недвижимости торговавшей «травкой». Ну, захотели мужики поживиться, кинув свою хозяйку. Дом Лошаков они вскрыли для отвода глаз, а уж дом своей хозяйки, дамы с хорьком, вполне определённо. Машина, которую использовали грабители, действительно была Анфискина, но водил её один из братков. Он же и отгонял машину на стоянку, поэтому мог пользоваться автомобилем, когда угодно.
Иван Иванович быстро разобрался в перипетиях, а Маслову пришлось посадить и братков за грабёж, и Коневу за «травку». Правда, как выявило бескомпромиссное следствие, Анфиса, наивная и сердечная, про наркоту была ни сном, ни духом, а всё проворачивали за её спиной помощнички. Ну, это как обычно.
Про любовные коллизии, в принципе, рассказывать нечего. Там, как говорится, ещё лошадь мужского пола не валялась. Правда, Маше Бубликовой пришла от деда-егеря телеграмма следующего содержания: «Спасибо за крестничка. Хороший помощник в хозяйстве и в лесу». Ну, тут уж о ком речь, сами соображайте.
***
Как сказала на всё это Лёля, выпив красного кубанского вина и закурив:
– Всем возрастам любовь покорна.
На что впечатлительный Кудимыч ответил:
– Радость моя!
А Пётр Исаевич подумал: «Опять старик мысль с моего мозга снял».