Проснувшись однажды утром я стойко решила стать матерью. И отправилась в женскую консультацию. Ну, чтобы проконсультироваться на тему с чего же начать.
Доктор рассказал, что начать не плохо было бы с банального секса, но до того надо удалить кисту и дал мне направление к хирургу.
- Поднимитесь на пятый этаж, без записи, прям в его кабинет. Скажите, что от меня. Вы его сразу узнаете, очень интересный мужчина. – говорил мне доктор в кабинете УЗИ, собирая меня в путь.
Новость о предстоящей операции меня совсем не вдохновила и даже напугала. Я собралась с духом и отправилась на пятый этаж.
Да. Я узнала его сразу.
Интересного мужчину я рассматривала открыв рот, уронив результаты УЗИ и совершено забыв где я, зачем и вообще что происходит.
Каждый раз я входила к нему с замиранием сердца, бледнела, путала слова и слоги, смотрела как кролик на удава на своего Лорда Грегори (почему то я прозвала его именно так). Операция уже не была для меня чем то устрашающим, скорей ещё одним поводом увидеть Его!
После операции давление на мониторе предательски поднималось, каждый раз как он входил в мою палату, а известие о том, что он САМ занёс мою серьгу из пупка, которую я забыла снять перед операцией едва не заставило меня летать от счастья: Сам заведующий отделением таскался с моим пирсингом! Это любовь, не иначе!!!
Выписавшись я затосковала. С радостью бегала на перевязки и всё ждала, ждала, ждала… но ничего не происходило.
Подруги забеспокоились и собрали совет. Большая часть участниц этого совета никогда меня даже не видели, да и я их вовсе не знала, но Москва, Италия, Испания и Молодёжная Еврейская Организация активно принялась решать задачу моей любви так истово, словно от этого зависело наступит ли в декабре 2012 года конец света.
И Совет постановил: надо идти сознаваться!
- Но я ведь уже призналась ему!- робко заметила я.
- Это в смске с левого номера? Шарман! Это совсем не годится!- категорично заявил Совет
- Тогда может письмо?
- Какое к чертям письмо – воскликнул Совет,- сознаваться надо лично!
От такого решения я само собой разрыдалась, но Совет был неумолим и приступил к написанию текста, которым я должна была описать Лорду Грегори свои чувства.
Итак, психологи, специалисты по НЛП, астрологи, гадалки, ведьмы, мамки, няньки приступили снова к работе.
Сто двадцать билетов. Шестьдесят страниц дипломной работы плюс графики и таблицы. Шесть человек комиссии. Всё это выучить и пережить было куда легче чем пятнадцать строчек моего признания. Я учила текст словно роль Джульетты для самого именитого театра. От одной мысли как зайду в кабинет и начну всё это ему говорить мне становилось дурно: сердце сбивалось, глаза слезились, голос дрожал, а ноги пытались унести меня скорей от всего этого ужаса в самый тёмный угол.
Но, в голове звучал голос близкой подруги: «Если ты хочешь иметь то, чего никогда не имела, начни делать то, чего никогда не делала». А мне очень очень хотелось иметь то, чего я никогда не имела.
Решила значит решила.
Вышеупомянутая подруга она же Председатель Совета вызвалась меня сопровождать. Мой нервный тремор видимо оказался заразным и мы вошли в больницу как две дрожащие лани. Натянув на изящные модельные туфельки синие бахилы мы с облегчением увидели аптеку у регистратуры и рванули туда как известные твари в Ноев ковчег:
- Валерьянка есть?- отрывисто бросила я как наркоман у дилера.
- Есть жидкая и в таблетках.- ответила тётенька.
- А какая быстрей подействует?
- Быстрей жидкая,- авторитетно заявила аптекарша.
- Эх, надо было выпить для храбрости! – я была едва жива от страха.
- Не стоит! – в один голос с аптекаршей заявила подруга, - а сколько нам капель то выпить надо?
Аптекарша в это время капала в маленькую бутылочку шишкиного леса валерьянку:
- Раз, два, три, четыре… пятнадцать, шестнадцать, - она посмотрела на нас поверх очков, вздохнула и… влила в бутылку добрую половину пузырька, - Думаю так нормально будет.
Благоухая ароматами дамасской розы и русской валерьяны я вошла в кабинет Лорда Грегори…
Больше всего я боялась, что он даже не станет слушать, сразу выгонит меня взашей как котёнка. Но Лордом я прозвала его не зря. Он выслушал до конца молча и даже не двигаясь. То ли я так тряслась, что он опасался малейшим движением опрокинуть меня в обморок, то ли просто окаменел, поражённый происходящим.
Конечно после этого моего первого девичьего подвига доктор не сжал меня в объятиях; и мы не жили долго и счастливо; и с этого шага мои любовные муки и болезненное перерождение только начались. Но у меня появилось много того, чего раньше я никогда не имела.