Судьба

Валерий Мартынов
                Судьба.


У Веры Ивановны, инженера нашего отдела, умер муж. Осталась еще сравнительно молодая женщина одна с двумя дочерями.
Как у нас водится, первое время все ее жалели. Кто поддельно, кто искренне. Ведь не поймешь сразу: жалеют ли или злорадствуют. Одно в другое плавно перетекает. Организация мужа пособие детям выплачивала, да и у нас Вере Ивановне послабление на работе оказывали, если там дочки приболеют или помощь какая нужна – помогали, не без того.
Вера Ивановна из тех женщин, кто умеет себя подать. Осанистая, ухоженная. Да и мужским вниманием пользовалась. Шикарная блондинка. Муж при должности был. Семья в достатке. Вера Ивановна после случившегося не пала духом, не раскисла, внешне горя не показывала. Сильная женщина. Хоть бабенки в отделе и шушукались, но грязь к Вере Ивановне не пристала. Конечно, год или сколько-то видимый траур женщина держала. Так иную траур делает еще привлекательнее.
Что бы там ни говорили, ни злословили, любое горе затухает, жизнь не остановишь, дети растут. Естество свое требует.
Старшая дочка подросла. Баловала ее мать. Потакала прихотям, модно одевала, на дискотеки отпускала. Сказать, чтобы дочка от рук отбилась, нет, такого не было, просто другое теперь время, другая молодежь растет.
После окончания школы дочка в университет поступила в областном центре. Свобода, независимость, отсутствие контроля. Познакомилась с парнем и на втором курсе родила. Мать ли в этом виновата была, что не научила, не настращала, распущенность ли теперешних нравов, кто его знает. Только так получилось. В семнадцать лет дочь стала молодой мамой.
И что удивительно, мать не знала ни о беременности, ни о родах. Дочка все держала в тайне.
То дочка прожигала вечера в кафе, на дискотеках, тусовалась в своей компании, а тут все как обрезало. Ребенок связал по рукам и ногам. Да еще плакал часами. Теперь почему-то дети все больше нервные рождаются, ослабленные. Да и среди молодых мамочек если здоровых жменя наберется, то ладно. А чего, им хоть кол на голове теши, то фигуру блюдут, голодом себя морят, когда организму развиваться нужно, то голышами, в стеклянных колготках, по морозу, форсят, курят, пивом балуются. Какое тут здоровье.
Вот и у дочери Веры Ивановны ребенок ослабленным родился. Сколько ни скрывай, а объявляться нужно. Вот дочь и поставила мать перед фактом, написала, что родила, что молока нет, ребенок искусственник, не поможет ли мать, не заберет внука на какое-то время к себе.
Как говорится, закорючка жизни: не ждали, не гадали и получили в приобретение фигу в кармане, ветром надуло ребенка. А у матери, свой выверт, складывался, мать собралась замуж, мужичок подвернулся, козырь выпал, упустить нельзя. Последняя возможность скрасить старость. Тот момент, когда все сконцентрировано только на этом. Мать и дочь как бы соперницы получились в обретении счастья.
Поставьте себя на место матери. Ошарашенная, возмущенная, такой новостью, женщина, конечно, расстроилась. Отправила любимую доченьку на учебу, и, нате вам! Тут, есть отчего, с ума сойти.
Вот, мать, в сердцах, накипело,  и ответила дочери: « Я вас тоже одна поднимала, и ничего, вырастила. Когда обнималась - было не до матери, отчего ж теперь вспомнила»?  Вот так ответила мать. Она по-своему была права. Счастье - это миг.
Дочка, получив такой ответ, впала в транс. Психовала, плакала и, глядя на плачущий сверток, в сердцах бросила: «Хоть бы ты умер!»
Эта брошенная в сердцах фраза стала осязаемой. Не зря говорят, что болтать лишнего нельзя, все слова материальны. Заноза-фраза засела основательно. Дочка не раз мысленно возвращалась к этим словам. Купала ребенка в ванной, подумала, пусть утонет. Ребенок не утонул. Новорожденные плавают.
Ребенок же, словно чувствовал, что его не любят, что он обуза, исходил на крик. Дочка извелась, не высыпалась, одним словом, стала психом.  Муж, инфантильный, чувственно-недоразвитый, выросший на всем готовом, смотрел-смотрел, да и лишил ребенка жизни. Спрятал в коробку из-под сапог и унес на реку, бросил в полынью. Думал, что коробка утонет. А коробка вмерзла в лед. На нее наткнулась женщина.
Началось дознание. Долго определяли, чей ребенок. Перебрали всех. Кто рожал в больнице. Потом, кто обращался в гинекологию, но рожал дома. Вычислили.
На суде дочка плакала, говорила, что устала от ребенка, не спала сутками. Она возненавидела его.
- Почему не отказались, почему не отдали в детский дом?- спросила судья.
- Боялась разговоров. Да и не знала, что так можно…
- Почему боялась?
- Часто об этом пишут и про меня написали б…
Вера Ивановна сейчас совершенно седая стала.