Глава-11.
Антти Лейво.
Антти Лейво ждал нас у своего дома на окраине Куусамо. Я помнил стройного молодого пограничника в маскировочной форме, резиновых сапогах и смешной, как мне казалось, кепочке.Теперь перед нами стоял слегка располневший, с приятным лицом человек моих лет. Он был уже на пенсии и занимался дрессировкой собак, бегавших в просторных вольерах рядом с его домом.
Мы вошли в дом. На стене висели в рамках фотографии и почетные грамоты, полученные за годы службы. На книжном шкафу расположились кубки, такими обычно награждают спортсменов за победу, а над ними к стене были приколоты разного цвета наградные ленты. Хозяйка дома пригласила всех к столу и предложила кофе и вкусную выпечку. Антти пригласил соседа, говорившего по- французски. Я был так удивлен, услышав как Андрей и Оля свободно общаются с ним.
Разговор начала жена Антти, невысокого роста с очень короткой стрижкой женщина.
-Нас тогда всех подняли по тревоге, и мы, жены пограничников, некоторые с детьми, прибыли на заставу. Мы не отрывались от рации, слушая распоряжения самого министра и ответы поисковых групп. Пока наши мужья вас искали,мы так хотели, чтобы вас не поймали и очень за вас переживали,- стоя перед кинокамерой показала она на меня,рассказывая о тех событиях.
-А вы сожалеете, что вам удалось задержать тогда четырёх ребят? - спросил у Антти Андрей.
-Нет, я выполнял свою работу и долг,-просто ответил он.-Тогда с советской стороны на границе выставили много солдат и русские сказали, если вы их не сможете задержать, то мы это сами сделаем. Я своими глазами этих солдат видел. Нам сообщили, что границу перешло три человека.Я принял их за немецких туристов, но собака обнаружила их документы. Это еще больше насторожило наше командование, оно решило, что четвертый -это засланный шпион от КГБ.
-А у тебя есть обида на финнов, что они вас выдали?- спросил меня Андрей.
-Только на самих себя, и я пояснил:- Не нужно нам было в баньке задерживаться, мы же знали, что есть договор о выдаче.
Переводчик подошел к книжному шкафу и показал нам большой кубок.
-Эту самую большую награду от правительства Финляндии получил Антти и его поисковая собака.
Он вынул толстую в красной обложке книгу под названием «EI ARMOA SUOMEN 1944-1981», сел за стол, открыл нужную страницу и стал переводить Андрею с финского описание событий, связанных с нашим переходом границы.
Подошло время прощаться. Уезжая из гостеприимного дома Антти, мы обменялись с ним адресами, а я всё ещё не мог поверить в эту невероятную встречу, подаренную нам судьбой .
Глава-12.
Возвращение в Рай.
Финляндия. 14 июля 1974 год.
Машина свернула на узкую дорогу в лес и, проехав недолго, остановилась. Два пожилых финна-конвоира сидели на переднем сидении микроавтобуса и искоса поглядывали на меня и на брата. Третий конвоир, помоложе,сидел напротив. Он уставился в лобовое стекло и рассматривал местность.
Небольшая совсем незлая поисковая овчарка растянулась у ног пожилых финнов и поглядывала на нас своими умными собачьими глазами. Сквозь стекло кабины просматривались полосатые пограничные шлагбаумы. Фигуры советских пограничников в зеленой форме метались по ту сторону границы.
Красный «сааб» с Борисом стоял впереди, за ним- «форд», в котором были я и мой брат, и за нами-синяя полицейская «вольво» с Анатолием. Финский офицер с пограничниками подошёл к первой машине. Открылась дверь и вышел неуклюжий здоровяк Борис в изодранных джинсах и обрубках от старых резиновых сапог . Ему выпало счастье быть первым.
Поднялся первый шлагбаум, за ним -второй и всё. Он там-беглого раба вернули хозяину. Прилив ненависти охватил меня к тем, кто был по ту сторону границы и к презренным финнам.
«Перестрелять бы их всех и под суд пойти здесь, в Финляндии»,- подумал я.
Приклад черного массивного автомата молодой финн поставил на пол машины и рукой придерживал за ствол. Наручники свободно болтались на моих руках. Рывок - я крепко вцепился в автомат и за курок тянул к себе. Но что это? Финн почти не сопротивлялся, а двое других молча наблюдали. Собака спрятала морду подальше в ногах и тихо лежала.
-Без патронов он, -решил я и от злости резким ударом ноги выбил заднее стекло машины, вместе с резиновым уплотнителем оно ударилось об асфальт и не разбилось.
У финнов - никакой реакции.
-Суоми шваин, стинки коми,- смешивая языки ругался я.
Подошел офицер и показал жестом,- «Пошли!»
Я хлопнул дверью и, как на казнь, пошел за ним. Шлагбаум опустился. Железный занавес закрылся. Советские пограничники, как почетный караул, стояли по обе стороны дороги с автоматами Калашникова наготове. Стриженные,с надетыми на затылок фуражками они зачем-то подпрыгивали высоко на месте, словно ретивые кони, и щелкали затворами автоматов. Тут я разглядел, что автоматы у них без рожков с патронами, и от этого комичного вида погранцов меня начал разбирать смех.
Бориса облепили полчища гнуса, его руки были за спиной в наручниках, и он мог только фыркать и отдуваться, переминаясь с ноги на ногу. Высокий худой генерал-полковник стоял поодаль, а рядом с ним- маленького роста толстый майор с очень красным лицом.
-Изменники!- завизжал майор, подойдя к Борису.
-Как ваша фамилия?- спокойно спросил меня генерал.
-Не знаю, забыл,- так же спокойно ответил я.
-Как ваша фамилия?- повторил он, не меняя тон.
-Я сказал, - не знаю!
Финскому офицеру это стало надоедать и на ломаном русском языке он начал отвечать за меня.
-Его фамилья......
-Заткнись, холуй!- грубо перебил его я .- Моя фамилия- Ян Смит!- громко и четко ответил я.
Это имя южно-африканского президента первым пришло мне на ум. В Советском Союзе эта была ненавистная фигура. Эффект получился потрясающий. Красное лицо майора превратилось в бордовую рожу, и он теперь что-то нечленораздельно визжал на весь лес. Пограничники ещё выше запрыгали на месте и усерднее защелкали затворами автоматов.
-Ян Смит! Ян Смит!-повторял я.
-Стрелять в негодяя, если он вздумает бежать,- обращаясь теперь к ним, кричал майор.
-Да ты им патроны сначала дай,- смеялся я.
-Его фамилья -Шатрафка,- продолжил финн.
-Перестаньте паясничать. Мы на вас рапорт составим за оскорбление финских представителей и советских офицеров, - сказал невозмутимый генерал.
-Заткнись, ты,советская сволочь! Мне все равно ,что ты там напишешь.
Я даже представить себе не мог, что я грубил самому начальнику Главного управления пограничных войск КГБ СССР Вадиму Александровичу Матросову, человеку, ставшему с февраля 1984 года заместителем Председателя Комитета государственной безопасности СССР или правой рукой самого Юрия Андропова.
Это оказалось последней каплей, и терпение нервного майора лопнуло.
-Уберите шизофреника! Уберите его отсюда немедленно!- эти слова отчетливо долетали до брата, стоявшего за шлагбаумом на территории Финляндии.
Пока с меня снимали просторные финские наручники и заменяли их узкими советскими, подвели брата.
-Вы не русский?- допытывался генерал у Миши.
-Не розумiю,- отвечал он по -украински.
-А ты что понесся за границу?- вступился майор.
-Я- свободный человек, куда желаю ,туда и иду,- ответил Миша.
-Значит, вольная птичка.Теперь мы тебе подвяжем крылышки,- съязвил майор.
Меня и Мишу увели и посадили в разные «газики», стоявшие невдалеке. Борис остался один дожидаться Анатолия. Я сидел в окружении злых, как осы, пограничников. Из -за нашего перехода границы они провели уже несколько бессонных ночей.
-Вот у финнов всё, как у людей, даже в тюрьме у них лучше сидеть, чем жить на вашей советской свободе,- усевшись в машине на заднем сидении продолжал, как чайник, кипеть я.
-Поддать бы тебе сейчас не мешало,- пыхтели они.
-Отсижу свой трояк- и снова перейду границу. Один черт, я вырвусь из вашего коммунистического рая.
-Какой трояк?!- услышав меня, вмешался молоденький лейтенант. -Не слушайте его, парни, пятнадцать лет ему дадут, и отсидит он их там, где Макар телят не пас.
-Что ты их пугаешь! Открой Уголовный кодекс и посмотри сначала, три года - это максимум.
-Не слушайте его,-перебил лейтенант,-ему солнца теперь долго не видеть.
Мои руки отекли, и невыносимая боль от перетянутых наручников ползла по спине. С выдачей , похоже, было закончено. «Газики» тронулись и через пару сотен метров остановились возле дома в лесу. В большой просторной комнате ярко горел свет. Длинный стол был накрыт красной скатертью, на ней стояли стаканы и графин с водой. По одну сторону стола находились финские офицеры, по другую- советские. В торце стола стояло кресло, и в него усадили меня. Можно было подумать, что виновник торжества - это я, хотя отчасти это так и было.
-Мы вас пригласили , чтобы вы были свидетелем передачи ваших документов от финских властей советским пограничникам. От вас требуется роспись за каждый документ,- вежливо и торжественно сказал генерал.
-Ясно,- говорю,- только наручники снимите.
Наручники сняли. Сильная боль от них начала исчезать,но пальцы оставались непослушными. Я положил руки на стол и начал их растирать. Глубокие красные шрамы на кистях не сходили. Офицеры стояли и наблюдали.
-Ваши наручники лучше советских,- обратился я к финскому переводчику.
Финн улыбнулся, и мы приступили к делу.
Не успел я расписаться, как снова подлетел лейтенант с наручниками.
-Можно послабее, а то вы их чересчур затягиваете,- громко сказал я ему.
-Не затягивайте сильно!- приказал генерал.
На бревенчатой площадке, окруженной высоким лесом, стоял темно-зеленый пограничный вертолет М-8. Это был тот самый вертолет, за которым еще совсем недавно мы наблюдали с вершины сопки.
-Ложите лицом на пол. Чуть что, прикладом их,- приказал пилот конвою, - и смотрите, чтоб не переговаривались.
Лечь на живот с руками в наручниках за спиной оказалось не так-то просто в набитом до отказа пограничниками вертолете. Анатолий уже лежал в проходе. Он крутил головой, выбирая место между сапогами. Несколько прикладов автоматов уперлись в его спину. Мишины ноги и до блеска начищенные кирзовые сапоги отделяли мои глаза от Бориса. Затарахтел мотор, и вертолет взлетел.
Глава-13
Одна ночь в Келлоселке Толика.
Финляндия 2005 год.
Мы мчались на север по лесам Лапландии, оставив позади Полярный круг. Проскочив последний городок под названием Салла,остановились на таможне. Финский офицер вдруг обнаружил, что контракт взятой нами напрокат в Хельсинки машины запрещает пересекать границу с Россией. Для нас это значило, что нужно мчаться обратно 120 км в Куусамо и брать там другую.
Ольга быстро позвонила и договорилась, что мини-вен, который мы брали раньше напрокат, будет ждать нас на парковке в аэропорту.
-Опять в Куусумо?!- взмолился Нугзар.
Из Куусамо мы выехали в полной темноте. Глубокой ночью оказаться в России было рискованно. Отыскать там гостиницу - большая проблема, и оставленная на ночь на улице машина могла быть разграблена или просто угнана.
Оля предложила переночевать в Салла. Единственную гостиницу в городке мы нашли без особого труда, но к нашему огорчению, рядом с ней стоял огромный туристический автобус и свободных мест не было. Хозяйка гостиницы, предварительно узнав, что мы не русские, предложила нам снять её кэмп в лесу, в двенадцати километрах от Салла. Мы показали ей свои паспорта, после чего она попросила ехать за ней. Я следовал за красными огнями её машины в ночной темноте.
Кэмпом оказался добротный дом, где было несколько комнат со всеми удобствами. За окнами стоял черной стеной лес,не было ни одного огонька. Ольга расплатилась с хозяйкой, и та уехала.
Я мгновенно уснул.
Проснулся очень рано. За окном светило солнце. Пока все ещё спали я пошёл побродить по лесу и поесть брусничку. Трава была подмерзшая. Я собирал ягоду и не заметил, как подошел к указателю на дороге: KELLOSELKA.
Я опешил! Анатолий обещал нас провести через границу именно через эту Келлосельку, он рассказывал, что при обходе границы видел вдали строения этого поселка и дорогу, ведущую прямо в Швецию. Сейчас я знал абсолютно точно, что его Пааноярвенская застава, где мы наследили, находилась в ста километрах к югу от этой Келлосельки и что он никогда её не видел, потому как Келлоселька -это «три дома», разбросанные в лесу.
Сейчас Толик как будто доказывал мне:
-Вы же мне не верили!Вот, смотри, Келлоселька!
Глава-14.
Гауптвахта в Алакуртти.
Осень, 2005 год.
Дорога,покрытая асфальтом, закончилась как только мы въехали на территорию России. Я остановил машину у вспаханной полосы. Два пограничника делали обход границы и шли в нашу сторону. Нугзар с кинокамерой шел к ним навстречу, делая съёмки.
-Не положено здесь снимать,- подойдя к Нугзару сказал пограничник. В его голосе не было приказа.
-Я сейчас. Всё, всё,- снимая их в упор, отвечал Нугзар.
Через час езды по пыльной дороге мы въехали в Алакуртти, о чем сообщал щит: Краснознаменный Алакурттинский пограничный отряд.
-Так , я была здесь. Нас, артистов, сюда на вездеходе привезли, и мы концерт давали в погранчасти,- радостно сообщила Ольга.
-И мы здесь три дня сидели на пограничной гауптвахте,- сказал я, подъезжая к воротам воинской части, за ними был виден большой плац и выстроенные из кирпича дома.
Случилось так , что даже мой племянник Юра Капитонов служил здесь,он мне рассказывал:
"Когда я служил в армии в пограничных войсках в в/ч №2201, вызвал меня к себе капитан из особого отдела. А дело было в 1991году. Как раз перед развалом СССР. Особист спросил меня, как служба, не обижают ли старослужащие, а потом задал вопрос который я не ожидал услышать.
-Знаешь ли ты, что в 1974 году твой дядя, который сейчас живёт в Америке, переходил границу здесь, где ты служишь?
Я знал, что дядя переходил границу, но не знал точно где.
Капитан знал о переходе и обо мне ВСЁ!!! Он начал рассказывать, как всех четверых задержали и как они сидели на нашей гауптвахте.Тут он предложил мне написать письмо в Америку дяде, что я, его родственник, служу там, где он переходил границу 17 лет назад, и могу ему рассказать много интересного о границе в надежде ,что дядя заинтересуется и будет выведывать любую информацию о моей службе,расположении техники и о состоянии границы. За перепиской капитан будет следить и рекомендовать мне ,что писать в письмах. Он очень надеялся, что дядя из Америки захочет затем посетить Россию, где его и арестуют как шпиона. Я пообещал особисту , что напишу письмо и буду ждать ответ. Отказываться наотрез было опасно из-за непредвиденных последствий.»
Развал Советского Союза сделал своё дело: этот коварный план переписки и «арест шпиона» никому больше не были нужны.
Я вспомнил лето 1974 года. Вертолет летел долго. Пограничники дремали в жутком шуме мотора. Они очнулись от сильной вибрации, когда вертолет пошел на посадку. При каждом шевелении руками наручники автоматически затягивались сильней, и кисти рук у меня отекли и болели. Приземлившийся вертолёт плотным кольцом окружили солдаты, - стриженые наголо новобранцы в мешковатой рабочей форме. Они были без оружия и, выбегая из казарм, с любопытством разглядывали нас.
-По одному, в машину их!- скомандовал офицер.
Два пограничника осторожно взяв под руки брата,повели его к грузовику с кузовом, покрытым брезентом. Следом- Бориса.
–Что вы его, как дамочку, ведете! Пинками в машину!- приказал офицер конвою.
Конвой вцепился ещё сильней в рукава куртки Бориса.
Грузовик проехал несколько метров и остановился возле трехэтажного кирпичного здания. Здесь в полуподвальном помещении находились камеры гауптвахты, а выше- казармы.
В узкое с решеткой окно проникал свет. Под окном стоял маленький столик и рядом- сделанная из кирпича кровать. В оббитых жестью дверях был вставлен глазок и кормушка. Она была открыта, и в ней - глаза любопытных солдат. Брат находился за стенкой. Голоса Анатолия и Бориса иногда звучали в коридоре. Часовой за дверями кому-то кричал:
- Старшина курить хочет.
Это потом я узнал, что Анатолий во время службы был на заставе старшиной. Для солдат- это большое звание, и теперь, на гауптвахте, они называли его «старшина».
Мы, пограничники, зеленые погоны,
Отчизны рубежи мы бережем...,-
горланили солдаты.
Я встал на кровать, чтобы увидеть, как за окном строем шли солдаты, наверное, в столовую на обед.
Невысокие сопки, покрытые лесом, окружали военную часть, и толстая решетка камеры делала их теперь далекими, как звезды в небе.Не хотелось верить в реальность.
-Может это сон?- спрашивал я себя.- Утром -в Финляндии, к обеду в -России.
В душе я ругал себя, ненавидел, за столь глупую ошибку- остаться подремать в баньке. В камере открылась дверь, вошли солдаты и несколько офицеров.
-Чего тебя за границу понесло? Тебя ж Родина вскормила!- сказал офицер.
Я не чувствовал ненависти к себе в его интонации, скорее их удивлял наш поступок.
-От вас всех бежал! От вашей заботы и вашей свободы,- ответил я.
-Смотри, свобода ему не нравится! Вот посидишь несколько годочков, может, тогда понравится, - ухмыльнулся офицер, и все вышли.
Мне принесли на обед в алюминиевой миске щи из кислой капустой и два больших куска черного хлеба. На второе солдат в эту же миску положил большой черпак макарон по- флотски и протянул пол-литровую кружку с компотом.
Солдаты пообедав, выходили из столовой и строем шли возле окна опять исполняя одну и ту же песню:
Мы, пограничники, зеленые погоны,
Отчизны рубежи мы бережем....
Они выстроились на плацу, старшины отдавали приказы. Солдаты бегали через препятствия, швыряли в макеты гранаты , снова строились и рысцой с песней оббегали вокруг плаца, а затем всё начинали сначала.
Я вспомнил разговор с военкомом в Калмыкии, как он обещал меня призвать в армию и по стопам моего отца отправить в погранвойска. Теперь я смотрел на этих солдат и мне еще трудней было представить себя с ними вместе сейчас на плацу.
Вечером из Петрозаводска прилетел следователь КГБ майор Ефимов. Он встретился со мной, как со старым знакомым, улыбаясь. Рядом с ним сидел молодой лейтенант, он должен был вести запись допроса.
Майора интересовали все детали нашего перехода границы. Он, похоже, знал намного больше меня, называя имя проводника поезда, пассажиров автобуса или совсем не известных мне людей.
Я не считал себя ни на грамм виновным и задавал ему один и тот же вопрос:
-А как мне выбраться из вашего Советского Союза? Не хочу я с вами жить. Стройте без меня свой коммунизм, а я хочу в Америку!
Лейтенант молча слушал и ничего не писал.
-Записывай , всё записывай!- приказал ему майор.
-Да, лихо вы по лесам границу перешли. Пограничники после вас и те заблудились, разыскивать их пришлось,- похвалил нас следователь.
Это, наверное, был его хитрый трюк.
–А о чем вас в Финляндии спрашивали на допросах?
-О том, о чём и вы.
Говорить со мной не было больше смысла, и майор отправил меня в камеру. Он знал, что завтра летит с Анатолием Романчуком на границу.
В вертолете на этот раз было свободно. Анатолий сидел в наручниках у окна и смотрел на меняющуюся под ним тайгу. Два пограничника сидели по обе стороны от него, изредка поглядывая то на майора из КГБ, тот на лейтенанта.
На заставе,где Анатолий служил,почти ничего не изменилось.Та же сторожевая вышка,казарма, бревенчатый причал для лодки, те же тропы, проходя по которым он много раз делал обход границы.
Толик узнал генерал-полковника, который принимал его у финнов. Сейчас, сидя в лодке, за которой ещё несколько дней назад он наблюдал, он должен был привести следователя и понятых туда, на границу.
Ему казалось, что его все ненавидят, и было за что.
Начальника заставы Журавлева после нашего перехода разжаловали и перевели работать в военкомат в город Онега Архангельской области. По иронии судьбы, моя мама родилась в этом городе, мой дед, Пётр Попов, жил в этом городе, был арестован здесь в 1939, после чего пропал бесследно. Пограничникам этой заставы пришлось тоже не сладко. Несколько бессонных дней и ночей они провели в поисках наших следов и возможных шпионов, проникших на территорию Советского Союза.Теперь это всё осталось позади и для них Анатолий стал снова старшиной.
-Старшина, садитесь в лодку, старшина, остановитесь!
От такого обращения Толик перестал сутулиться, выпрямился, и наручники его уже не так мучили. Он отвечал на вопросы следователя теперь не тихим хриплым голосом, а громко и ясно. Показания закончились у вспаханной полосы и его повели на заставу, а там -в столовую обедать.
Генерал распорядился снять с Анатолия наручники. Пока он ел,солдаты собрали целую торбу сигарет и на прощание протянули ему:
-Держи, старшина, там пригодится.
Глава -15.
С конвоем в небе.
-Шаг -вправо, шаг- влево - будет считаться попыткой к побегу,-предупредил офицер.
Вертолет дожидался нас посреди плаца, и мы шли к нему в окружении вооруженных пограничников. Лейтенант у вертолета заменил нам наручники на те, которые получил от майора Ефимова.
-Сидеть тебе, Романчук, всю жизнь, наверное, придется. На границе с тебя наручники снять не могли и сейчас тоже,- невесело пошутил лейтенант.
Он так и не смог снять наручники,с оглядывающегося по сторонам Толика и защелкнул на его руках вторые.
-Лучше советская свобода, чем тюрьма,- буркнул рядом Борис , который, как пингвин, вместо яйца бережно держал перед собой несколько пачек сигарет.
Майор Ефимов, прапорщик, начальник конвоя и два солдата разместились напротив нас. Вертолет взлетел. Внизу поползла тайга с коричневыми язвами болот. Одного солдата-конвоира сильно укачало, его рвало и он бегал за клеёнчатую ширму в проходе.
-За что я -то мучаюсь? –кричал майор сквозь шум после пяти часов полета.
-Вы -преступники! Вам положено. Ну я -то, за что?
Он взглянул на часы.
-Что ж, через час будем на месте.Тюрьма вас там ждет. Не хотели жить, как все люди, теперь будете баланду есть.
Майор обвел каждого из нас внимательным взглядом.
-Сейчас прибудете, в баньку сходите, а потом- по камерам.Вы не думайте,что те,кто в тюрьме сидит, советской властью не довольны. Зеки и в войну за Родину сражались. Так что знайте, как только в камеру попадете, у вас сразу статью спросят,скрывать бесполезно, узнают!
Майор перевел взгляд на меня и брата и, указывая пальцем на нас, прокричал:
-А тебя с братом я стричь специально не буду. Посажу в такую камеру, где вас сразу изнасилуют. Там помощь звать бесполезно... Поняли? И ты не думай, -перешел он на Бориса,- что рожа у тебя такая и парень ты здоровый. Запомни мои слова! В камере тебе скажут: «Ложись к параше!»- вот как тебя зэки встретят. С недельку придется поваляться тебе у параши, прежде чем место на нарах получишь.
Борис молча смотрел на следователя,в его глазах была пустота и обречённость.
Мои представления о тюрьме были взяты из прочитанных книг, фильмов, особенно итальянских, где были интриги и убийства. Слова следователя я воспринял серьёзно и теперь готовил себя к бою.Брат печально улыбался. Он был физически сильным парнем, спортсменом, но очень домашним, прожив в родительском доме все свои двадцать лет.
-Если в камере на тебя набросится толпа, старайся вцепиться в главного и грызи его, оторви ему ухо, нос, тогда тебя примут за психа и будут бояться,- учил я брата,поглядывая на майора,который следил,чтобы мы не переговаривались.
Вертолет шел на посадку, приближаясь к стоявшему на площадке «воронку» - машине для перевозки заключенных.
Эти машины я помнил с детства. Они всегда стояли ранним утром возле железнодорожных вагонов ашхабадского перрона, мимо которого меня и брата мама вела в детский сад. Тогда из грузовиков выскакивали люди в серых одеждах и под громкий счёт, ругань солдат и лай собак исчезали в вагоне.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/07/14/196