-Значит, встаёшь на карниз за окном. Держишься слегка за раму. Стой подольше, чтобы собрать внизу народ. Чтобы всё это выглядело не как ничтожный конец, а как великое начало. Самое главное, чуть не забыла. Когда падать будешь, представь огромное подсолнечное поле.Оно будто небесная пелена... - она жадно затянулась. Дым клубился над её головой, впитываясь в белые сальные волосы. Андре было всего девятнадцать,а выглядела она как потрёпанная вульгарная проститутка из гнилой забегаловки. Опухшие глаза, исколотые вены на руках гноились. Худая, жалкая и немытая. Сгорбившись, она сидела на лавочке вместе со мной. Я буквально вселялся в неё, чтобы вникнуть всецело в то, что она пытается до меня донести.
- А почему подсолнухи? Может, лучше представить здоровый батут?-, перебил я её увлекательное путешествие в мир мультфильмов и галлюцинаций. Андре закашлялась. Грубо зыркнула в мою сторону.
- Зачем тогда просишь моей помощи? Я ,больная, распинаюсь перед ним, чтобы всё прошло как можно более гладко, а ты вот так по-свински! Роб, ты должен мне доверять.
Последняя фраза звучала сомнительно и подозрительно. Она посмотрела на меня набухшими и красными глазами. Мне стало жутко, и я отвернулся.
- Знаешь, я, наверное, пойду. Денег не подкинешь за оказанную услугу?-, ехидно улыбаясь Андре, протянула ладонь, как уличная попрошайка. Хотя ей это не впервой. Я оставил ей несколько бумажек. Не стал дожидаться, пока она встанет с лавочки, подскочил первый и быстрым шагом пошёл вон от этого места, чтобы никто не увидел меня с этой «особой».
Так, спокойствие. Нет в этом ничего криминального, особенно мысленно успокаивать себя. Я уже стою на подоконнике, бояться нечего. Всего-то двенадцатый этаж. Падать не так уж и долго. И вот я на свежем воздухе стараюсь удержаться на карнизе. Главное, собрать больше человек там, внизу, как говорила Андре. Да и подсолнухи. Много подсолнухов. Боже мой, какие тут подсолнухи, когда находишься на карнизе двенадцатого этажа. Мысли только о возвращении в квартиру. И люди уже собрались. Все тычут на меня пальцами и хватаются рукой за рот. Я чувствую себя каким-то беспомощным ребёнком, которому не дали игрушку и он полез на карниз убиваться с горя. На чём я остановился? Ах да, подсолнухи. Надо попробовать представить большое поле подсолнухов. Там уже и полиция подъехала, и скорая. Они приняли меня за ненормального. Ну, хотя оно и кстати. Не каждый день увидишь вполне рослого молодого парня, стоявшего на карнизе для разработки плана. Самоубийцей может стать каждый и в любое время, нужно только захотеть. Единственное, что такая мысль не придёт в голову вполне здоровому человеку. Внезапно меня схватили сзади за руку и потащили на пол. Так удачно я никогда не падал. Я почувствовал сильный удар по голове. После я был без сознания.
С этого момента и начинается моя история. Из-за неосторожного приземления на мою несчастную головёшку я потерял зрение. Поводов для самоубийства стало на один больше. Честно говоря, в жизни у меня всё сложилось более чем хорошо. Отец меня обеспечивает. Он трудоголик и недурно зарабатывает. Ещё три года и я бы закончил учёбу, если бы не моя мания. Я познакомился с Андре года два назад. Кстати, после последней нашей встречи она умерла от передозировки. Слепой, но я пришёл её навестить. Нахлынули воспоминания, как первые месяцы мы были вместе и спали - так сказать, «Сексу дружба не помеха». Последний год она сплоховала. Слёзы нахлынули от мысли, что я мог ей помочь, но не стал. Потому что она мне никто, хотя и употребляла это коммунальное сочление «мы». После того, как я побывал на её могиле, я понял, почему подсолнухи. Андре была похоронена на огромном подсолнечном поле. Она обожала подсолнухи, а я и не знал. Я видел в ней лишь ничтожную наркоманку, которой кроме дозы ничего и не надо было. Однако, если мотнуть время назад, то она была жизнерадостной глупой девчонкой, которая совершенно случайно свернула не на ту дорогу. Обвинять родителей? Нет! Они тут не при чём, если скажут, что не уследили. Всё дело в улице. Улица затягивает, как паутина, которую приготовил паук для своей жертвы. Где-то оступился, где-то зацепился и пиши пропало. Теперь я вёл бесцветную и слепую жизнь. Врачи ничего не обещали. Надеется было не на что. Калекой я свалился на папину голову. Что-то внутри меня жгло из-за чувства бездеятельности. Как я был жалок. Всё время в голове крутились мысли «Кому я теперь такой нужен?» Конец моим мечтам, ожиданиям и холостяцкой жизни. Мания самоубийства меня преследовала с того момента, как я познакомился с Андре. Она с воодушевлением мне рассказывала способы и результаты. В то время я плохо понимал, что она несёт вздор. Способ со сбрасыванием с двенадцатого этажа был пятым. До этого я экспериментировал с « глоком » системы Кольта, с автоматической блокировкой ударника;с отравлением таблетками, самые избитые темы - бритва и виселица. Всё перечисленное было игрой набитого идиота, а виселица и вовсе на посмешище была выведена. Как "истинный" самоубийца, я всё это не принимал всерьёз, а лишь разыгрывал драму. Скорее от того, что было жутко скучно. Я трепал нервы всем. Чуть не так и сразу к бритве, «глоку», таблеткам, а теперь ещё и двенадцатиэтажка. Бедный мой папаша. Сколько же ему достаётся, а ведь растил, кормил, обувал. Я самый натуральный слепой скот.
Около года я прожил с отцом. Он не отходил от меня ни на шаг. За это время я научился спокойно передвигаться по городу, то бишь в чёрных очках и с палкой в полном одиночестве. Папа устроил мне встречу с разными драгоценными докторами, которые делали всё возможное, чтобы вернуть мне зрение. Одно радовало точно: тень и свет я научился отличать. Больше я не ждал, хотя говорили, что поправка уже не за горами. Отвлекаясь от всей этой суеты, я долгое время находился на той лавочке, где мы с Андре встретились в последний раз. Я сидел и размышлял о той жизни, которая быстро прошла, а я ведь в таком положении, что и наглядеться не успел. Мои мысли прервал женский голос.
- Я присяду? Вы не будете против?-, спросила она. Голос был сиплый, но мягкий и приятный. Я готов был слушать его до бесконечности. И тем более, так деликатно со мной давно не разговаривали. Не ответив ни слова, я только подвинулся, но, не рассчитав места на лавочке, шлёпнулся мимо. Она охнула и подбежала ко мне. Схватила за локоть. У неё были костлявые и крепкие руки. Она держала меня уверенно и крепко. Благодаря ей я снова оказался на этой лавочке в сидячем положении. Слышно было дёрганье зажигалки.Повеял сигаретным дымом.Я даже прочувствовал её дыхание, и как она втянула в себя этот никотин. Я повернулся в её сторону. Слышно было, как она выдыхает из себя дым. Чуть позже я услышал её сердцебиение. Потом, вспоминая каково это-видеть, я начал шевелить веками, будто присматриваться. Подобного у меня ещё никогда не было, чтобы видеть человека насквозь. В рентгеновском состоянии,но я видел её органы, только когда сердце билось. Складывалось такое ощущение, что кто-то балуется со светом, то включает, то выключает.
- Николь. Я представлюсь в связи с ситуацией - Она хотела было протянуть мне руку, видимо, по привычке, но успела отдёрнуть. А я в тоже время схватился за её руку в предвкушении ощущения тёплой и нежной кожи. Я долго и тщательно ощупывал её кисть.
- Роб, Роберт. Я слепой. Немного растерянно я выдавил из себя лишь своё внешнее обличье.
Она рассмеялась. Её смех был заразителен, и я тоже не удержался. Такая реакция впервые. В основном, все меня жалели ,либо скорбели, как будто я уже не живой.
-Прости, но это очевидно. Роберт, а как ты стал слепым?-, со всей твёрдостью и серьёзностью произнесла Николь.
- Белый ворон выцарапал -, мой ответ мало того что был выдуманным, так и прозвучал он не менее убедительно.
Я частенько придумывал себе разные происшествия. А идея с белым вороном была первая. Раньше я говорил, что якобы родился таким. Вспоминать тот день, когда я чуть не умер, было мучительно.
-Оригинально. А как ты смог ухватиться за мою руку, ведь…
-Что?- перебил я её.- То, что я слепой не значит, что мёртвый. Да, не вижу.А может, у меня сверхъестественные способности. А вдруг не я слепой, а все вокруг. Вдруг я не вижу того срама, что твориться сейчас, потому что всё это нереально. А вещи, которые творятся наяву, дано видеть только мне. Это был выплеск. Накопленные страдания и угнетения вырвались на первую попавшуюся. Я быстро отвернулся, начал искать палку, но она опередила. Николь отобрала у меня моё средство передвижения. Она опять рассмеялась.
- Мы ещё не закончили. Да и, по-моему, это только начало. Если ты переживаешь из-за повышенного тона, то ничего страшного. И такое случается.
- Я хочу домой. Мне срочно надо домой-, почти в истерике я вскрикнул на Николь. Сердце у меня забилось сильнее. Мне стало плохо. Со мной давно так по-человечески никто не разговаривал. От неожиданности я разволновался, и у меня заболела голова. На минуту запищало в ушах, и я повалился на асфальт. Николь разом подхватила меня. Я видел, как у неё разбиваются колени от удара об асфальт. Я стиснул зубы. Мне показалось было, что это у меня так разбиваются колени, а не у неё. По вискам ударила стальная,не проходящая боль и я отключился.
Проснулся я от ледяной тряпки, которая бесцеремонно валялась у меня на лбу. Я смачно швыранул тряпку на пол. Кто-то быстро прибежал на услышанный шлепок. По увиденным внутренностям вбежавшего я распознал Николь.
- Что за злость к ни в чём неповинной тряпке? К чему агрессия ?-, протараторила она. Голос дрожал.
-Ты с первого раза не поняла, мне надо домой!
-Я не знаю, где ты живёшь! Повторяю вопрос дважды: как ты ослеп?
Вот настырная. Ещё и к себе на кровать уложила. Да что ей надо? Возомнила о себе. Денег, наверное, добивается. Нашла слепого, и теперь выкуп требовать будет. Бедный мой отец, какой ему никудышный сын достался. Надо отсюда сбегать. Хоть как, хоть через то же окно заодно и дело до конца доведу.
-Подведи меня к окну, пожалуйста. Душно сильно -, попросил я с притворством. Николь с особой заботой помогла мне встать и подвела к окну. Оно как раз было открыто.
- Я хотел умереть. Пробовал разные способы. И вот один раз пришёлся мне по заслугам. Я встал на карниз и хотел уже спрыгнуть, как какой-то неуклюжий схватил меня сзади и спустил меня на пол. Приземлился я сильно. Ударился головой. Повреждение и теперь я слепой, та-дам -, разведя руками я нащупал, как именно можно будет встать сейчас на подоконник.
-Не вздумай, всё равно первый этаж -, с укоризной проговорила Николь. - А ты жалок. Видимо хорошо судьба о пол стукнула!
В горле у меня пересохло. Это уже была не скорбь, а самое настоящее поучение. Откуда ей знать, как и почему я это делал, может, у меня были веские причины. Ничего не зная, она уже рассудила меня, как набитого дурака, неугомонного психа и бабника. Я задрожал. Потихоньку скатился на пол. Охватил колени руками и громко зарыдал. Какое унижение. Позор. Великовозрастный парень и слепой. Слепой. Как дальше жить? Что делать? Неизвестность и дикое самобичевание вылились в протяжном, хриплом звуке, похожем на вой зверя. Девушка присела рядом со мной. У неё в руке опять была сигарета и зажигалка. Её лёгкие были черны.
- А знаешь, в этом есть плюс. Перед тобой можно ходить как угодно, в чём угодно. Красота для тебя не главное, и внешность тоже. Представь, как удобно-, она снова рассмеялась.На этот раз истерическим смехом. Я поднял голову, вытер слёзы и посмотрел на неё слепо. Привстав на колени, я начал водить рукой по её лицу, касаясь тонкого изгибистого рельефа носа, губ, бровей, век.
-Ты красивая…
-Не хорошо обманывать,особенно в твоём положении-,отдёрнула она резко,но затем спросила, скрывая изумление:
-Как ты видишь меня?
-Не знаю. Очередной подарок судьбы -, расплываясь в улыбке, ответил я.
На этом месте мы согласовали наше общее проживание в её квартире. Было весело. Мы гуляли, бесились, веселились. Она отдавала мне своё дыхание и зрение. Через три дня Николь закашливалась и отхаркивала кровью. Она крепко держалась. Цеплялась своими костлявыми руками за ещё один день жизни.Но болезнь не щадила и такого смелого и самоуверенного человека,как Николь.
И вот я уже стою около её могилы. Как же горько хоронить тех, кого любил, как же горько переживать не их смерти. Я всё также слеп.Я при рождении был таким по собственной воле, теперь же по Божьей воле. Поправки не будет, а жить.…Жить буду. Николь умерла через 3 месяца. Оказывается ,она, тоже любит подсолнухи. И я до сих пор вспоминаю, как она кружилась в этом большом поле и смеялась, а я шёл за ней на её сердцебиение.