Комната, в которой жил Алексей, была точной копией той, в которой жила Елизавета. Корпус, в котором и была эта комната, стоял в первом ряду корпусов к дороге, за которой уже были учебные корпуса. Алексей в комнате был один, и за таким же прямоугольным столом, как и у нее. Только, если стол Елизаветы был завален ее тетрадями и учебниками, то стол, за которым сидел Алексей сиял порядком, и совсем другим оформлением. На салфетке стояла сахарница, баночки с вареньем. Лежали пирожки стопочкой, и большая коробка с тортом. Стояли две большие чашки.
- Виновница переполоха появилась, - сказал он Елизавете.
- Вот принесла фуфайку. Вычистила с помощью других.
- Как учеба? – спросил Лизу Алексей.
Лиза стояла у порога, ожидая очередных претензий, с подготовленными колкими ответами, но ее ожидания не оправдались. Она смотрела и мимо стола, и мимо Александра в темное окно. Она думала, что у нее есть время погулять между корпусами полчаса, вспомнить дом, который она помнила, что покинула навсегда, но все равно считала единственным местом, где ее ждут. Она стремилась туда, к разговорам с матерью, которые были так далеки от проблем Елизаветы, что ее никогда не пугали. Она могла оставаться в своем коконе, столько, сколько хотела, много позже, она поняла, что самыми главными для матери были именно житейские проблемы Елизаветы, но давая возможность дочери быть самостоятельной, она ничего с ней личного не обсуждала. И Елизавета не боялась упреков и поучений, и оттого ее встречи были для нее самыми главными в ее молодости, а потом и во взрослой жизни.
- Проходи, садись, - пригласил Алексей Елизавету.
- Спасибо, но я пойду.
- Подожди минутку, принесу чайник.
Лиза продолжала стоять у порога, пока Александр ходил за чайником. В комнате Алексея был такой же шкаф, как и во всех комнатах, но постелей было только две, они были у окна. Стол стоял в центре комнаты. Порядок был здесь не только на столе, но и во всем.
- Аккуратист, педант, - подумала Елизавета.
Вернулся в комнату Алексей. Он поставил чайник на доску на столе. Налил кипяток в чашки. Открыл банки с вареньем. Развязал тонкую серую бечевку на коробке с тортом, снял крышку. Торт был украшен красненькими мелкими розочками с зелененькими кремовыми листочками. Крема было много, и лежал он белыми волнами, как будто след камешка послал волны от одного края маленького озерца к другому.
- Можешь чай не пить, но посиди минутку.
Решительно отошла Лиза от двери и села за стол. Алексей уже разрезал торт, сначала пополам, потом получилось четыре части, потом восемь.
- Наверное, сейчас придет сосед Алексея, - подумала Лиза.
Алексей положил на тарелку около себя два куска торта, и, запивая, не спеша, их съел, потом опять положил два куска, и так же методично их съел. Исчезли и розочки и листики. В круглом пространстве торта исчезла четверть.
- Присоединяйся, а то может тебе не хватить торта.
- Спасибо. Я не хочу.
- Студент всегда должен хотеть есть. Вот ты такая цветущая, а всю красоту можешь растерять, если мало будешь есть.
Тишина в комнате, горячий чайник, облачко пара над чашкой показались Елизавете такими долгожданными, такими нужными, будто перенесли ее в тихий уголок, где нет соседок с проблемами образовавшихся семей. И не нужно гулять вечером между корпусами общежития, а можно просто сидеть вместе с совсем незнакомым ей человеком, и ни о чем не думать, а просто сидеть, и все. Посмотрев на торт, Елизавета увидела, что от него осталась только половина. Алексей с большим удовольствием поехал цветочное кремовое поле тортика.
- Предупреждал, что если еще будешь думать, то не получишь сладкого.
- Не заплачу, - сообщила Елизавета.
- Я плакать тебе не дам, - заметил Алексей, перенося на тарелку следующие два куска торта.
Елизавета смотрела, с каким аппетитом ест Алексея торт, с каким удовольствием пьет чай, какой он довольный, и совсем не грозный, казалось, что они были давно знакомы, но куда-то далеко уезжали, а теперь вновь встретились. Они просто друзья детства. Одноклассники. Получалось, что не Виолетта была одноклассницей Алексея, а она Елизавета. И все было знакомо, все понятно, все просто и легко.
- А что в этих баночках?
- Забыл открыть. Варенье.
- И какое варенье?
Мама Елизаветы никогда не варила никакого варенья. И никаких запасов у них дома никогда не было. Только иногда от подруги матери, Зинаиды Васильевны, попадали к ним банки с вареньем, но оно всегда было твердым и засахаренным, и всегда из яблок. Вкусным, и это было лучше, чем сахар.
Открутив крышки на всех банках, Алексей сложил крышки аккуратно стопочкой. Потом положил себе на тарелку очередной кусок торта.
- Здесь виноградное варенье. Смотри все виноградины целые, и плавают в сиропе.
- Красиво, только они не зеленые, а коричневые.
- В этой банке варенье из грецких орехов. Орехи в нем мягкие и целые, бугристые.
- Не ела никогда.
- А это варенье из яблочек, маленьких, и они все с палочками и целые.
- Из яблок я ела. Но там были твердые куски. А это просто желтенькие прозрачные комочки.
- А это варенье из лепестков роз.
- Сколько же роз нужно, и сколько лепестков для такого варенья? Вообще не знала, что из лепестков роз варят варенье.
- Корзины нужны.
- Представляешь, ели эту комнату засыпать лепестками роз. Всю комнату, и задохнуться от запаха. Это столько нужно лепестков роз для одной только баночки? - удивленно сказала Елизавета.
- Вот и попробуй.
- Жалко такую красоту съедать.
Но торт съедать Алексею было не жалко. Остался только один кусочек, на мятой жирной бумажке, он казался, совсем невесомым.
- Торт все же ты будешь?
- Нет, не буду, - сказала Елизавета, видя, как Алексей смотрит на этот крошечный кусочек. Было понятно, что именно этот кусочек и принесёт ему полное удовлетворение от сладкого ужина.
- Ну, тогда я доем.
- И правильно, что оставлять в такой большой коробке такой маленький невидимый кусочек, - заметила Елизавета.
Перед Елизаветой стояла открытая баночка с вареньем из лепестков роз, и аромат этого варенья уже наполнил комнату, и казалось, что, действительно, и комната засыпана невесомыми лепестками, и будто отдельно от цветков это были крылышки розовых бабочек.
И все смешалось вместе и лепестки роз, и крылышки неведомых бабочек, и тишина, и вечер.
- Мне нужно идти, - сказала Елизавета, сбросив с себя пелену розовой мечты.
- Провожу тебя, - сказал Алексей.
Они перешагнули через пакет с фуфайкой, который принесла Елизавета, и вышли в морозный осенний поздний вечер.