Расулу пришлось нелегко. Он забрал Хадижат домой и старался не отходить от нее. Терпел истерики жены, ее нескончаемые слезы, утешал ее. Но Хадижат сейчас не в состоянии была оценить заботу и великодушие мужа. Она была подавлена депрессией. Многочасовое молчание могло вдруг неожиданно перерасти в истерику, слезы, крики, стоны. Расул проконсультировал жену у хорошего психотерапевта, и тот назначил Хадижат лечение. Кроме того, каждый день приходила психолог, обещавшая вывести Хадижат из стресса.
- Зачем я тебе нужна такая – пустая? Ты так мечтал о детях, о том, чтобы их было много! Ты всю жизнь меня будешь упрекать и ненавидеть за то, что я не могу родить, - кричала Хадижат в истерике, заливаясь слезами . - Отпусти меня, Расул. Я хочу домой, к родителям, сестрам.
- Твой дом здесь, Хадижат. И никуда я тебя не отпущу.
Расулу приходилось в эти дни возиться не только с больной женой и ее депрессией. Ему приходилось утешать и свою мать, которая потеряла покой с тех пор, как узнала о будущем бесплодии невестки.
- Это же несправедливо, сын. Почему ты должен остаться бездетным из-за нее?- возмущалась она. – Мне искренне жаль Хадижат, но тебе надо расстаться с ней. Не сейчас, конечно, попозже, когда она оклемается. Тебе нужна полноценная семья, ты же так хотел полный дом детей.
-Почему это я бездетный, мать? У меня есть сын. Он вырастит, женится, и будут у нас с Хадижат внуки и правнуки. Да и причем тут моя жена?? В чем она, бедняжка виновата? Запомни, мама, я никогда не брошу Хадижат. Никогда! На эту тему со мной больше не говори.
Нурият и самой стало неловко от этих слов сына, хотя в данном случае она думала только о Расуле.
- Ладно, сын, как знаешь. Я просто подумала, у тебя ведь не так давно была женщина, молодая, красивая, Амина, кажется. Она любила тебя. Может, ты сможешь ее вернуть? Пусть хотя бы второй женой твоей будет!
- Нет, я не султан. И второй жены у меня не будет, не в моих это правилах. А Амина - в прошлом, которое я не хочу вспоминать. Я никогда не любил эту девушку, просто привязался к ней, так получилось. Я знаю, что Амина уехала из-за разговора с тобой, спасибо, ты вовремя вмешалась. Хотя мне и сейчас неловко перед ней, она очень хорошая девушка, я сам был во всем виноват. А так… У меня есть жена, и я ее люблю. Есть и сын. И прошу, мама, д к этой теме возвращаться не будем.
Случившееся несчастье с нерожденным ребенком еще больше сблизило супругов. Хадижат, как в спасение ушедшая в заботы о сыне, постепенно поправлялась, а Расул делал все, чтобы это произошло поскорее. Он отправлял жену с сыном в санатории и дома отдыха, в горы к родственникам. Старался, чтобы они не скучали и не оставались одни. Первое время он и сам не уходил из дому, пока на смену ему не приходила одна из сестер Хадижат.
- На нас видимо, проклятие какое-то, - плакала Зухра, старшая сестра Хадижат. Мы с Зайнаб бездетны, а теперь и Хадижат осталась с одним ребенком. Мурадик у нас один на троих сестер.
Няньки Мураду не понадобились, скорее наоборот, бездетные сестры Хадижат ревновали ребенка друг к другу и с радостью забирали его при любом удобном случае. Только Хадижат не любила отпускать мальчика даже к ним. Если какая - то из сестер все же добивалась ее разрешения забрать племянника к себе, Хадижат звонила к ней через каждые полчаса. Узнавала – все ли в порядке с Мурадом, что он поел, нет ли температуры и какое у него настроение?
Расул порой с жалостью смотрел на жену: она зациклена на сыне, ни о чем другом не думает, а когда остается одна с Мурадом, то подолгу плачет. Об этом Расулу рассказал сын.
- Папа кто нашу маму все время обижает? – простодушно задал он свой детский вопрос.
- А почему ты думаешь, что ее обидели?
-Я сам вижу, мама все время плачет.
- Может потому, что ты балуешься, - попытался отшутиться Расул, а шестилетний мальчик серьезно ответил:
- Нет, папа. Я хорошо себя веду. А она все равно плачет .Вот я и подумал: может , это ты маму обидел?
- Она так с ума сойдет, - размышлял Расул после очередной истерики жены. - Стала нервной, раздражительной. Может быть, найти ей интересную работу . Там в коллективе отвлечется от своих переживаний, забудет обо всем.
Когда Мурад немного подрос, Расул на всякий случай предложил жене:
-Если хочешь, устрою тебя в библиотеку по соседству с нашим домом. Там хороший коллектив. И с директором я предварительно поговорил. Я не хочу, чтобы ты, оставаясь дома, съедала себя изнутри. Только одно мое условие- работа должна быть не на весь день.
- Ну что ты, Расул. Мурадик скоро в школу пойдет. Его надо будет забирать, отводить, возиться с ним, уроки делать.
- Сейчас это не проблема. Учителей на пенсии - толпы. Наймем Мураду репетитора, который будет делать с ним уроки. А за дополнительную плату этот репетитор будет забирать из школы. А отвозить его в школу буду сам.
-Нет, нет, Расул, ни в коем случае. Я сама буду водить Мурада в школу, и приводить тоже буду сама, так мне будет спокойнее, - испугавшись даже мысли о том, что Мурад на время останется без ее присмотра, ответила Хадижат мужу.
Она все время была рядом с сыном, с самого дня рождения и до трагического дня его гибели. Исключений было немного – три года подряд по месяцу он отдыхал в лучшем летнем лагере страны, а потом были еще два неполных года его учебы в Москве. Но и в этот период Хадижат не расставалась с ним, звонила по несколько раз в день, а мысленно не разлучалась с сыном даже на минуту.
Когда Мурада не стало, Хадижат потеряла смысл своей жизни и хотела только одного- уйти из нее. Ей, не находящей себе места и покоя после потери сына, пронзительно не хватало Мурада, его голоса, грустных глаз и светлой улыбки. Она все время вспоминала сильные руки сына, его объятия, когда уже взрослый Мурад обнимал ее, и она рядом с ним высоким, атлетически сложенным, сильным чувствовала себя маленькой, но абсолютно защищенной.
За пять лет до трагедии с сыном Хадижат потеряла обоих родителей - вначале отца, а через год и мать. Тогда ей казалось, что сильнее горя и страданий не бывает. Мурад вместе с отцом утешал маму, а она плакала по родителям, только после их ухода почувствовав себя по - настоящему взрослой. Смерть родителей в одночасье старит детей, сколько бы им не было лет. Мать Хадижат была женщиной глубоко верующей, и именно это вначале помогло ей пережить смерть любимого мужа. Она держалась сама и успокаивала дочерей, которые не сразу пришли в себя после смерти отца. А когда уже через год после смерти отца слегла и мать, у Хадижат и ее сестер началась настоящая паника. Они уложили мать в лучшую частную больницу, но даже туда, к неудовольствию тамошних врачей привели двух профессоров с кафедры , чтобы они дополнительно проконсультировали мать. И все же медицина , оказалась бессильной , хотя для излечения больной делалось возможное и невозможное.
- Трудно вытаскивать из кризиса человека, когда в нем пропало желание жить, - объяснил дочерям ситуацию с ухудшением состояния матери пожилой профессор. – Поверьте, я давно в медицине и хорошо чувствую – хочет ли больной жить, помогает ли врачу лечить себя или остается безучастным. Да и Вы, наверное, слышали обращение средневекового врача к больному: Нас трое: ты, я и болезнь. Исход лечения будет зависеть от того, на чьей стороне ты окажешься – врача или болезни. Эти слова стали афоризмом. Ваша мать не хочет помогать врачам, она на стороне болезни. В ней нет желания жить, хотя и несовместимых с жизнью проблем со здоровьем я не вижу. Но, чтобы мы ни делали, положительной динамики нет, и она, несмотря на наши усилия, угасает. Я даже не знаю, почему такое происходит и что еще можно сделать?
Хадижат и ее сестры знали «почему это так», - после смерти отца мать все-таки сломалась, хотя в момент потери и держалась, и поддерживала дочерей. Но когда они успокоились, пожилая женщина позволила себе расслабиться. А когда совсем слегла, попросила дочерей:
-Не мучайте меня, девочки, не лечите. Я не умею жить без вашего отца и не хочу. Неинтересна мне жизнь, где моего Исмаила нет. Не знаю, для чего теперь просыпаюсь, для чего живу? И что должна делать? У меня с ним столько важных дел было – еду приготовить, все, что он любит - я уже с вечера об этом думала. Потом каждый раз надо было уговаривать его одеваться получше. Он непривередливый был, вещи новыми в шкафу годами висели, а отец ваш только спортивки носил. Только я находила к нему подход, умела переодеть. Говорила : стыдно же перед зятьями, они столько денег отдали на эти костюмы, рубашки, туфли. И он меня слушался, переодевался. И гулять с ним парке мы любили, голубей там кормили, лебедей в пруду. Жизнь нашу долгую вспоминали. И даже то время, когда вы маленькими были.
А теперь мне говорят: надо жить, держаться. А зачем? Как жить, если отдельной жизни без него у меня уже пятьдесят лет как нет, - говорила мама за несколько дней перед смертью расстроенным дочерям.
Они плакали, возражали матери, упрекали, что совсем о них, дочерях не думает. А мама опять успокаивали их:
- Чего вы ревете, глупые? Я же счастливая женщина и мать, и отец Ваш был счастливым. Мы с ним пятьдесят два года вместе прожили. Вы, наши девочки нас не огорчили, выросли достойными, замуж вышли за достойных мужчин. Говорят, счастливые родители – это те, которых хоронят их дети. И которые уходят спокойными за них. Мы с отцом всегда были спокойны за вас - у Вас хорошие, надежные мужья. С детьми не очень повезло, но что поделаешь? Берегите Мурада, он у вас один на троих. А по мне не плачьте. Это не горе, когда из жизни уходят пожилые родители - так должно быть. Настоящее горе, если родителям приходится хоронить своих детей. И не дай Бог никому познать такое.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/07/23/76