Привязанный

Эль Куда
(из серии «Пришедшие из снов»)
 

- Свадьба графа не вызвала ажиотажа?
-  Вернее будет сказать, пресса смаковала свадьбу трехкратного чемпиона мира по гольфу, и при всей их вездесущности и осведомленности на этот раз они дали промах, забыв что я наследный граф Шелффидский.
- Полагаю, тебя это не очень расстроило. А как твои подданные?
- Генри, ты лучше всех знаешь, что замок официально стал моим  неделю назад.
- Что произошло друг мой? Ты внезапно начал процесс о праве наследования, выплатил все налоги,  незнамо за сколько лет, шикарная вила на Майями обошлась бы дешевле, еще нанял лучшую строительную фирму и отвалил ей все свои призовые.
- Женитьба изменила мои взгляды. У каждого должен быть дом в котором вершилась история семьи, которой гордишься или исправляешь. Человек должен быть к чему-то привязан.
- Я и не знал, что ты философ. Женат два дня, и такая кардинальная смена мышления.
- Мальчики, а вы точно сейчас не ругаетесь? – Лизи озадаченно переводила взгляд с мужа на его лучшего друга, своего брата. Новобрачная была младше обоих мужчин на девять лет, и плохо знала их общение. Она была ребенком, когда Генри уехал учиться в Европу, где и познакомился с ее будущим мужем во время первой студенческой драки.

- Не переживай, малышка, это мы любя. – Поль следуя указателю, повернул к морю, - Надо принять поздравления деревни, которая уже несколько веков стоит на моих землях. Как и мои предки я выставил им угощение в честь женитьбы. Не знаю удивило их это, или нет, но  они готовы приветствовать нового хозяина Шелффидского замка.
- Новый хозяин со старыми дырками, - пробурчал Генри, что-то внимательно разглядывая на побережье, вдоль которого они ехали. – Поль, мне кажется или там человек?
- Ничего удивительного, мы недалеко от деревни. И потом не забывай это – море, кто-то отдыхает, кто-то работает.
- Да, останови ты машину, граф недоделанный, - внезапно приказал Генри, и для пущей убедительности вцепился в руль. Мерный рокот спортивного «Шеврале» прервал стон тормозов, машина с разворота влетела в песчаный холм и заглохла.
- Самоубийца! – зашипел Поль, испуганно оглянувшись на Лизи, - если тебе жизнь не дорога…
- Кончай треп, ты не на пресс-конференции, - рявкнул Генри, - посмотри туда.
 Голубая гладь моря терялась где-то на горизонте, сливаясь с бездонной голубизной неба. Волны лениво накатывали на берег, оставляя свой влажный след, теряя клоки белой воздушной пены. Казалось, все здесь утомленно летнем зноем, который почувствовали и незадачливые пассажиры, при неработающем кондиционере. Все в этом пейзаже умиротворяло, усыпляло вечным покоем девственной природы.

Поль уже хотел возмутиться, но что-то насторожило его. Торчащее из ближайшей дюны бревно, к которому был привязан человек, беспокоило меньше, чем это невнятное что-то.
- Может так деревня приветствует тебя. А что? Возрождение вековой традиции, человеческая жертва новому графу Шелффидскому, чтобы он не требовал младенцев себе на завтрак. Сестренка, ты вышла замуж за людоеда. Знаешь, я и раньше за ним наблюдал всякие странности. Например, он любит бифштекс с кровью, и терпеть не может вегетарианцев…. – Несмотря на свой веселый треп, Генри уже спускался с откоса к морю. Он бы делал это быстрее, но сыпучий песок струился под  ногами, не давая опоры. Понимая, что одному ему не справиться, он обратился к Полю: - Друг мой, не желаешь помочь своему любимому родственнику, или так и будешь стоять как привязанный около своей жены?

- Привязанный! – казалось на Поля снизошло озарение. Он схватил руку Генри, которую тот подал, что бы обрести поддержку при спуске, и рывком вытащил его обратно на откос. – Привязанный, - как будто это что-то значило для других, крикнул он, но они смотрели на него как на сумасшедшего, что тут же подтвердил Генри.
- Вот, смотри сестренка, процесс пошел, сейчас он начнет кусаться.
- Генри, не дури, слышишь тишину? Сейчас будет волна!
- Прилив в это время? Ты что-то путаешь…, и потом тишина как тишина.
- Она, звенит, эта тишина, сейчас придет вода. Большая вода! Я видел все это. Видел уже! – Поль бросился к машине, она завелась, и он вырулил на дорогу. Усаживая Лизи в машину, Генри осторожно поинтересовался.
- Я понимаю, мы не герои, но если то что ты говоришь правда, то тот человек скоро пустит пузыри, чем очень порадует морскую живность.
- Он, мы и вся деревня. Сложный выбор, - Поль странно улыбался, и Генри испугался, что его друга радует чужая смерть. Спорить он не стал, сев на заднее сидение рядом с сестрой. Автомобиль летел, оставляя за собой песчаную пыль, а Поль рассказывал. – Мне было пять лет. Я, мама и дедушка жили в деревне. После войны мало кого интересовало граф ты или нет, нам надо было выжить, отец погиб и дед купив поддержанных траулер, ходил на промысел, как обычный рыбак. В тот день с утра в деревне было шумно, и почему-то страшно, в море никто не выходил. Мама увела меня с улицы, а потом дедушка сказал, что мы пойдем к развалинам замка, он будет учить меня играть в гольф.
- Отсюда у тебя такая любовь к гольфу? – Генри не пытался спрятать иронию, но Поль не замечал, он жил воспоминанием.
- Я тогда так и не дождался обещанной игры. Дед завел нас на остатки самой высокой башни и оставил сидеть на солнцепеке. Он смотрел на море, и ругал себя, говорил, что все может быть и тогда на его совести будет хоть одна, но смерть. Мама ему сказала: - там не только вода, там зыбучий песок во время прилива, а дед ответил, что хорошо плавает.
А дальше? Дальше была тишина, она звенела и мама зажала мне уши, а еще она заслонила собой море, чтобы я не видел его, чтобы я не видел, как погиб мой дед, спасая привязанного.
- Да, кто они такие эти привязанные? – не выдержал Генри.
- Всегда есть люди, которые лучше других чувствуют приближение стихии. Иногда они ошибаются,  толпа не прощает этого. Уходят из деревни семьями со своими пожитками, скотом, а ничего не происходит. Терпение людей кончается, и они в наказание, привязывают предсказателя к столбу, что бы в следующий раз был точен.
…..
Деревня внезапно вынырнула из-за двух дюн, белые дома с красными крышами, зеленые сады, ухоженные улицы с цветочными клумбами вдоль тротуаров. На площади вокруг трибуны толпился народ, все нарядные, веселые в ожидании праздника.  Накрытые столы ломились от угощений и дармовой выпивки. Дети и некоторые взрослые танцевали под разнообразную музыку, которая соревновалась кто громче, духовой оркестр или выставленные в окна музыкальные колонки.
Рев клаксона резко прервал эту идиллию, машина влетела на площадь, Поль высунулся в люк: - Вода идет! Я умирать не хочу! Уходите! – Не глуша клаксон, автомобиль пронесся мимо ошеломленных зрителей и исчез в пыльном облаке побережья.
…..
- Что ты делаешь? – Лизи испуганно схватила Поля за руку, когда он выскакивал из машины, но не удержала.
- Замок там, - махнул он Генри в сторону дюн. – Я дорогая, отлично плаваю, а бегаю еще лучше, особенно по песку. – Мужчина скатился с обрыва, и скинув обувь, странно задирая ноги побежал к привязанному. Генри пересел за руль, а Лизи долго смотрела на бегущего по пляжу человека.
…..
Надрывный рокот автомобиля, неприспособленного к ухабам и впадинам песчаного берега перекрыла звенящая тишина. Теперь ее слышала вся округа, а потом гул, страшный гул надвигающийся с моря. Когда Генри и Лизи добрались до развалин замка, им некогда было смотреть на черную стену воды накрывшую побережье, они втаскивали на развалины испуганных, обессиленных бегом жителей деревни. В этом кошмаре забылось все, было только желание успеть помочь еще кому-нибудь, и удержаться на мокрых от морских брызг камнях.

Когда все прошло, кто-то не выдержав напряжения плакал, кто-то смеялся, а признанный весельчак Генри, заслонив собой море, обнимал дрожащую Лизи. Она не задавала вопросов и не пыталась вглядываться в гладь внезапно успокоившейся воды. Она затихла, прижавшись к брату, не желая верить в худшее.
…..
Бревно стукнулось о что-то непоколебимо мощное, Поль огляделся, пытаясь понять куда их принесла вода. Влезть на внушительные скалы, опутанный веревкой, оказалось проблемой. Ну что поделаешь, пару часов назад эта веревка не давала воде оторвать их от бревна, чем и спасла жизнь. Он втащил на камни хилое тело привязанного, и удивленно отшатнулся. Пацану лет тринадцать, он испуганно хлопает глазами, опухшими от слез, дрожащие губы передергивает судорогой, но Поль услышал его.
- Я не виноват. Она так звенела, так звенела…
- Сколько раз ты ошибся?
- Она три дня звенела, тишина эта. Они ни разу не поверили, решили, что я шучу…, рано мне  еще предсказателем быть.
- Предсказателем рано, а привязанным нет, - Поль горько усмехнулся, какая ирония. - Теперь, такое пережив, наверно не захочешь людей спасать.
- Не, - мотнул мальчишка головой, утирая мокрый нос не менее мокрым рукавом. – Они же ее не слышат. Погибнут все…, давно, меня еще не было, почти вся деревня утонула. А вы? Вы почему поверили? Вы тоже слышите?
- Да, так, лет двадцать пять назад мне и моей маме один предсказатель жизнь спас.
- Угу, вода раз в двадцать пять лет приходит. Вы здешний? Бегаете по песку классно….
- Все может быть...,- какая-то мысль заставила его замолчать и прислушаться к себе. Он вдруг понял важную и решающую для себя вещь: всю свою жизнь он стремился забыть эти места, свое прошлое, а оказалось невозможно изменить себе, изменить памяти своих предков. Он, как и этот мальчишка привязанный. Привязанный на всю оставшуюся жизнь к этому побережью, к этой земле и к этим людям. Он как и его предки в ответе за свою землю! Будущее приобрело важность и определенность,  и это сделало Поля счастливым. В отдалении на развалинах замка он увидел жителей деревни, среди них возвышалась плечистая фигура Генри, успокаивающего его молодую жену сломленную горем потери. – Спасибо Господи, - тихо прошептал он впервые в жизни, вспомнив о всевышнем, - спасибо, за всех нас. И чтобы привлечь к себе внимание закричал: - Жив ваш привязанный!