Маленький уставший ребенок. Совершенно запутавшийся во всем и желающий уже просто закрыть глаза и не открывать их.
Ребенку очень больно. И он прячась в темноте просто рыдает, будто загнанный в клетку, даже в угол, зверь. Его соленые капли слез градом текут из глаз.
Он один. Совершенно один сейчас. В его воспаленной от боли головке проносятся куча мыслей и образов.
У него чуть ли не до искр в глазах, с ужасающей болью сжимается сердце. Так что он изредка не сдерживаясь тихонько воет, вернее скулит от этой проклятой боли. Болит буквально все. Но особенно сердце. И душа. Изредка он не может сдержать то, что кровь поступает в горло и ему приходиться просто ждать, пока это прекратиться. Ему остаётся лишь сплевывать кровь на пол и упрямо сжимать губы. Ему кажется, что ему ломают кости. Он словно в конвульсиях сжимается, надеясь лишь на то, что он сможет продолжить дышать. Но его надежды тщетны. Что-то стискивает его тонкое горло, и он не может дышать. Он задыхается, он давится этим воздухом. Попытки дышать отзываются болью, но он обещал жить. И он продолжает. Захлёбывается воздухом, который царапает горло изнутри, но продолжает цепляться за свою хрупкую жизнь. И рука на его горле разжимается. Благодарность, просто дикая благодарность за жизнь охватывает его. Но ему все еще больно. И теперь с его губ срывается лишь неровное дыхание.
Он может закончить все это. Может. Как делал всегда раньше. Но уже это сложно. Маленький ребенок вместе с этой отчаянной болью познал и нечто иное, что так или иначе не отпустит его n-нное время.
Главное вера. Вера, которая подобно ростку цветка прибивается солнечным лучиком в этой тьме. Если сейчас все просто останутся на своих местах и пообещают больше так не делать, ребенок быть может еще сможет оправиться. Сможет вновь найти свой свет. Заново обрести его. Протянуть ручки к своему солнцу. Но пока, ребенку ничего не остается кроме как вновь погибать в самом себе.
Несмышлёное дитя.