Мне не нужен никто

Алексей Тверской
После всего пережитого такая тихая, спокойная ночь. И тут одна звезда дёрнулась, словно хотела сбежать со своего места и начала плавно свой путь, постепенно опускаясь к земле.
— Любимая, — принёс ветер знакомый голос.
  Я теребила руками одеяло, пугаясь:
   – Ты что-то давно не приходил ко мне,  не случилось ли чудо.
  Смелые мысли жалят пчелой душу, вызывая дрожь по телу:
   – Ведь, точно знаю, что нет тебя. А вдруг моего мужчину отпустил оттуда Бог? Или заменил похожим? Бог милостив, храни всех Господь! И поэтому я слышу снова:
   – Любимая, ты не отразима, несешь, как прежде, величаво свой изящный стан! Приду к тебе, и мы до рассвета останемся вдвоем.
  Но до меня не доходит его мужской запах. К истосковавшемуся телу не протягиваются жадные руки.
  Только не напрасно вздымается моя грудь, и я вновь слышу его слегка охрипший баритон:
      – Не может быть, что меня ты за год позабыла. Но чем черт не шутит? Может, правда, поэтому  приходит  чушь на воспаленный бредом ум?
  Шепчу, обо всем позабыв:
   – Ведь прожито не мало лет вдвоем. Нам бы любоваться друг дружкой  до восхода солнца. Невзгоды позабыв, мечтать о светлых днях – до них рукой подать – и нам с тобой стоять под венцом на свадьбе дочери своей.
  И снова он говорит голосом, взволнованным и нежным:
   – Пылающей свечкой рисую след на черном фоне неба, лечу на голос твой  желанный, ловлю в ночи, как ориентир, твой силуэт. Спешу, как на первое свидание с тобой. Если хватит на полет, и я не сгорю, землю посыпав пеплом. Тогда запомни – я, как в Раю, когда не льешь ты слезы.
   – Мы срослись навеки, да война нас развела, теперь уж не исправить, –  шепчу я тихо. – Расскажи, как случилась та беда.
   – Как испуганный улей, жужжала Чечня, и пули летали, как дикие осы. Стеною вздымалась от взрывов земля, ломались, как спички,  деревья, осколки искали добычу, как голодные  псы.  Я сидел на броне, когда в грудь мне вошел и не вышел наружу кусочек железа. Как это бывает, мужчину забрала война, в бою потеряла ты мужа, ребенок лишился отца, а я, вот, тоскую на небе.
  Я дрожала опять, и слезы, молча, подушкой сушила. Но закатилась звезда, ярко вспыхнув почти у земли, и на веки загасла, и твой голос затих.
  Мне не нужен  никто, я тебя не забыла.