***
- А, Себастьян! Доброе утро! Заходи! Пришел опять в гости к сказочной истории? Говорят, что если прислушаться очень-очень внимательно, то можно услышать, что они говорят! Проверишь?
- Спасибо, сэр! Они и так со мной говорят. И действительно рассказывают много всего интересного! Но не менее интересно то, что можно вообразить себе, просто глядя на них и держа их в руках... их прикосновение уносит далеко-далеко...
- Можешь подняться наверх - там осталось много всего, что могло бы тебя унести в заоблачные дали! У меня все никак руки не дойдут, чтобы разобрать коробки и сундуки, оценить да перенести сюда на радость нелюбителям обычных музеев, как ты! Хе-хе! Там много того, что когда-то привез один сумасшедший коллекционер, а что-то даже осталось от моей троюродной бабушки... - старик задумчиво посмотрел на потолок, - А недавно кто-то оставил у меня под дверью ворох газет, которым несколько лет. Не такая уж древность или редкость, но кто-то решил избавиться от них, подкинув антиквару! Я ведь не библиотеку держу! Пойдем, я провожу тебя...
И, поманив Себастьяна за стойку, старик провел его через комнату для отдыха и узкий темный коридор к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Ну-ка, поднимись сам, а то эти ступени сейчас уже слишком круты для меня - проверь, открывается ли люк? Вот! Отлично! Можешь оставаться там сколько угодно! Но к закрытию спускайся! А то я закрою тебя здесь вместе со всеми этими статуэтками, а там кто их знает... Вдруг тут и призраки старых хозяев появляются? Хе-хе! А если вдруг утомишься, то спускайся вниз - я угощу тебя чаем! И когда будешь уходить, можешь даже не закрывать люк - может я все-таки подниму туда свое бренное тело да предамся ностальгии или найду что-нибудь действительно ценное для любителей антикварных чудес... Ну, пока! Я буду внизу! Если что заинтересует, понадобится срочная помощь или увидишь привидение - зови, не стесняйся!!! - усмехаясь, старик удалился.
Он всегда удивлялся этому милому, симпатичному юноше, который ещё в совсем юном возрасте часами стоял у витрины его лавки и смотрел на выставленные в ней вещицы, лишь изредка заходя внутрь, чтобы оглядевшись кругом, быстро выбежать обратно. Потом он стал чаще заходить внутрь и, присаживаясь на корточки, подолгу вертел в руках какой-нибудь предмет или листал старые книги. Потом он стал покупать пластинки и старые открытки, и старик привык к его частым визитам, узнал его имя и теперь относился к нему по-доброму, как к соседскому безвредному мальчишке или дальнему родственнику. Мальчик был неизменно вежлив, тих, не очень многословен, но всегда приветлив и улыбчив, и на вопросы отвечал заметно искренне и оживленно. К предметам, находящимся в лавке, он относился осторожно и заботливо, как девочки нянчатся с любимыми куклами. Мальчика старик по-своему любил, хотя и не понимал, почему вдруг почти мужчина, симпатичный, ладный и воспитанный находит больше интереса в заплесневелых и изломанных предметах старины, чем в сверстницах и современной моде...
***
Придя не в ту библиотеку и не за той книгой, которую задали читать в школе, Себастьян ждал в меленькой прихожей её владельца, мистера Твиста Уайтлесса, которого не оказалось за стойкой, где он по обыкновению, молча встречал гостей, всегда безупречно одетый в классический костюм-тройку и с непроницаемым лицом. Поэтому Себастьян, несмотря на нежелание проявлять настойчивость в поисках необходимой ему сейчас книги, решил подождать его, присев на маленький диван у входа. На диване лежал свежий выпуск городской газеты, который едва ли мог представлять собой какую-либо ценность или содержать интересную информацию. Но так как мистер Уайтлесс всё не появлялся, а Себастьян все-таки вознамерился его дождаться, он взял в руки шуршащий сверток, обдавший его сильным запахом свежей типографской краски, которая казалась символом бушующей за дверью библиотеки жизни, человеческой деятельности и вращения Земли вокруг своей оси, перемещая точно также и крохотную точку, бывшую родным городом Себастьяна... Так как газеты он предпочитал читать с последней страницы, то и сейчас он перевернул сверток, повернув к себе самой последней страницей. Просмотрел с грустной улыбкой всякие шутки, поздравления и объявления, которые там обычно печатают и перевернул страницу, уткнувшись взглядом в черно-белое фото молодого человека, выглядевшего столь непривычно и неожиданно на предпоследней странице местной газеты... И лишь оклик мистера Уайтлесса заставил его оторвать глаза от фотографии. И сколько времени он так просидел, словно желая навсегда запечатлеть в себе каждую из тысячи серых и черных точек, составивших собой удивительным образом этот монохромный портрет? Себастьян тяжело вздохнул и слабо улыбнулся хозяину библиотеки.
***
Валентин вспомнил, как однажды, когда ему было девятнадцать лет, забрался в старый заброшенный особняк, в котором по слухам жил призрак - в надежде с этим призраком познакомиться. И даже желая ощутить на себе колдовские чары, заклятья или испытать гнев потревоженной неупокоенной души. Но нашел он там только старое разбитое пианино... На котором в течении остатка ночи до первых проблесков рассвета играл вариации всех знакомых ему мелодий, играл, намеренно путая ноты, пытаясь создать пугающую гармонию со стонами расстроенного и разбитого инструмента... И шепча стихи, написанные им самим во время лекций в академии. Когда в окна пробрался предрассветный зябкий туман, он оставил инструмент, растирая закоченевшие пальцы и прошелся по дому, окликающему его истертыми половицами, но в остальном безмолвному и затаившемуся. Или уснувшему предрассветно. Он нашел старинный, украшенный резьбой шкаф и в нем, как по волшебству - некое подобие пиджака очень странного фасона. К тому же рваного и растянутого - с длинным рукавами и полами разной длины, украшенного паутиной и трупами паучков. Тем не менее, он натянул его на свои плечи и подняв повыше пыльный воротник, морщась от холода и удушливого запаха пыли и плесени, медленно волоча ноги, вышел из дома. По пути ему встретились первые сонные прохожие, спешащие в ранний час на работу и смотрящие на него с изумлением и испугом. Им отвечал безэмоциональный взгляд ледяных кристально-синих, как осеннее небо, глаз...
- Валентин, что это? С тобой что-то случилось??? На тебе просто лица нет! И что это за тряпка на тебе?.. Ты что, спал в сундуке? Иди-ка лучше домой и ложись в кровать! Профессор будет в бешенстве, если увидит тебя в таком виде на лекции!
- Наша принцесса никак искала принца в заколдованном замке! Хахаха! - Бросил мимоходом местный верзила, презрительно скривив рот и бросив полный неприязни взгляд в сторону Валентина, который в ответ загадочно улыбнулся, намеренно вызывая ещё большую неприязнь однокурсника.
- Так откуда на тебе это и такое усталое бледное лицо, Вэл?, - уже в аудитории, на лекции шепотом спросил Валентина его друг. - Расскажи!
- Терпение, мой дорогой друг... Я уже давно тут не появлялся, мне прям стало любопытно познакомиться с предметом.
Для кого-то к счастью, а для каких-то глупцов и нет, медленно тикали в аудитории часы, словно назло быстрому и взволнованному шепоту студентов, доносящемуся с задних рядов. Но для всех воздух был наполнен ожиданием. Кажется, сама академия была воплощением ожидания, равно как и другие учебные заведения. Загадочные штуки - время и жизнь... Словно все от начала до конца, с первого до последнего щелчка часов - одно непрерывное ожидание. Лишь только что превратившимся бабочкам оно неведомо. И никогда оно не было ведомо бабочкам, обманутым ярким и согревающим светом ламп, погибающим в стремлении найти свое счастье и просто легкокрылый покой, оборачивающийся невесомым пеплом. Боли и ужаса. Мысли о бабочках заставляли Валентина сжиматься в комок из туго натянутых нервов и пристально смотрящих в никуда глаз. Поэтому он никогда их не ловил и старался даже гнать от себя мысли об этих созданиях, посвятив им на прощанье оду.
***
последняя страница газеты *** от 03. 17. **** года.
Валентин Сэра, взявший себе скромный псевдоним Энджел ушел из жизни в результате передозировки снотворного __ лет назад...