Правовое государство

1.
Учение о государстве привлекло мое внимание в середине лета 2008 года, после того как я прочитал собрание сочинений Аристотеля. Эффект от прочтения был настолько сильным, что уже к осени я поступил (заочно) в институт по специальности юриспруденция. Однако жизненные обстоятельства сложились таким образом, что вскоре мне пришлось оставить изучение данного предмета и возвращаться к нему лишь постольку, поскольку это было необходимо для получения удовлетворительной оценки в зачетке -– т.е. крайне редко.

В конце первого года обучения я написал курсовую работу «Свойства правового государства. Идеи правового государства в трудах античных мыслителей». Так как в то время меня интересовали вопросы, не имеющие отношение к предмету исследования, то я довольно холодно отнёсся к поставленной задаче и, не особенно вдаваясь в подробности, списал из учебника весь материал, лишь немного разбавив его несколькими высказываниями различных знаменитых авторов. Несмотря на это мне казалось, что я совершил огромное усилие, сходив два раза в библиотеку и набрав на компьютере двадцать пять страниц текста. После этого я был немного расстроен, когда, выйдя к доске, высказав два предложения и ответив на несложный вопрос, заданный экзаменатором, тут же получил оценку, не раскрыв содержания работы. «Ну и зачем старался? Зачем всю неделю это учил? – рассуждал я по дороге из института домой, – зачем было тратить столько времени, когда можно было вообще ничего не учить, кроме двух предложений? Ладно, может в будущем пригодиться...».
 
Осенью 2011-го на последнем году обучения, я решил использовать тему курсовой работы и её детальное развитие для написания дипломной работы. Обстоятельства, которые препятствовали наиболее полному сосредоточению на учебе, к этому моменту были устранены, и я получил возможность посвятить все свое время изучению интересующей меня темы.

В первую очередь я стал думать о том, кто бы мог стать руководителем в моем исследовании. Обратившись к декану юридического факультета Довбне А.А., я был вполне счастлив, что он согласился взять на себя эту роль. Анатолий Алексеевич предложил мне для начала изучить различные работы (написанные в виде дипломных или курсовых) на эту тему, чтобы у меня сложилось ясное представление о предмете, чтобы избежать путаницы, а также, чтобы составить первоначальный план. Я последовал его примеру и первая книга, обнаруженная в Интернете, которая показалась мне достойной внимания, была: «Государство как произведение искусства: 150-летие концепции» . Несмотря на то, что в данной книге речь идет о государстве как произведении искусства, в ней постоянно затрагиваются вопросы о правовом государстве и предоставлен достаточно большой объем информации, собраны избранные работы конкурса молодых ученых, дающие самую разнообразную характеристику теме моего исследования.

Я жадно принялся за чтение этих работ, но по мере того, как я переходил от работы к работе, мой интерес стал уменьшаться. Чтобы дочитать до конца данную книгу и, таким образом, ознакомиться со всеми избранными работами молодых ученых, мне пришлось приложить усилие и заставить себя это сделать под предлогом, что не стоило бы бросать путь, пройдя две третьих его дистанции. Также я наделся, что, может быть, в заключении предо мной раскроется некая истина, но этого не произошло.

Выписав несколько определений касающихся понятия «государство», я сделал попытку разобраться насколько эти определения соответствуют действительности. У одного из авторов сказано: «Любое государство понимается в качестве публично властным образом интегрированного, организованного и управляемого социально стратифицированного общества». Из этого следует, что любое общество, разделенное на социальные слои, управляемое и организованное властным образом публично, будет являться государством. Получается, что и племя туземцев, занимающее определенную территорию, на которой последними признается вождь, его приближенные (жрецы, заклинатели), влияющие на данное общество, устанавливающие правила поведения на общем собрании, само это племя (общество), разделенное на категории лиц имеющих определённый статус (дети, женщины, охотники, жрецы и т.д.) попадает под понятие «государство». Также, исходя из данного определения, большинство корпораций, имеющих аналогичную структуру, где присутствует слой рабочих, слой администраторов, слой менеджеров, слой акционеров -- будут являться «государством». Автор далее предупреждает: «…Хотя употреблены мною и обыкновенные слова, но они взяты не в их обычном спутанном значении, а в проанализированном и зафиксированном смысле, поэтому пользоваться полученной у меня формулой может только тот, кто хорошо усвоил себе диалектику… категорий… нельзя ограничиться только конечную формулой как таковою». Оказывается все просто! Нужно лишь проанализировать и зафиксировать смысл обыкновенных слов: интеграция, публично властный образ, социальная стратификация и, усвоив себе диалектику вышеуказанных категорий, понять, что такое «государство». Очевидно, что пытаться объяснить государство только с помощью таких скудных категорий равносильно тому, как пытаться объяснить руку тем, что она состоит из костей сухожилий и кожи, соединенных и управляемых посредством головы. Рука, как и другие части человеческого тела, развивается самостоятельно и предполагается непосредственно самой природой человека. Говорить о том, что государство понимается в качестве публично властным образом интегрированного общества, означает, что различные группы людей будут собраны воедино с помощью некой силы, которая будет ими управлять. Выходит, что государство развивается благодаря этой, внешней по отношению к нему, силе, которая, в зависимости от направленности ведет государство либо к благополучию, либо к гибели. Сюда можно добавить и то, что государство обладает определенной территорией, что оно оправдывает свою деятельность, ссылаясь на правовые источники, установленные в его историческом развитии, и стремится создать наиболее достойные условия существования для своих граждан, охарактеризовать государство по демографическому, политическому, религиозному признакам и т.д. Но все это представляется еще недостаточным для полноценного понимания понятия «государство».

Другой автор дает следующее определение государству: «Государство – верховное самодовлеющее существо, рожденное законом и освященное высокими идеалами человеческой жизни всегда общими для всех» . Вполне ясно, что не следует понимать данное описание буквально. Здесь, напротив, говорится о том, что государство не создано высшей силой, властью и т.д., а представляет собой нечто самостоятельно существующее, абстракцию, образовавшуюся на законе, соответствующем человеческим идеалам, всегда общим для всех. При ближайшем рассмотрении становится ясно, что и это определение никуда не годится. Даже такие страны, как КНДР и Китай, не говоря уж о ряде африканских государств или же о государствах образовавшихся на постсоветском пространстве, ведут необходимо внешнюю политику, следовательно, находятся в зависимости от внешних условий и действуют под влиянием других государств, поэтому понимать государство как самодовлеющее существо не представляется возможным. Далее, что это за закон такой, освященный высокими идеалами человеческой жизни и общий для всех? Не этот ли: «Мы имеем вернейшее пророческое слово… изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым»? Или, быть может, вот этот: «Обратитесь, о вы, грешники, к вашему Господу - Творцу и Властелину всех ваших дел и повинуйтесь Ему, до того как поразит вас наказание, и никто вам не поможет и не отстранит от вас Его наказания»? Можно было бы приводить примеры и далее, но думаю, в этом нет необходимости. Высокие идеалы человеческой жизни, как правило, порождают такие законы, опираясь на которые, в последствии, люди устраивают крестовые походы, жгут на костре красивых женщин и мыслящих отступников, пытающихся подвергнуть эти законы критике; ставят одного человека в зависимость от другого и т.д. Поэтому существо (государство), возросшее пусть даже на самом гуманном, самом доброжелательном, справедливом, священном законе, однажды, при его исполнении, доказывает, что данный закон не может являться общим для всех.
 
К власти в государствах на протяжении всемирной истории приходят то одни то другие слои населения. Каждый из этих слоев стремится установить такой закон, который в наибольшей степени удовлетворял бы потребности не всего общества, а лишь данного слоя. Царь издает законы, укрепляющие царскую власть и способствующие увеличению царской казны.

Что хочешь думай! Но без промедленья
Возьму себе я все его именье. 

Говорит Ричард II в одноименной трагедии Шекспира. Нет оснований считать, что царь в первую очередь думает о государстве, а затем уже о себе, скорее наоборот. Возможно, были и исключения, но они, пожалуй, ещё в большей степени подтверждают правило.
 
В период феодализма законы направлены в первую очередь на улучшение положения отдельных лиц имеющих феоды, а также на закрепощение других лиц, вынужденных по каким-либо обстоятельствам оказаться в трудном положении.
 
Когда к власти приходит промышленный класс – общий закон вновь обретает другое направление и стремится отражать интересы, отвечающие прежде всего требованиям промышленников и т.д.

Автор пытается выдвинуть на первое место справедливость как основной закон, и вот что я обнаружил далее по этому поводу: «Справедливость нельзя иначе помыслить как мудрость. Мудрость же состоит главным образом в свершении. Свершение справедливости – это и есть великая мудрость». Гениально! Справедливость – мудрость, мудрость – свершение; тогда скорее вывод будет таков: свершение свершения – это великое свершение! Подобную тавтологию предлагает принять за истину студентка 2-го курса магистратуры и, опираясь на неё, выводит понятие «государство».

Если бы существовал некий закон, способный примирить все слои населения и установить общие правила, то общество во всем мире превратилось бы в царство небесное, и необходимость в существовании верховного самодовлеющего существа отпала бы сама собой. Однако опыт многих религий (христианство, ислам и т.д.) показывает, что особенное, служащее идеалом для одних людей, будет являться чем-то неприемлемым по отношению другим людям, и наоборот то, что будет предметом культа для последних не всегда подойдет первым. Следовательно, государство, рождающееся из общего закона, сразу же будет содержать в своем понятии  непримиримое противоречие.

Были в этой книге и другие определения государства и даже такого понятия, как «правовое государство». Они в той или иной мере отражали первые два, которые были мой рассмотрены, в связи с чем я решил сменить тактику. Для того чтобы иметь более ясное представление о предмете исследования, я обратился к рассмотрению понятия «конституция».

В Интернете я обнаружил большой объем материала и стал изучать конституции, существовавшие в прежние времена. Мое внимание привлекла работа под названием: «Конституционное право России: Советское конституционное право от 1918 года до Сталинской конституции».  Работа оказалась небольшой по содержанию и позволила мне составить достаточно обширное представление как об отдельных моментах, касающихся истории СССР, так и о понятии конституции в целом. Надо отметить, что некоторые положения настолько меня заинтриговали, что стало интересным проследить ход их возникновения и развития.

Социализм принято считать утопией, поэтому я обратился к книге первоначально вводящей данное понятие в литературу. «Утопию» Томаса Мора я прочитал за два подхода, и это стало переломным моментом во всей моей работе. Это случилось не потому, что идеи, описанные в данной книге, я воспринял как оригинальные, и не потому, что я увидел в них некую истину. Дело в том, что у меня возник интерес разобраться, самостоятельно разобраться в том, что такое государство и как оно устроено, не просто рассмотреть различные теории, а именно понять, для себя.

Ознакомившись с биографией автора «Утопии», я обратился к изучению работы Платона «Государство», так как по некоторым данным именно эта работа была главным источником вдохновения английского мыслителя. Начав читать, я в буквальном смысле восхищался мудростью Сократа, но уже к середине произведения на меня стала находить скука; в конце и вовсе пропал интерес. Одной из причин были постоянные опечатки в тексте (работа была скачана с Интернета), другой – однообразные, повторяющиеся, неестественные ответы Сократу со стороны собеседников: «Именно так. Конечно. Безусловно. Ни в коем случае! Ты верно предвидишь. Да, мы так считаем. Ты прав. Еще бы ему не быть. Сущая, правда. Клянусь Зевсом, так оно и есть! и т.д.». Диалог был построен искусственно. Платон видимо переживал, что его постигнет судьба его учителя и поэтому применил хитрость, но тем самым придал своим мыслям непривлекательный характер, впрочем, не мне его судить. В «Государстве» Платона я нашел много полезного, и в тоже время отдельные его положения вызвали во мне отталкивающую реакцию. Однако главной задачей для меня было определить особенности идеи, которая была развита позднее в средние века. Такой особенностью оказалась справедливость, о которой как раз речь шла выше. Именно из рассмотрения вопроса о справедливости и развивается платоновское правовое государство. В отличие от студентки магистратуры он довольно детально разбирает данное понятие, но и у него есть свои минусы. Чтобы их рассмотреть понадобилось бы выписать половину его сочинения, но это не соответствовало поставленной задаче, и, уловив суть, я поспешил оставить данное произведение и пойти далее.

К этому моменту я повторно стал посещать лекции по ИГПЗС. Главной целью этих посещений стало переосмысление информации, полученной на первом курсе, с учетом прочитанной литературы, пусть в большей степени художественной, но все-таки касающейся и государства и права.

В тоже время чтение в Интернете меня значительно утомило. Случай дал мне новый материал. Разбирая бабушкину библиотеку, я нашел избранные произведения, напечатанные к пятидесятилетию смерти К. Маркса. Я посчитал, что эти произведения будут напрямую касаться темы моего исследования и принялся их читать. О Марксе я знал совсем мало: слышал о том, что он написал «Капитал», в котором разработал понятие прибавочной стоимости; а также о его теории, где в основу типизации государства была положена категория общественно-экономической формации, основывающейся на определенном способе производства. Мне казалось, что сочинения данного автора будут непременно скучными, трудно воспринимаемыми, написанными сложным, непонятным языком. Однако уже с первых страниц я понял, что мои предположения были безосновательны. В первом томе речь шла преимущественно о биографии самого автора, а также о развитии его взглядов, получивших впоследствии название «марксизм». Казалось бы, с тех пор прошло полтора века, но, несмотря на это, многое из того о чем говорили Маркс и Энгельс актуально и по сей день. То, что происходило тогда, происходит и сейчас, если заменить понятие буржуазия на понятие бизнес, то можно предположить, что дается описание не 19 века, а наших дней:

"Что же касается современного государства, то оно есть не что иное, как организация, которую создает себе буржуазное общество для охраны общих, внешних условий капиталистического производства от посягательства как рабочих, так и отдельных капиталистов"

Заменив слово «капиталист», на более современное слово «бизнесмен», я обратил внимание на следующие положения:

   "Для самих капиталистов не осталось другой общественной деятельности, кроме загребания доходов, стрижки купонов и игры на бирже, где различные капиталисты отнимают друг у друга капиталы.
 
Политическое и умственное банкротство буржуазии едва ли составляет тайну для неё самой, а её экономическое банкротство повторяется регулярно каждые десять лет".

Как тут не вспомнить российских политиков конца двадцатого века, а также их коллег в США в лице Джорджа Буша Младшего и т.д., и то, что происходит на мировой экономической арене в настоящее время.

Следующее утверждение еще сильнее отражало тождественность описываемой ситуации с сегодняшним днем:

"Современная государственная власть это – только комитет, управляющий делами всего класса буржуазии (бизнеса). Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных, скрепленных грамотами и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли".
 
Оно и верно: общество потребления не только отказалось от своего достоинства в пользу меновой стоимости, но и само это достоинство перестало от последней различать. Деньги, деньги, деньги! куда не повернешься, повсюду видишь подобные лозунги: «Деньги – власть!»; «Деньги – сила!»; «Деньги – свобода!»…

Прочитав за полторы недели эти две замечательные книги, я отметил для себя еще много интересной информации, но, поняв, что я немного увлекся, поспешил вернуться к исследуемой теме. Сопоставив взгляды Платона с взглядами Маркса на понятие «государство», я пришел к выводу, что последний в отличие от первого не стремился создать идеал, а в ходе долгой работы, занявшей большую часть его жизни, старался определить то, что существует в действительности и на этом основании предположить, как будет далее происходить развитие. Это вполне доступно выражено в вышеупомянутой книге Ф. Энгельсом:

"История так же мало может остановиться как и познание; она никогда не получит окончательного завершения в некотором совершенном, идеальном состоянии общества; совершенное общество, совершенное «государство», это – вещи, которые могут существовать только в фантазии. Все общественные порядки, сменяющиеся один за другим, представляют собою лишь переходные ступени бесконечного развития человеческого общества от низшего к высшему. Каждая ступень необходима и, таким образом, имеет свое оправдание в то время и при тех обстоятельствах, которым она обязана своим происхождением. Но она становится шаткой и лишается своего оправдания перед лицом новых высших условий, постепенно развивающихся в её собственных недрах. Она должна уступить место высшей ступени, которая в свою очередь также приходит в упадок и гибнет".
 
Что ж, пожалуй, можно предположить, что государство – это нечто непостоянное, меняющееся от обстоятельств, такое нечто, которое непосредственно стремится к самоопределению, но заранее обречено оказаться в тупике. Здесь же можно сказать, что государство, достигнув определенной стадии развития, при переходе на следующую стадию, не становиться чем-то другим, оно снимает с себя всё устаревшее, при этом оставляет самое необходимое и вновь движется дальше.
 
Слушая лекции по ИГПЗС, я прежде всего преследовал цель выяснить развитие таких понятий, как «государство» и «право». Казалось бы неисчерпаемое множество определений: «Восточная деспотия», «Полисная демократия», «Царский период», «Период республики и Период монархии в государстве древнего Рима», «Раннефеодальная монархия», «Сеньориальная монархия», «Сословно-представительная монархия», «Абсолютная монархия», и т.д. – представляющих огромное значение при рассмотрении развития истории,  при внимательном изучении должны дать четкий ответ на вопрос: что такое государство? При этом знакомство с такими источниками, как: «Законы Хаммурапи», «Законы Ману», «Законы двенадцати таблиц», «Преторское право», «Институции Гая», «Дигесты Юстиниана», «Великая хартия вольности», «Кодекс Наполеона» и т.п. – вполне может охарактеризовать понятие «право». В действительности было иначе. Предо мной возникло противоречие: с одной стороны шла речь о рабовладельческих отношениях между людьми в древнем Египте, Греции и Риме, которые выступили прообразами современных государств, и данные отношения представлялись тогда справедливым и разумным государственным устройством; с другой стороны встал вопрос: могло ли из зерна «восточной деспотии» и «полисной демократии» вырасти культурное растение под названием «правовое государство»?

Почему бы и нет, подумал я, ведь формы, которые были тогда, и формы, что есть сейчас, существенно отличаются друг от друга. Раньше были трудные условия существования, уровень жизни был значительно ниже; сейчас всё иначе. Развитие технологий позволило отказаться от старых форм и перейти к совершенно иным отношениям. Если тогда перед основной массой населения стоял вопрос: «как обеспечить себе пропитание, чтобы не умереть с голоду?» и для удовлетворения этой необходимости приходилось работать с утра до вечера не покладая рук, то теперь (в большинстве стран мира) созданы условия, при которых любой здоровый человек может без особого труда, работая шесть часов в день, обеспечить себя не только съестными припасами, но и позволить значительную роскошь. Если тогда человек получал увечья, или же возникали обстоятельства, при которых он не имел возможности работать – в нередких случаях он был обречен на неминуемую гибель. Теперь (опять же, в большинстве стран мира) широко развиты системы социального страхования, дающие возможность не только содержать, но и предоставить более-менее пригодную обстановку для жизни инвалидам, пенсионерам, брошенным детям и т.д. Медицина, получив широкое развитие, способна предотвращать всевозможные эпидемии. Образование, став доступным всем слоям населения, дает возможность проявиться огромному числу талантов, которые в прошлом могли бы всю жизнь провести в поле. Информационные технологии позволяют без труда общаться жителям разных стран. Мужчин и женщин уровняли в правах (разумеется, не во всех государствах, но все же). Большинство населения развитых стран имеет доступ к активному и пассивному политическим правам; признаны личные, имущественные, социальные права. Образ жизни, о котором раньше мечтали члены среднего сословия, доступен почти каждому…
 
Все это не может не радовать. Рабство скрылось в небытие, варварские законы, при которых рубили головы и предавали огню, сменились на гуманное тюремное заключение и административные штрафы. Человечество обрело свободу. Да здравствует правовое государство! Далее хотелось написать слово «конец» и поставить точку, но так как по объёму работа была еще слишком мала, я решил продолжить.


2.
Пойди туда – не знаю куда,
Принеси то – не знаю что…
(Фрагмент из сказки)

Еще раз прочитав и переосмыслив все то, что написано выше, я стал думать над тем, как бы мне наиболее оригинально сформулировать и раскрыть понятие «правовое государство». Поскольку к подобному труду прибегало бесчисленное количество самых разных умов на протяжении многих веков (позже я выяснил, что это понятие было введено лишь в 19 веке, но тогда думал иначе), постольку данная задача оказалась похожей на попытку достать с неба звезду. И все же я не унывал. Огромную роль в моем воспитании сыграли добрые сказки, поэтому я верил, что должна появиться прекрасная фея и взмахом волшебной палочки решить все мои проблемы. Также возлагались надежды, что ответ явиться мне во сне, или, на худой конец, что-то упадет мне на голову, и поможет разрешить поставленный вопрос.
К сожалению, ничего подобного не происходило, а время шло, стремительно приближая день сдачи дипломной работы. Лекции по ИГПЗС закончились, и я решил прослушать лекции по КПЗС, в надежде что-нибудь почерпнуть и оттуда. Также я решил еще раз ознакомиться с конституцией России. Открыв последнюю и начав её читать, я тут же испытал некое чувство, которое в психологии именуют словом «инсайт» . Первая статья конституции РФ гласит: «Российская Федерация – Россия есть демократическое федеративное правовое государство…»  Ого! Вот и ответ! Что такое правовое государство? Правовое государство – это Россия. Risum teneatis, amici!(не смейтесь друзья)  Осталось определить природу последней, и дело сделано. Ведь куда проще выяснить, что такое отдельная страна, нежли пытаться найти суть абстракции «правовое государство». Все же то, что показалось на первый взгляд открытием, довольно быстро стало рушиться. Ведь поскольку не следует строить представление на основании того, что говорит и думает о себе отдельный индивидуум, постольку было бы глупым брать за основу подобный фундамент в масштабе государства, даже когда речь идет о его основном законе. Может ли Россия быть правовым государством только на основании того, что это написано в её конституции? Трудно сказать наверняка, тем более учитывая, что пока, я даже не выяснил, что такое государство; не говоря уже о правовом государстве. Однако если отбросить предикат правовое то, пожалуй, вряд ли будет необходимо доказывать, что Россия – это государство. Принимая во внимание последнее положение, я хотел уже, отталкиваясь от него, двинуться дальше, но вдруг мне на ум пришла следующая мысль: если положение «Россия – это государство» считать верным, то не менее верно, что и положение «США – это государство» будет также соответствовать действительности. Из этого следует, в таком случае, что Россия и США – это одно и тоже. То и другое является государством, следовательно, содержит в себе понятие последнего, но, одновременно, содержит и некое отрицание этого понятия, что, в свою очередь, делает Россию Россией, а США – США. Каждое из вышеуказанных государств является не просто государством, но предстает как особенное государство, содержащее в себе и понятие «государство» и его отрицание. Поэтому попытка определить, что такое государство, с помощью лишь рассмотрения одного из его моментов показалась мне тщетной. Даже если определить весь процесс становления и развития России или США или любой другой страны, то такое определение будет являться только моментом, моментом особенного государства или особенных государств, но ни самим государством. Где же в таком случае искать это загадочное понятие «государство»? Здесь мой рассудок зашел в тупик, и я подумал, что для выхода из сложившегося положения стоит на время остановиться на указанном месте и параллельно попытаться определить, что такое право, надеясь таким образом получить необходимый артефакт, который поможет в дальнейшем продолжить исследование.
"Право – один из видов регуляторов общественных отношений; в многотысячелетней истории юриспруденции не раз указывалось, что в вопросах о праве следует избегать универсальных определений, общепризнанного определения права не существует и в современной науке".
Да, отличный ответ дает Википедия. Все просто и ясно. Избегайте универсальных определений! Выходит, каждый может толковать право, как ему вздумается, лишь бы его толкование было обоснованным и отвечало логическим законам. Неудивительно, что человечество и одного века не может прожить без войны.
Для того чтобы представить себе, что такое право, я решил обратиться за помощью к известному философу 19века. Маркс и Энгельс часто ссылались в своих произведения на Гегеля, подчеркивая, что последний, несмотря на множество неверных положений, которые он доказывал, внес бесценный вклад в науку, разработав и внедрив диалектический метод в систему познания. Г.В.Ф. Гегель привлекал мое внимание и ранее. Прежде чем приступить к написанию дипломной работы, я как раз начинал знакомиться с его произведениями и успел прочитать первые два тома Энциклопедии философских наук. Помимо Энциклопедии я взял в библиотеке Философию права и Философию религии, а также Науку логики в трех томах. Я обрадовался тому, что представилась возможность вновь вернуться к чтению этих бесценных книг и, чтобы не нарушать порядок, бегло прочитав Философию духа, стал внимательно изучать Философию права.
Несмотря на то, что В.С. Нерсесянц (учебники которого я читал еще на первом курсе) дает превосходную характеристику вышеуказанной  работе и определяет её как одну из наиболее знаменательных работ во всей истории правовой, политической и социальной мысли, мне не удалось, прочитав эту работу, однозначно определить, что такое право. Может быть, я не внимательно читал, а может, язык Гегеля давно устарел или наоборот, я еще не достаточно развился до того, чтобы понимать его; может вообще понятие «право» понять не возможно и поэтому общепризнанного определения права и не существует в современной науке как гласит Википедия.
Кант писал, что есть вещь в себе, которую разум понять не может. Гегель опровергал его утверждение, чуть ли не во всех своих сочинениях доказывая, что Кант спутал понятие «разум» с понятием «рассудок», что вещь в себе не только познается, но и должна быть познана на основании мышления.
"В праве человек должен найти свой разум, должен, следовательно, рассматривать разумность права… Теории противопоставляют себя существующему и претендуют на то, чтобы сами по себе являться правильными и необходимыми. Поэтому возникает особая потребность познать и постигнуть мысли, лежащие в основе права. Поскольку мысль возвысилась до существенной формы, надо стремиться понять и право как мысль". 
Но как в таком случае определить, какая мысль истинна, а какая – ложна. Если брать за истину мысли выдающихся людей, философов, политиков, ученых то легко заметить, что и они содержат в себе противоречия и являются лишь субъективным представлением. Кант видел так, Гегель изучив Канта увидел по другому, Маркс изучив Гегеля предложил свой вариант происходящего и т.д. Если довериться своим мыслям, то это также будет лишь субъективное мышление. Так как же определить, что есть право в действительности, а что является лишь представлением о нём?
   Философия права Гегеля, как и большинство его сочинений пропитано основным положением, благодаря которому его учение получило название «философия примирения». Это положение заключается в следующих словах: что разумно то действительно и наоборот. Данное высказывание подвергалось неоднократной критике, но все же было оправдано. Исходя из данного положения, очевидно, что действительность, существовавшая во времена Сократа, была разумной именно потому, что сам разум тогда далеко не забегал за её пределы. То, что не могли объяснить приписывали богам и на этом успокаивались. Сократ видимо обладал разумом, опережающим действительность, или претендующим на такое опережение и стал искать объяснение действительности, не удовлетворившись божественным провидением. То, что он нашел, действительности не понравилось, и она приговорила его к смерти, тем самым, дав понять, что она (действительность) имеет по отношению к разуму некий приоритет. Сократ с достоинством выпил яд и умер, завещав свой разум Платону и другим своим последователям. Платон в своих произведениях раскрыл личность Сократа. Прошло более 2400 лет со дня его смерти, и современная действительность считает Сократа величайшим разумным человеком всех времен и народов, а современный разум предъявляет большие претензии действительности  IV века до н.э. за подобное к себе отношение с её стороны. Если бы Сократ жил на четыре века позднее и, скажем, где-нибудь близ Египта, то, пожалуй, сегодня о нем могли бы говорить и нечто большее, чем просто величайший мудрец…
Гегель прекрасно понимал, что действительность, несмотря на многовековой прогресс, не любит, когда разум показывает свое над ней превосходство, и записал свои убеждения таким языком, который внешне никак её (действительность) не затрагивал, а наоборот даже ей чуточку льстил, за что и был удостоен звания профессора в Берлинском университете и награды от короля Пруссии за службу государству.
Что же представляет собой действительность в настоящее время и насколько она разумна? Одни страны тонут в крови от революции (Тунис, Ливия, Египет и т.д.); другие переживают очередной экономический и политический кризис (США, Германия, Россия, Греция и т.п.). По всему миру не прекращаются массовые акции протеста, права человека бессовестно покупаются и продаются; там, где должен властвовать закон властвует денежный приоритет; разрыв между бедными и богатыми продолжает расти, число наркоманов и алкоголиков увеличивается, увеличивается рост преступности; проституция становится наипрестижнейшей профессией; во многих странах количество абортов приближается к количеству рождаемости. Разница между ценами производителей и розничными ценами не имеет границ; рынок труда приближается к серьезной проблеме нехватки специалистов; образование направлено на привитье человеку механических навыков, и несколько не заботиться о том, чтобы человек научился мыслить. Телевидение растлевает умы молодежи посредством идиотских телепередач.
Набрав в поисковой системе яндекс слово «порно» я обнаружил, что по количеству запросов за месяц (73 168 306) оно уступает, пожалуй, только социальной сети «одноклассники» (83 566 677). В сравнение с ними «искусство» имеет 1 517 533 запросов; «образование» 3 663 213 запросов; «любовь» 10 067 180 запросов.
Из этого следует неутешительный вывод: общество превращается в онлайн-онанистов, не способных иметь свою точку зрения продажных, безнравственных, зависимых, завистливых и злых людей. Лишь единицы используют новые технологии для приобретения знаний, развития и совершенствования, тогда как сотни видят в них только возможность скрасить досуг и уйти от повседневных проблем, именно уйти, а не решить. Причем, в то время, пока первые пытаются что-то делать, разрабатывают всевозможные пути развития и ищут среди них оптимальный, последние собираются на площадях и кричат о нарушенных правах и свободах, виня во всех бедах того, на кого им укажут. Правительства конкурирующих стран подливают масло в огонь, прибегая к всевозможным инсинуациям, и оказывая давление на средства массовой информации. Насколько разумна такая действительность? Оглядываясь назад – вполне разумна; оценивая настоящее как данное само по себе – как минимум – больна; заглядывая в будущее – даже не знаю, что думать. Кажется, я вновь увлекся, поэтому возвращаюсь к исследуемому вопросу.
Основная мысль, которая лежит в основе понятия «право», это мысль о том, чтобы всем на свете жилось хорошо, чтобы каждый человек имел возможность жить, так как он хочет, в то же время не затрагивая интересы жизни других людей. В настоящем закрепилось поверхностное мнение о том, что человек не знает, чего он хочет. Исходя из этого положения, общество ставит отдельного человека в такие условия, при которых он обязан принять одну из нескольких точек зрения на действительность, пользующихся наибольшей популярностью и, опираясь на принятую им точку, выстраивать всевозможные отношения. При этом общество постоянно навязывает человеку, в основном с помощью рекламы (которая в буквальном смысле повсюду), огромное количество лишних предметов к которым человек привыкает и в последствии, не имея возможности от них отказаться, вынуждает себя работать все больше и больше, для того чтобы иметь возможность эти предметы приобретать. Магазинов бытовой химии едва ли меньше, чем магазинов продуктов. Один за другим строятся торговые центры и офисные здания. Аптеки вырастают на каждом углу и во всех очереди!..
Раб, в недалекие времена, не имел своей воли и полностью зависел от воли своего господина. Раб выполнял за господина работу, исполнял его приказания, взамен получая еду и постель. Раб не имел никаких прав, у него были лишь обязанности, но несомненно, что в отношениях между собой рабы придерживались каких-либо установленных правил. В случае необходимости господин, как правило, мог продать, подарить, или даже убить раба. Современным господином человека стало государство, с лицом чиновничьего аппарата, который с каждым днем разрастается все шире и шире. Современный человек обладает свободой воли, но в редких случаях может определить, что последняя собой представляет, и поэтому редко её использует. Современный человек, работая, обеспечивает не только себя, но и огромную бюрократическую машину, которая создает условия, для наиболее продуктивной работы человека предоставляя ему при этом страховые и пенсионные гарантии. Несмотря на то, что в теории человек имеет определенное количество прав и может эти права отстаивать в суде при нарушении их со стороны государства, на практике суд в большинстве случаев решает дела не пользу человека, даже при явной правоте последнего; при этом гражданские дела рассматриваются справедливо, но все же огромную роль играет финансовые возможности одной из сторон. Если интересы государства требуют военного вмешательства, то оно вправе посылать своих граждан на смерть.
В большинстве стран для того, чтобы реализовать пассивное политическое право, человеку недостаточно обладать знаниями и способностями, человек должен еще  иметь также значительный капитал и поддержку со стороны лиц обладающих властью.
В большинстве стран политическая власть используется отдельными индивидами  для того, чтобы повысить свое материальное положение и материальное положение своей семьи, порой даже в ущерб интересам своего государства. Лидеры политических партий по неофициальным данным продают места в парламентах. Принимаются законы, противоречащие логике и здравому смыслу, но отвечающие требованиям отдельной прослойки общества.
Пожалуй, принимая во внимание вышеописанное, можно сравнить право с доброй сказкой. Сказки читают детям для того, чтобы у них сложилось определённое представление об окружающем мире. Как правило, в сказках бывает заключена мораль. Всем злодеям воздается по их злодеяниям, а добрые и справедливые герои женятся на принцессах, получают в приданное пол царства и живут долго и счастливо. Право есть некое долженствование-возможность, созданное разумом, которое учит людей добру и справедливости и за несоблюдение своих требований предполагает наказание. При этом оно утверждается государством и последнее обязано следить за его соблюдением.  К сожалению многие люди, а точнее: немногие, в чьих руках сосредотачивается государственная власть забывают указанные положения и превращают право из доброй сказки в нелепую комедию. Зло торжествует, добро пристыжено и оставлено в дураках, царство оказывается воздушным замком, а принцесса превращается в жабу.
Принимая положение, что государство определяет и развивает право, будет также верно и обратное, а именно: право определяет и развивает государство. Это доказывается тем, что определённые принципы взаимоотношений между людьми устанавливаются на ограниченной территории и их совершенствование и развитие ведет к благополучной жизни и процветанию этих людей, а также привлекает к себе людей с других территорий, на которых условия существования не оставляют желать лучшего. Это хорошо прослеживается на примере США.
Иногда право принимает такой характер, что государство привлекает к себе не просто отдельных людей с других территорий – а целые отдельные государства вместе с их территориями. Наглядный пример СССР. Тем самым, возвращаясь к понятию «государство», можно заключить, что теперь оно представляет не просто голую абстракцию, но и предполагает наличие некого другого, которое имеет в себе его определение и само им определяется. Вопрос о том, что первично право или государство не имеет смысла и выглядит так, как если бы спросили: что первично водород или кислород, в составе воды? Водород, как и кислород лишь во взаимопроникновении образуют воду, отдельно взятые сами по себе они представляют совершенно другое явление. Так и право без государства не есть право, а есть просто желание, хотение, пустая воля, которая является волей субъекта, и несет в себе случайное содержание. Если говорят-де, что сначала возникло право, и оно носит более естественный характер , то при этом не учитывают что то, что понимается, как право в действительности таковым не является. Можно возразить, сказав, что право развивается из обычаев, традиций и т.д., когда еще нет государства, ведь нельзя же считать государством племя туземцев, которые используют определенные правила поведения. При этом именно из таких правил возникает право. То, что касается естественного характера здесь можно подчеркнуть, что поскольку человек рождается свободным и обладает правом на жизнь, он может реализовать это право лишь в обществе, которое берет на себя ответственность заботиться о человеке до тех пор, пока он самостоятельно не сможет обеспечить себе существование, а это как минимум 7-10 лет. Если Маугли воспитали волки, то Маугли не человек. Он может быть кем угодно: волком, пантерой, медведем, но он не может быть человеком. Следовательно, первичность права это полный абсурд. Там где есть обычай – там есть определенное общество; Поскольку обычай – это еще не право, общество – это еще не государство. Оба явления развиваются самостоятельно, но при этом они нераздельны, как разумная действительность Гегеля. Право и государство могут рассматриваться как взаимодополняющие друг друга, рассматривать государство отдельно от права – это значит рассматривать не государство, так же как и рассмотрение права без государства это рассмотрение не права, а чего-то еще.
В Интернете я обнаружил, что термин «правовое государство» впервые встречается в работах немецких ученых К. Велькера (1813г.) и И.Х. Фрайхера фон Аретина (1824г.). Но первый юридический анализ данного термина и введение его в научный оборот сделаны их соотечественником Робертом фон Молем (1832г.). Он рассматривал правовое государство как категорию непрерывно развивающегося учения о государстве и ставил его пятым по счету после патриархального, патримониального, теократического и  классического государства. Далее было сказано, что в литературе при характеристике правового государства очень часто употребляется термин «господство права», происхождение которого, очевидно, связано с английским «rule of low».
Основная мысль, которая была положена в основу понятия «правовое государство», заключается в том, что право обладает приоритетом во всех действиях государства. В настоящее время эта идея развилась в следующие положения: 1) наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина (социальная сторона); и 2)наиболее последовательное связывание посредством права политической власти, формирование для государственных структур режима правового ограничения (формально-юридическая сторона). Более подробно эти положения были развиты в учебнике Малько, из которого я их и заимствовал для написания в 2009г. курсовой работы. Тогда мне некогда было подумать, а может, я и не хотел думать, или даже не мог (не умел) думать и поэтому, описав вкратце все то, что думали по этому поводу другие, счел задачу решенной.
Теперь, когда было определено, что государство не имеет смысла без права и, наоборот, у меня возник вопрос: а может ли быть государство не-правовым? Может ли существовать такое государство и будет ли оно государством, если в нём будет господствовать не право, а скажем произвол? Вспомнив 90-е годы в России, я хотел, было написать, что может, но потом осёкся. То, что было в России тогда, вполне соответствовало тому обществу, которое само обрекло себя на подобную учесть, променяв совесть на джинсы и пепси-колу. Данное общество, поняв, что осталось у разбитого корыта, после обладания роскошным замком, в буквальном смысле слова взбесилось настолько, что старик, в роли которого выступал Горбачев, вынужден был удирать от бабы (общества) к золотой рыбке (известно куда) со всех ног, роняя искры со сверкающих пят. «Ну, ничего – подумало общество, – корыто есть, опыт есть – как-нибудь все устроится. Старика нет – найдем нового старика». И действительно нашло. Но не рыбака…
Прошу прощение за отступление. Продолжаю. Очевидно, что государство не может быть не правовым. Тогда зачем нужно это излишнее подчеркивание правовое?  Долго я думал над этим вопросом, подбирал аналогии, которые могли бы соответствовать указанному термину, некоторые были удачные, другие – не очень, пока, наконец, меня вновь не посетило озарение. Государство заключает понятие право в себе, также как и право заключает в себе понятие государство; друг без друга они не имеют смысла и выступают как пустые абстракции. Государство появляется там, где появляется право, точнее они образуются из взаимопроникновения, но каждое при этом остается тем, чем оно является само по себе. Только их взаимное опосредствование создает правовое государство. Отдельный представитель государства это его гражданин; гражданин как человек является создателем и государства и права, и то и другое существуют лишь благодаря человеку и для человека. Сам по себе человек не является государством, но он будет непременно являться зародышем последнего и будет содержать в себе все то, что, впоследствии развившись, будет носить название государства и права; подобно тому, как семя не является растением, но содержит в своем развитии его понятие. Само по себе семя – это семя, также как человек сам по себе – это человек; но если семя посадить в землю, где для него будут созданы условия существования, оно прорастет и станет растением. Человек, оказавшись в определенных условиях, развивается в государство, не какой-то определенный человек, а человек как вид.
Но что такое человек? Прежде всего, это Homo sapiens, но разве говорим мы, упоминая какого-либо человека: этот разумный человек, или эти разумные люди? Когда говорят человек, то под этим наименованием уже подразумевается, что он разумный.
Однако мое положение показалось мне довольно простым, я подумал, что уже наверняка существует множество теорий, где разумного человека сравнивают с правовым государством, и стал искать в Интернете подобные сравнения. Набрав в поисковой системе: разумный человек или правовое государство, я сильно обрадовался, когда не нашел ни одного подобного сравнения. Неужели за 200 лет это не приходило ни кому в голову? Я нашел одно похожее положение в курсовой работе на сайте рефератов, но там оно было совершенно не развито и упоминалось, между прочим:
"Человек как разумное и общественное существо в процессе своей жизни, общения с себе подобными создает различные организационные формы своего существования и устанавливает приемлемые для себя правила игры, нормы поведения. В этом смысле право и государство производны от человека".
Из курса по ТГП, мне было известно, что существовали теории, в которых государство сравнивали с отдельным человеком. Эти теории были развиты О.Контом и Г. Спенсером. Я поспешил с ними ознакомиться. К сожалению, в интернете мне не удалось найти информации, и я отправился в библиотеку. Книги этих авторов, которые мне удалось найти, были написаны еще в 19 веке, тогда же и переведены на русский язык. В течение нескольких дней я работал с популярными сочинениями обоих авторов и несмотря на то, что мне посчастливилось обнаружить много интересных положений, особенно у Спенсера, все же найти параллель между разумным человеком и правовым государством мне не удалось…
Что ж, пожалуй, пришло время попробовать на прочность этот обнаруженный «философский камень». Может быть с его помощью удастся обратить мои мысли из грубых и темных в гладкие и светлые. Для этого, прежде всего, стоит определить, что такое разумный человек и что такое разум вообще. В этот раз придется ограничиться собственным познанием, так как, я догадываюсь, что и на это положение не существует однозначной точки зрения. Если рассматривать разум отдельно от человека, то это опять таки будет пустая абстракция, которая не несёт никакого значения. Следовательно, необходимо рассматривать разум как человека и человека как разум. Человек это существо, которое способно к познанию не только на основании чувств, но и полагаясь на мышление, именно это делает его разумным. Когда человек мыслит ему не обязательно видеть, осязать, ощущать и т.д. что-то, ему достаточно иметь об этом "что-то" понятие, и на основании этого понятия он может проделывать всевозможные операции с любым предметом. Из этого следует, что разумный человек будет, прежде всего, заботиться о том, чтобы обогатить себя знаниями. Все, что представляет значение для его чувств, будет отодвинуто на второй план и будет необходимо лишь постольку, поскольку  это будет совершенствовать и развивать основную потребность. Вода, воздух, пища – в виде растений и животных, непосредственная природа вот всё, что имелось у человека изначально. Всё остальное создал его разум. Какова была цель этого создания, я не берусь определить наверняка, но могу с уверенностью сказать, что человек стремился создать наиболее благоприятнейшие условия своего существования. В этом стремлении он приспособился сохранять и передавать свои знания из поколения в поколение, так, что каждое последующее поколение вступало в существование уже с полным запасом знаний, которые были накоплены не только в предыдущее поколение, но и в течение всего существования человечества. Этот принцип, на мой взгляд, можно проследить, взглянув на последовательность чисел, которую развил математик Леонардо Пизанский, более известный как Фибоначчи. Также это можно увидеть в золотом сечении  –  где происходит деление непрерывной величины на две части в таком отношении, при котором меньшая часть так относится к большей, как большая ко всей величине – если смотреть в обратном направлении. 
Человек на новом этапе разбирал то, что досталось ему в наследство, и многое находил удивительным. Дело здесь обстоит таким образом, что посмотреть на то, что происходит в настоящем очень трудно именно потому, что знания, которые помогают понять настоящее, находятся в будущем и пока еще не известны. Это звучит странно сейчас, когда есть компьютеры, спутники, сотовые телефоны и т.д. и кажется, что уже невозможно ничего придумать, но раньше, когда человек находился на первых этапах развития, ему едва хватало средств, для того, чтобы передать в следующее поколение ту или иную мысль, которую он подчеркнул в течение развития всей своей жизни. Прошли тысячелетия, прежде чем человек изобрел письменность и научился передавать свои мысли более-менее ясно, многие века потребовались для того, чтобы последующие поколения смогли воспринять мысли предыдущих поколений в таком виде, в котором они были разработаны. Для того чтобы мысли отдельных людей были восприняты обществом, потребовалось много веков. Рабство могло существовать лишь постольку, поскольку люди были безграмотны. Порой мне кажется, что они были вполне счастливы своим положением, а тех, кто пытался им его представить в другом свете, изгоняли как покусителей на общее счастье.
Если верно, что принципами правового государства являются: наиболее полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина; и наиболее последовательное связывание посредством права политической власти, формирование для государственных структур режима правового ограничения, то не менее верно, что принципами разумного человека будут выступать: обеспечение достойного существования cogito, ergo sum  и полагание разума в основу всей своей деятельности. Из истории известно, что государства в период своего развития постоянно переходят от одной политики к другой. Республика переходит в монархию, монархия переходит в аристократию, аристократия переходит в демократию, демократия переходит в олигархию и т.д. Формы правления сменяют одна другую, вращаясь по кругу. Человек также подвержен чувствам: сегодня он влюблен как Дон Кихот в прекрасную Дульсинею и все его поступки, вся его деятельность направлена на то, чтобы доставить радость своей возлюбленной. Завтра в нем пробуждается дух мщения, и он думает лишь о том
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертельной схватке с целым морем бед
Покончить с ними?

В следующий раз человеком овладевает страсть к игре, и становиться основополагающим мотивом его деятельности. Можно ли назвать разумным человека, который, к примеру, двадцать лет усердно работает, зарабатывает себе приличное состояние, а затем в течение нескольких лет проигрывает всё, ради чего он жил и трудился, в казино или в игровых аппаратах?
Можно ли назвать разумным человека, который влюбляется в молодости в Свету, семьдесят лет с ней живет, создает большую семью, строит роскошный дом, обеспечивает себя всеми необходимыми материальными благами, воспитывает замечательных детей, а под старость все бросает и, поддавшись дурной страсти, уходит жить к молоденькой САШе?
Можно ли назвать разумным человека, который убивает себе подобных, да еще использует при этом средства, которые могут разрушить среду его обитания?
Как же назвать таких людей, которые совершают столь безрассудные поступки? Для этого я вновь возвращаюсь к Гегелю, чтобы посмотреть, что он на это скажет. Гегель в Философии духа выделяет несколько форм помешательства, среди которых:
"Бывает природное слабоумие. Оно не исцелимо. Сюда преимущественно относиться то, что называют кретинизмом… Кретины представляют собой плохо сложенных, уродливых, часто пораженных зобом, бросающихся в глаза своим тупым выражением лица людей, нераскрытая душа которых нередко оказывается способной к издаванию только совершенно нечленораздельных звуков. Но помимо этого природного слабоумия встречается также и такое, в которое человек впадает или вследствие несчастья, в котором он сам не виноват, или же по своей собственной вине. Нередко слабоумие является следствием буйного состояния духа, но не менее часто это состояние вызывается также и чрезмерностью всякого рода излишеств. Относительно слабоумия можно упомянуть еще и то, что иногда оно обнаруживается также в виде тенденции к оцепенению, в виде полнейшего паралича как телесной, так и духовной деятельности. Впрочем, слабоумие встречается не только как длительное, но и как переходящее состояние. Так, например, один англичанин впал в состояние полного безразличия ко всем вещам, сперва к политике, затем к своим делам и к своей семье; он сидел неподвижно, уставившись перед собой, годами не произносил ни одного слова и обнаружил такую притупленность ко всему, что заставил сомневаться в том, узнает ли он еще свою жену и детей. Он был излечен тем, что другой человек, одетый точно также как и он, сел против него и стал во всем подражать ему. Это привело больного в сильнейшее возбуждение, вследствие которого его внимание было погружено во вне и он выздоровел"
Чтобы никого не обидеть я не буду ставить диагноз слабоумие каким-либо отдельным государствам, а замечу лишь то, что описанный англичанин очень напоминает некоторые восточные страны, в то время как отдельные черты кретинизма, как природного, так и приобретенного проявляются во многих государствах девятнадцатого и двадцатого (а может и двадцать первого) веков. Далее Гегель описывает рассеянность:
"Рассеянность состоит в незнании того, что нас непосредственно окружает. Часто незнание этого является началом безумия, но, однако, существует весьма далекая от всякого безумия величественная рассеянность. Эта последняя может наступить тогда, когда дух, предавшись глубоким размышлениям, отвлекается от наблюдения за всем сравнительно незначительным. Настоящая рассеянность, однако, есть погружение в совершенно абстрактное самочувствие, в бездеятельность рассудительного, объективного сознания, в лишённое знание отсутствие духа по отношению к таким вещам, в которых он должен был бы присутствовать. Субъект, находящийся в этом состоянии, смешивает в отдельных случаях свое действительное положение с ложным и постигает внешние обстоятельства односторонним способом, а не соответственно всей тотальности их отношений. Забавным примером этого душевного состояния среди многих других примеров является один французский граф, который, когда его парик повис на люстре, от души смеялся над этим вместе с другими присутствовавшими, оглядываясь кругом, чтобы посмотреть, чей парик оказался сорванным и кто стоит с лысой головой".
  Во второй половине двадцатого века некоторые государства были настолько увлечены внешней политикой, что рассеянность стала их верной спутницей, иные из них задумались так сильно, что на люстре повис не парик, а их голова, в то время пока тело продолжало смеяться, содрогаясь в конвульсиях...
Далее, у Гегеля, следует бестолковость:
"Бестолковость возникает из неспособности фиксировать свое внимание на чем-либо определенном и состоит в болезни блуждания от одного предмета к другому. По большей части это зло неисцелимо. Глупцы этого рода наиболее обременительны. Эта бестолковость и суетливость всегда возникают из недостатка силы рассудочного сознания, удерживающего вместе всю совокупность представлений. Но нередко такие бестолковые страдают delirium ом, следовательно, уже не только незнанием, но бессознательным извращением того, что их непосредственно окружает".
Пару слов следует выделить из того, что Гегель описывает как тупоумие:
"Где начинается тупоумие в собственном смысле слова, с точностью сказать трудно. В маленьких городах, например, можно встретить людей, особенно женщин, которые до такой степени погружены в до крайности ограниченный круг своих частных интересов и в этой своей ограниченности чувствуют себя до того приятно, что подобного рода индивидуумов мы справедливо можем считать тупоумными людьми. Это душевное состояние по большей части проистекает из того, что человек из-за недовольства действительностью замыкается в свою субъективность. В особенности страсть тщеславия и высокомерия бывает причиной этого полного погружения души в самое себя. Дух, расположенный таким образом в своем собственном внутреннем существе, легко теряет затем понимание действительности  и чувствует себя хорошо только в кругу своих субъективных представлений"
Если взглянуть на Римскую империю в период монархии, особенно в период принципата, то можно обнаружить и бестолковость, и тупоумие во всей их красе. Чего стоит один Калигула, которого Луций Сенека охарактеризовал следующим образом:  Гай Цезарь, которого природа создала словно затем, чтобы показать, на что способны безграничная порочность в сочетании с безграничной властью…  Действительно, стоит посмотреть на то, как  Калигула  назначил сенатором Инцината (коня), а после сделал его жрецом, а также занес в списки кандидатов на пост консула – тут же обнаруживаются все признаки упомянутые выше.

Что ж, разве звук весёлый ржанья
Был для империи вредней
И раболепного молчанья,
                И лестью дышащих речей 

Пожалуй, указанный пример подходит лучше всего под следующую категорию помешательства, описанную Гегелем:
"Третья, основная форма помешательства – бешенство, или безумие. Только тогда мы имеем дело с таким явлением, когда помешанный субъект сам знает о своем расщеплении на два взаимно противоречащих вида сознания, душевнобольной сам живо чувствует противоречие между своим только субъективным представлением и объективностью и тем не менее не в состоянии освободиться от этого представления, но во что бы то не стало хочет сделать его действительностью или уничтожить действительно существующее… имеющееся у безумцев чувство их внутренней разорванности может быть как спокойной болью, так и развиться до неудержимого возмущения разума против неразумия или этого последнего против первого, превращаясь тем самым в неистовство.  Ибо с упомянутым несчастным чувством очень легко связываются у безумцев не только ипохондрическое настроение больного, терзаемого разными фантазиями и причудами, но также недоверчивое, лживое, завистливое, коварное и злобное направление мыслей – озлобление против ограничения их окружающей действительностью, против тех, от кого они испытывают ограничение их воли. Как и наоборот, дурно воспитанные люди, привыкшие всегда стоять на своем, из вздорного упрямства легко впадают в безумие, если разумная воля, устремленная на всеобщее, противопоставляет им такую плотину, которую их упрямая субъективность, не в состоянии ни перепрыгнуть, ни проломить. У каждого человека бывают мимолетные настроения озлобления; однако нравственный  или по крайней мере умный человек умеет подавить их. Но в безумии, где одно особенное представление приобретает господство над разумным духом – именно обособленность субъекта безудержно выступает на передний план; принадлежащие к этой обособленности естественные и рефлексией развитые влечения сбрасывают тогда ярмо нравственных законов, исходящих из подлинно всеобщей воли, – и мрачные, подземные силы сердца вырываются, следовательно, на свободу".



3.
     Большинство древних народов жило в государствах, принципом которых была добродетель, и в пору процветания этой последней там совершались дела, которых мы теперь уже не видим и которые поражают изумлением наши мелкие души.
Ш. Монтескьё

Прежде чем перейти к рассмотрению отдельных современных правовых государств, для того, чтобы определить в какой степени они являются разумными, или вернее насколько их право соответствует разуму, я решил немого остановиться на том, что представляли собой некоторые из них двумя веками ранее.
К этому времени я закончил читать Гегеля и поспешил вернуть книги в библиотеку, для того, чтобы взамен взять сочинения других авторов, которые могли предоставить возможность взглянуть на предмет моего исследования с разных точек зрения. Среди этих авторов были: Ш. Монтескьё, Ш. Фурье, Цицерон, Спиноза и др. Я выбрал сочинения этих людей постольку, поскольку в ряде работ, прочитанных мною ранее, авторы часто на них ссылались, что возбудило моё любопытство самостоятельно ознакомиться с их содержанием.
Опираясь на положение Ф.Энгельса данное им в предисловии к третьему немецкому изданию «Восемнадцатого брюмера» К.Маркса, которое гласит, что закон, по которому всякая историческая борьба, – совершается ли она в политической, религиозной, философской или в какой-либо другой идеологической области, – в действительности является только более или менее ясным выражением борьбы общественных классов, а существования этих классов и их столкновения между собой, в свою очередь, обусловливаются степенью развития их экономического положения, характером и способом производства и определяемого этим обмена,   я обратил внимание на следующие места, в которых шла речь об описании политической ситуации, во Франции той эпохи:
"Люди сами делают свою историю, но они её делают не самопроизвольно, не при обстоятельствах, выбранных ими самими, а при обстоятельствах, непосредственно данных заранее и унаследованных. Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, чтобы переделывать себя и окружающее и создавать нечто небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо вызывают себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в освященном древностью наряде, на заимствованном языке разыгрывать новый акт на всемирно-исторической сцене…
Только при втором Бонапарте государство как будто стало вполне самостоятельным. Государственная машина настолько окрепла по отношению к гражданскому обществу, что она может теперь иметь во главе шефа Общества десятого декабря проходимца, поднятого на щит пьяной солдатчиной, которую он купил водкой и колбасой и которую ему всё снова приходиться ублажать колбасой. Отсюда трусливое отчаянье, чувство несказанного унижения, унижения, которое сдавливает грудь Франции и не дает ей свободно вздохнуть. Она чувствует себя обесчещенной.
И тем не менее государственная власть не висит в воздухе. Бонапарт – представитель класса, и притом самого многочисленного класса французского общества, представитель мелкого крестьянства.
Подобно тому, как Бурбоны – династия крупной земельной собственности, а Орлеаны – династия денег, Бонопарты являются династией крестьян, т.е. французской народной массы. Избранником крестьян является не тот Бонапарт, который подчинялся буржуазному парламенту, а тот, который разогнал буржуазный парламент. Городам удавалось в течение трех лет извращать смысл выборов 10 декабря и обманывать крестьян в их надежде на восстановление империи. Выборы 10 декабря 1848г. нашли свое истинное выражение только в перевороте 2 декабря 1851года…
Клочок земли, крестьянин и его семья; рядом другой клочок земли, другой крестьянин и другая семья. Штук шестьдесят таких клочков составляют деревню, такое же количество деревень составляет департамент. Так главная масса французской нации образуется простым сложение одноименных величин, вроде того, как мешок картофеля составляется из сложенных в мешок картофелин. Поскольку миллионы семей живут в экономических условиях, отличных и враждебно противопоставляемых образу жизни, интересам и образованию других классов, они образуют класс. Поскольку между мелкими крестьянами существует лишь местная связь, поскольку тождество их интересов не создает между ними никакой общности, никакой национальной связи, никакой политической организации, – они не образуют класса. Они поэтому не способны защищать свои классовые интересы от своего собственного имени, будь то через посредство парламента или конвента. Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель должен вместе с тем являться их господином, стоящим над ними авторитетом, в виде неограниченной правительственной власти, защищающей их от других классов и ниспосылающей им дождь и солнечный свет. Политическое влияние мелкого крестьянства в последнем счете выражается, стало быть, в том, что исполнительная власть подчиняет общество.
Историческая традиция породила веру французских крестьян в человека по имени Наполеон, который возвратит им все утраченные блага. И вот нашелся индивидуум, выдающий себя за этого человека, потому что он носит имя Наполеона, на основании Наполеоновского кодекса, который предписывает: «La recherch; de la paternite est interdite» [запрещается искать настоящего отца незаконного ребенка]. После двадцатилетнего бродяжничества и целого ряда нелепых приключений сбывается сказка, и человек становится императором французов. Навязчивая идея племянника осуществилась, потому что она совпала с навязчивой идеей самого многочисленного класса французского общества…
Недостаточно сказать по примеру французов, что их нация была застигнута врасплох. Нации и женщине не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ними насилие. Подобные фразы не разрешают загадки, а только иначе её формулируют. Остается еще объяснить, каким образом три пошлых проходимца могут застигнуть врасплох и без сопротивления захватить в плен 36-милионную нацию."
Как-то многое из этого напоминает знакомые события, только вот случившиеся не во Франции 19 века, а где-то еще и, пожалуй, гораздо позднее. Такое чувство, что это случилось совсем недавно, будто бы я сам все это видел, да вот только не могу вспомнить где, может это deja vu? В любом случае не следует поддаваться чувствам, а следует скорее использовать мышление в области познания, поэтому, заметив, что Франция времен Луи Бонапарта вполне может соответствовать французскому графу, описанному Гегелем, который, в рассеянности, потерял парик, – я обратил внимание на то, что пишет Маркс о тогдашней России:
"Существует 22 миллиона поляков, 45 миллионов русских, 8 миллионов сербов и болгар; почему бы не составить мощную конфедерацию из 80 миллионов славян, чтобы оттеснить или уничтожить захватчиков святой славянской земли – всех этих турок, мадьяр и прежде всего – ненавистных, но столь необходимых немцев? Таким-то образом в кабинетах некоторых дилетантов исторической науки возникло то нелепое антиисторическое движение, которое поставило себе целью ни много, ни мало, как подчинить цивилизованный Запад варварскому Востоку, город деревне, торговлю, промышленность, духовную культуру первобытному земледелию славян-крепостных. Но за этой нелепой теорией стояла ужасающая действительность Российской империи, – той империи, которая каждым своим движением показывает, что считает всю Европу достоянием славянского племени и в особенности единственно энергичной части его – русских; той империи, которая со своими двумя столицами – Петербургом и Москвой – все еще не отыскала своего центра тяжести, пока «город царя» (Константинополь называется по-русски Царьград, город царя), который всякий русский крестьянин считает истинным центром свей религии и своей нации, пока он не станет фактической резиденцией русского императора; той империи которая за последние 150 лет ни разу не теряла своей территории, но всегда расширяла ее с каждой войной, какую она начинала".
Данное описание содержит в себе некоторые признаки отдельно взятых видов помешательства, но выносить окончательный диагноз, я не беру на себя ответственность. Можно сказать, что Россия-де в указанном отрывке представляет собой развившегося разумного человека, но стоит почитать «Историю одного города» М.Е.Салтыкова-Шедрина, как тут же хочется прикусить язык. Приведу несколько мест из указанного произведения:
"Мы головотяпы! Нет нас в свете народа мудрее и храбрее!..
Головотяпы выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым, а себя по тому городу глуповцами…
Угрюм-Бурчеев все маршировал и все смотрел прямо, отнюдь не подозревая, что под самым его носом кишат дурные страсти и чуть-чуть не воочию выплывают на поверхность неблагонадежные элементы. По примеру всех благопопечительных благоустроителей, он видел только одно: что мысль, так долго зревшая в его заскорузлой голове, наконец осуществилась, что он подлинно обладает прямою линией и может маршировать по ней сколько угодно. Затем, имеется ли на этой линии что-нибудь живое, и может ли это «живое» ощущать, мыслить, радоваться, страдать, способно ли оно, наконец, из «благонадежного» обратиться в «неблагонадежное» – все это не составляло для него даже вопроса…" 
Учитывая, что прототипом Глупова была тогдашняя Российская Империя, а военный министр А.А. Аракчеев в сочетание с образом Николая Первого, являлся прототипом Угрюм-Бурчеева, учитывая, что последний появился в Глупове «прохвостом» и прямо объявил «разум» своим злейшим врагом, – принимая это всё во внимание, предстает весьма грустная картина, которая вряд ли соответствует правовому государству, представляющему развившегося разумного человека.
Тем временем за океаном происходили  следующие события, которые обернулись гражданской войной, "ставшей самой кровопролитной в истории США (на всех фронтах Второй мировой войны, несмотря на её всемирный масштаб и на разрушительность оружия ХХ века, потери американцев были меньше) Потери северян составили почти 360 тыс. человек убитыми и умершими от ран и других причин и более 275 тыс. ранеными. Конфедераты потеряли, соответственно, 258 тыс. и около 137 тыс. человек.
Только военные расходы правительства США достигли 3 млрд долларов. Война продемонстрировала новые возможности военной техники, оказала влияние на развитие военного искусства. Она завершилась победой Союза.
Запрещение рабства было закреплено 13-й поправкой к Конституции США, вступившей в силу 18 декабря 1865 года (рабство в восставших штатах было отменено ещё в 1863 году указом президента о провозглашении эмансипации).
В стране были созданы условия для ускоренного развития промышленного и сельскохозяйственного производства, освоения западных земель, укрепления внутреннего рынка. Власть в стране перешла к буржуазии северо-восточных штатов. Война не разрешила все стоявшие перед страной проблемы. Некоторые из них нашли решение в ходе Реконструкции юга, продолжавшейся до 1877 года. Другие, в том числе предоставление чёрному населению равных прав с белыми, оставались неразрешёнными многие десятилетия".
Что тут можно сказать, даже если и учесть, что цели войны были разумными, что рабство было побеждено и официально запрещено на всей территории, то, все же, учитывая неравенство одной части населения по отношению к другой, США не сильно обгоняло другие страны того времени по правовому положению и считать разум лежащий в основе права, которым якобы должно руководствоваться государство именуемое себя правовым – считать на данном этапе этот принцип действующим не представляется возможным.
Теперь следует обратить внимание на положение Германии первой половины XIX века, далее, в общих чертах кратко проследить ее развитие вплоть до первой мировой войны, а затем посмотреть и на остальные государства которые принимали участие в этой войне.
Ф.Энгельс в своей работе «Революция и контрреволюция в Германии пишет:
"Сочетание различных классов народа, составляющих основу политической организации, было в Германии более сложным, чем в какой-либо другой стране… в Германии феодальное дворянство сохранило большую часть своих старых привилегий. Система феодального землевладения почти повсюду оставалась господствующей. Землевладельцы сохраняли даже право суда над своими крепостными. Лишенные своих политических привилегий – право руководить государями, они отстояли почти в полной неприкосновенности свою средневековую власть над крестьянством своих поместий, равно как и свою свободу от налогов. Это феодальное дворянство, тогда чрезвычайно многочисленное и очень богатое, официально считалось первым «сословием» в стране. Оно поставляло высших правительственных чиновников, оно почти исключительно владело всеми офицерскими должностями в армии.
Буржуазия Германии далеко не была так богата и так сплочена, как во Франции или в Англии. Старинные отрасли германской промышленности были разрушены благодаря введению пара и быстро растущему превосходству английской промышленности. Новейшие отрасли промышленности, вызванные к жизни при континентальной системе*  Наполеона, пустившие корни в других частях страны, не возмещали утраты старинных отраслей и были слишком слабы для того, чтобы обеспечить для промышленности достаточное значение и заставить правительства считаться с её потребностями, тем более, что правительства подозрительно относились ко всякому увеличению богатства и силы не-дворян…

*Бойкот, организованный Наполеоном I в 1806г в целях борьбы с конкуренцией английской промышленности и торговли. Кроме Французской империи в блокаде приняли участие Пруссия, Голландия, Россия, Испания и другие страны. Однако Англии удалось эту так называемую континентальную блокаду прорвать. (прим. Ф.Энгельса)

Огромная масса нации, не принадлежавшая ни к дворянству, ни к буржуазии, состояла в городах, с одной стороны, из классов мелких ремесленников и торговцев, а с другой стороны – рабочих, в деревне же из крестьянства.
Класс мелких ремесленников и торговцев в Германии чрезвычайно многочислен вследствие слабого развития класса крупных капиталистов и промышленников в этой стране. В более крупных городах он образует почти наибольшую часть населения; в мелких ему принадлежит решительный перевес, потому что здесь отсутствуют более сильные богатые соперники и влияния… Смиренный и рабски покорный перед сильным феодальным или монархическим правительством, он переходит на сторону либерализма, когда происходит подъем буржуазии; его охватывают приступы бешеного демократизма, когда буржуазия обеспечила себе господство, но он впадает в самую жалкую трусость, когда класс, стоящий под ним, пролетариат, предпринимает самостоятельное движение.
Рабочий класс Германии в своем социальном и политическом развитии в такой же мере отстал от рабочего класса Англии и Франции, в какой немецкая буржуазия отстала от буржуазии этих стран. Каков господин, таков и слуга… В Германии подавляющее большинство наемных рабочих получало занятия не от промышленных князей современного типа, представленных в Великобритании такими превосходными экземплярами, а от мелких ремесленников, вся производительная система которых является пережитком средневековья. И подобно тому, как между хлопчатобумажным лордом, с одной стороны, и мелким починялой-сапожником или портным-мастером, с другой, существует колоссальное различие, так и пробудившийся к жизни фабричный рабочий промышленного Вавилона в корне отличается от смиренного портновского или столярного подмастерья в мелком провинциальном посаде, в котором условия жизни и характер труда лишь немного отличаются от условий жизни и приёмов труда за пять веков до нашего времени…
Наконец, был огромный класс мелких средних хозяев, крестьян, составляющих вместе со своим придатком – с сельскохозяйственными рабочими – значительное большинство всего народа. Но этот класс сам по себе опять таки подразделяется на различные части. Мы видим здесь прежде всего зажиточных крестьян, так называемых крупных и средних крестьян, которые владеют более или менее обширными участками земли и располагают каждый услугами нескольких наемных рабочих. Для этого класса, который стоял между крупными, свободными от налогов феодальными землевладельцами и мелким крестьянством и сельскохозяйственными рабочими, по вполне понятным причинам самой естественной политикой был союз с антифеодальной городской буржуазией. Во-вторых, мы видим мелких свободных крестьян, которые преобладали в Рейнской провинции, где феодализм пал под мощными ударами Великой французской революции. Такие же независимые мелкие крестьяне встречались кое-где и в других провинциях, где им удалось выкупить за деньги феодальные повинности, лежавшие на их земельных участках. Но владение этих крестьян было свободным только по имени: на их собственности обыкновенно тяготело столько ипотек и на таких тяжелых условиях, что истинным собственником земли был не крестьянин, а ростовщик, ссужавший деньги. В-третьих, мы встречаем феодально-зависимых крестьян, которых нелегко было бы согнать с их участков, но которые были обязаны уплачивать землевладельцам вечную ренту или постоянно выполнять для них известное количество работы. Наконец, сельскохозяйственные рабочие, положение которых во многих крупных поместьях было совершенно такое же, как положение этого класса в Англии, и которые во всяком случае жили и умирали бедняками, плохо питались и были рабами своих господ…
Политическое раздробление Германии на три дюжины более или менее значительных государств точно также объясняется именно этой мешаниной и этой многосложностью элементов, составляющих нацию, и притом в каждой особой части страны смешанных в особой пропорции. Где нет общности интересов, там нет места единству целей, не говоря уже о единстве действий…"
Вспоминается басня Крылова «Лебедь рак и щука»:
 
Когда в товарищах согласия нет,
На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука .

Вполне очевидно, что ни о каком правовом государстве речь здесь идти не может. Однако это не лишает основания говорить, что на указанной стадии Германия, как и другие государства, находятся в, несомненно, лучшем положении по отношению к тому положению, которое было в этих странах на ранних этапах развития. Втиснуть разбор этих этапов в данную работу не позволяет объем содержания, поэтому, указав на то, что ряд революций, прошедший в мире на рубеже XIX - XX веков может быть представлен как пробуждение разума, или же как попытка человека наконец избавиться от слабоумия, рассеянности, бешенства и т.д., следует взглянуть, что этот человек стал делать далее.
Если современные представители науки говорят, что государство представляет собой так или иначе организованное стратифицированное общество, то почему бы не рассмотреть мир, который состоит из таких государств, как общество, различные представители которого, подобно отдельным государствам, представляют собой какой-либо класс. При этом я буду отождествлять политику (как внутреннюю, так и внешнюю) государств с жизнедеятельностью членов этого так называемого общества. Начну с Германии.
"Когда в Германии попытка объединения под флагом революции 1848-49гг. была провалена, по вполне понятным причинам, которые описаны выше, роль объединителя взяла на себя Пруссия. Создав в 1871г. Первую Германскую империю и приняв конституцию, по которой императором провозглашался король Пруссии, обладавший огромными полномочиями, но не имевший право вето, Пруссия закрепила за собой доминирование, получив 17-ть из 55-ти мест в парламенте (для блокировки изменений конституции достаточно было 13-ти голосов). В политической жизни господство принадлежало юнкерам и буржуазии и таким образом Германская империя в преддверие XX века представляла собой государство, напоминающее человека, рассудок которого направлен,  приблизительно в равных пропорциях, на физическое воспитание и улучшение материального положения. Привожу слова канцлера Германской империи Бисмарка: «Сильная Германия желает, чтобы её оставили в покое и дали развиваться в мире, для чего она должна иметь сильную армию, поскольку никто не отважится напасть на того, кто имеет меч в ножнах…. Все государства, за исключением Франции, нуждаются в нас и, насколько это возможно, будут воздерживаться от создания коалиций против нас в результате соперничества друг с другом» .
В начале XX века Германия по уровню промышленного производства выдвинулась на первое место в Европе. Быстро росли в этот период черная металлургия, машиностроение, химическая промышленность и другие отрасли тяжелой индустрии. Преимущественное развитие тяжелой промышленности вызывалось в значительной мере потребностями армии, железнодорожного строительства и судостроения (в особенности военно-морского флота). Гигантские монополистические союзы, тесно связанные с крупнейшими банками, прибирали к своим рукам целые отрасли промышленности. Германский империализм начал проводить свою «мировую политику» тогда, когда территория земного шара была поделена и львиная доля колоний уже захвачена «старыми» капиталистическими державами. Готовясь к насильственному переделу мира, Германия одновременно развивала экономическую экспансию, чувствительно задевавшую интересы «старых» капиталистических государств и прежде всего Англии. Быстро возрастал экспорт германских капиталов, особенно в Османскую империю, Китай, страны Южной Америки.
Гонка вооружений сопровождалась значительным снижением жизненного уровня трудящихся. Одна лишь финансовая реформа 1909г. означала повышение косвенных налогов на 25-30%, что составляло 500 млн. марок ежегодно. Политика протекционизма, приносившая юнкерству и магнатам финансового капитала громадные прибыли, все чувствительнее сказывалась на бюджете народных масс. Стоимость жизни в 1913г. выросла по сравнению с 1900г. почти на одну треть.
В 1907г. начался очередной экономический кризис, и к концу 1908г. в Германии насчитывался 1 млн. безработных. Капиталистические монополии продолжали наступление на рабочий класс, интенсифицируя труд, применяя «передовые» методы «выжимания пота» по американскому образцу. Ответом рабочего класса явился рост забастовочного движения. За четыре года (1910-1913 гг.), по неполным данным, произошло 11 533 экономических конфликта, в которых участвовало около полутора миллионов человек.
На выборах в рейхстаг в 1912г. социал-демократическая партия получила свыше 4 млн. голосов и составила самую многочисленную фракцию (110 человек), при этом она не достигла даже самой скромной цели – ликвидации в рейхстаге господства блока реакционных партий, являвшихся опорой правительства. Германские правящие круги настойчиво продолжали свой курс агрессивной внешней политики. Экспансия Германии развивалась в различных направлениях и почти на всех континентах – в Европе, Азии, Африке, Южной Америке. Провоцируя конфликты, одной из целей которых было расшатывание франко-русского союза и сложившегося нового военного блока – Англии, Франции и России (Антанты),- германский империализм готовился к «большой» войне". 
В сознание разумного человека, которого представляло на тот момент Германское государство, видимо, закралось сомнение об истинности его мотивов, также он обратил внимание на средства, используемые им в своей деятельности, и усилил их освоение, однако внешне это практически никак не сказалось на его поведении, подобно тому как класс юнкеров и буржуазии имел в Германии неоспоримый приоритет над другими классами  –  желания славы и материальных благ отодвигали разум представленного человека на задний план и превращали его из цели в средство. Возможно зло коренилось в нравах сами германцев ведь их предки, как говорит Монтескьё, цитируя Тацита не станут приобретать потом того, чего могут добыть кровью. Их гораздо труднее убедить обрабатывать землю и ждать жатвы, чем бросить вызов противнику и получать раны в бою.   
Далее, несколько слов о России.
Поскольку в Российской империи в последние десятилетия XIX века начинается бурный промышленный рост, основным двигателем которого становится активное строительство железных дорог; поскольку политическое и экономическое доминирование дворянства в жизни империи после отмены крепостного права постепенно сокращается, дворяне сохраняют за собой лишь высшие чины по госслужбе, и офицерские должности в гвардии, став меньшинством среди госслужащих в целом, меньшинством среди армейского офицерства, постепенно утрачивая собственность на землю; поскольку царь представляет интересы, как промышленности, так и дворянства; постольку Российскую империю можно определить как человека, рассудок которого занят в первую очередь стремлением к материальному благополучию и всевозможными развлечениями. Однако уже первое десятилетие 20 века показывает, что подобный образ жизни с трудом можно назвать разумным. Несмотря на то, что в ходе внутренней борьбы этот человек в период 1905-1907гг. не смог подавить в себе раскалывающие противоречия, он все же приобрел бесценный опыт, подал пример и поставил своей задачей стремление к познанию. Вот что сказано в Большой Советской Энциклопедии по этому поводу: «Первая русская революция ознаменовала наступление нового периода всемирной истории — периода политических потрясений и революций. Её события вызвали живой отклик и сочувствие западноевропейского пролетариата и пробудили угнетённые народы Востока. Борьба рабочего класса России стала примером для рабочих всего мира. Усилилось забастовочное движение, борьба за демократические свободы. За революцией в России последовали революции в Иране (1905—11), Турции (1908), Китае (1911—13). Усилилось национально-освободительное и антифеодальное движение в др. странах Востока. Произошла перегруппировка сил на международной арене: Россия, окончательно ставшая в 1905—07 ведущей силой, центром мирового революционного движения, перестала быть главным оплотом международной реакции» .
Теперь, следует рассмотреть то, что касается США.
"Освоение после гражданской войны громадных новых территорий на Западе и связанное с этим строительство железных и шоссейных дорог, речных каналов, гаваней способствовали росту промышленности, созданию емкого внутреннего рынка. Американская буржуазия использовала европейские капиталы и заимствовала технические достижения передовых стран Европы.
Необходимую рабочую силу давали миллионы иммигрантов из Европы и Азии. В последней четверти XIX в. количество иммигрантов составило свыше 10 млн. человек, среди них было много квалифицированных рабочих.
Успехи промышленности на востоке страны привели к тому, что капиталисты восточных штатов подчинили своему господству экономику Запада. На Среднем западе возникли крупные промышленные центры - Чикаго, Питтсбург, Кливленд. Особенно быстро развивались новые отрасли промышленности – нефтяная, химическая, электротехническая сталелитейная и т. д. Конкуренция с другими, «старыми» капиталистическими странами и относительная дороговизна рабочей силы стимулировали применение новых машин, новых технических изобретений и более усовершенствованных методов организации производственного процесса. По объему промышленной продукции Соединенные Штаты уже в 1894г. вышли на первое место в мире, обогнав все остальные капиталистические страны. Одновременно гнет монополий, злоупотребления и коррупция в органах управления вызвали широкое движение протеста среди мелкой и средней буржуазии и в кругах демократической интеллигенции. В 1876г. члены американской секции создали новую организацию, названную вначале Рабочей партией Америки, а через год переименованную в Социалистическую рабочую партию. Отсутствие единства среди социалистов, их неудачи во время избирательных кампаний привели к тому, что некоторые из вождей социалистов потеряли веру в необходимость политической борьбы и поддались влиянию анархизма. Оторванность Социалистической рабочей партии во главе с Де Леоном от массового движения привела к потере ею авторитета. В 1897-1898 гг. параллельно с Социалистической рабочей партией возникла еще одна организация - Социал-демократическая партия Америки.
В американских правящих кругах сложилась очень влиятельная группа «экспансионистов», требовавшая проведения активной империалистической политики. В первую очередь империалистические устремления Соединенных Штатов направлялись на принадлежавшие Испании Вест-индские острова. Приманкой для американских экспансионистов были не только естественные богатства островов, но главным образом их выгодное стратегическое положение. Острова Пуэрто-Рико и Куба являлись ключевой позицией на подступах к странам Центральной Америки, к Панамскому перешейку, через который проектировалось прорытие канала и из-за которого уже в течение полувека Соединенные Штаты вели борьбу с Англией.
Вместе с тем, не прекращая экспансии в направлении Карибского бассейна, американские империалисты стали активно прокладывать себе путь к рынкам Восточной Азии. Одним из первых объектов их агрессивной политики в этом районе стали Филиппинские острова, лежавшие у порога Китая. В 1898г. Соединенные Штаты начали войну против Испании - первую войну эпохи империализма – и в результате этой войны добились установления своего господства на Филиппинах, на островах Пуэрто-Рико и Гуаме, а также – под видом протектората – и на Кубе.
Разгар "прогрессивной эры" в США приходится на 1900-1914 года. Этот период в истории американские историки называют периодом небывалого прогресса. Развернутая борьба против монополий проходила под реформаторским лозунгом "Прогрессивные преобразования!". Костяком движения являлся крепкий "средний класс": учителя, интеллигенция, мелкий и средний бизнес, фермеры. К ним примкнуло множество журналистов, писателей и мыслителей, которые совместно принялись разоблачать крупные махинации трестов, имевшие зачастую отношение к коррупции на самом высоком государственном уровне. Движение добилось необходимых реформ и вывело страну на новый прогрессивный уровень.
При всём этом противоречие между национальными слоями не уменьшалось, что бросало негативный отпечаток на общую благоприятную картину. В стране росло национальное движение негритянского народа. Жестокие условия, в которых жили негры, бесчеловечная дискриминация, доходившая до погромов и линчевания, обусловили особый характер этого движения."
Откуда же взялось это противоречие? Что послужило поводом такой дискриминации?  Спросим  Монтескьё, может он знает ответ.
"Если бы мне пришлось защищать право, в силу которого мы сделали негров рабами, то я сказал бы следующее.
Народы Европы, истребив народы Америки, были вынуждены обращать в рабство народы Африки, чтобы заставить их расчищать обширные земли Америки.
Сахар был бы слишком дорог, если бы растение, из которого он получается, не возделывалось бы рабами.
Люди, о которых идет речь, черны от головы до пят, и нос у них до такой степени приплюснут, что жалеть их почти невозможно.
Нельзя себе представить, чтобы бог – существо очень мудрое – вложил душу, и притом хорошую, в совсем черное тело.
Мысль, что сущность человека заключается в цвете его кожи, так естественна, что народы Азии, кастрирующие чернокожих с целью пополнить число своих евнухов, прибегают тем самым к наиболее наглядному средству, чтобы лишить негров сходства с нами.
Невозможно допустить, чтобы эти существа были людьми, потому что если бы мы их причислили к людям, то пришлось бы усомниться в том, принадлежим ли мы сами к числу христиан"
Такая то вот добродетель характеризует республиканское правление.
США, в очерченный период, можно сравнить с человеком, который, вырвавшись из рабства и осознав свою могучую силу, поставил перед собой задачу, доказать своим прежним хозяевам, что он не просто может быть самостоятельным, но способен превзойти во всех отношениях бывших господ. Однако, несмотря на внешний успех, внутренне, представленный человек оставался далеко не разумным. Разум, или точнее: рассудок устремился в первую очередь, на накопление денежных средств, оттеснив на задний план все остальное. Приведу высказывание 28-го президента США Вудро Вильсона: «Великая индустриальная нация контролируется системами кредита. Наша система кредита сконцентрирована в одних руках. Развитие страны, а, следовательно, и вся наша деятельность находятся под контролем нескольких людей. Мы пришли к худшей форме управления, к наиболее контролируемому и подавленному правительству в цивилизованном мире. В правительстве больше нет свободного мнения, больше нет убежденности и при голосовании, не учитывается мнение большинства, но есть мнение и принуждение небольшой доминирующей группы лиц» . Таким образом можно охарактеризовать США как финансового олигарха, с зачатками мании величия, подавляющего в себе варварские инстинкты генетической сущности, с хорошо организованной внутренней дисциплиной, но не лишенного  и некоторых капризов.   
Далее, следует внимательно рассмотреть, что представляет собой, и как развивается, еще один член так называемого конструируемого общества, выступающий как Французское государство.
"Франция, как было уже описано выше, со второй половины XIX века находилась во власти правления Наполеона III, более известного, как Луи Бонапарта. Получивший власть благодаря содействию клерикальных и реакционных элементов, Наполеон III с самого начала должен был отказаться от всех своих социалистических и демократических мечтаний. Строго монархическая конституция в стране, пережившей несколько революций и знакомой с более свободными порядками, могла держаться, только опираясь на суровый полицейский гнёт: печать была подвергнута режиму предостережений, суды были орудием исполнительной власти, парламентские выборы производились под сильным давлением администрации. Летом 1870г. произошли осложнения между Францией и Пруссией. Наполеон III, уверенный в военном могуществе Франции и надеявшийся победой загладить все ошибки своей политики, действовал чрезвычайно вызывающим образом и довёл дело до войны. Война обнаружила всю непрочность того государственного и общественного строя, который был создан 2 декабря 1851г. Еще больше положение осложнило восстание Парижской коммуны. Под Седаном сам Наполеон III вынужден был сдаться неприятелю. Через день после сдачи Наполеона III в плен, в Париже началась Сентябрьская революция, свергнувшая правительство императора. После подавления Парижской коммуны 28 мая 1871 года монархия так и не была восстановлена. 31 августа 1871г. национальное собрание заменило титул «главы исполнительной власти» титулом президента республики и определило срок его полномочий (3 года).
В XX веке со всей ясностью определились характерные черты ростовщического империализма, которые французский капитализм начал приобретать уже к 90-м годам XIX века в погоне за максимальной прибылью финансисты вывозили огромные капиталы за границу, преимущественно в форме государственных займов. Заграничные вложения, составлявшие к 1902г. около 27 млрд. фр., достигли в 1914г. 50-60 млрд. фр. По размерам вывоза капитала Франция заняла второе место в мире после Англии. Финансовая олигархия толкала страну на путь колониальной экспансии. Франция владела огромной колониальной империей, уступавшей по размерам только английской. Территория французских колоний почти в двадцать один раз превышала территорию метрополии, а население колоний составляло свыше 55 млн., т. е. примерно в полтора раза превосходило по численности население метрополии.
Господство финансовой олигархии мешало развитию производительных сил страны. Четвертая часть всех капиталов принадлежала кучке богачей, составлявших только 0,2% населения. Эта численно ничтожная, но могущественная группа финансистов держала в своих руках ключевые позиции французской экономики – банки, промышленные объединения, транспорт, связь с колониями, торговлю. Она, в конечном счете, направляла и политику правительства.
Все эти обстоятельства обусловили обострение классовой борьбы. По количеству стачечников Франция в начале XX в. заняла первое место в Западной Европе. Две трети стачек были связаны с требованиями повышения заработной платы. Но экономические стачки начинали принимать и политический характер, перерастая иногда в столкновения с органами государственной власти. Обострение классовой борьбы во Франции, как отмечал в 1908г. В. И. Ленин, проявлялось «в особенно бурных, резких, частью прямо революционных взрывах» . Большое влияние на французское рабочее движение оказали революционные события в России. Уже первое известие о «Кровавом воскресенье»*  вызвало живейший отклик у французских рабочих. «Рабочие Парижа, города революции, всем сердцем с вами, – говорилось в обращении профессиональных союзов департамента Сены в январе 1905г. к русским рабочим. – Рассчитывайте на нас! Наша помощь вам обеспечена. Долой царя!.. Да здравствует социальная революция!» . В тоже время Французские финансисты весной 1906г. предоставили царизму громадный заем в 23/4 млрд. франков. «Россию расстреливали, – писал В. И. Ленин, – не только треповские пулеметы, но и кадетско-французские миллионы» (В. И. Ленин, Первый важный шаг, Соч., т. 12, стр. 138.)

*Разгон мирного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу, имевшего целью вручить царю Николаю II коллективную Петицию о рабочих нуждах. Шествие было подготовлено легальной организацией «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Питербурга» во главе со священником Георгием Гапоном. Поводом для выступления рабочих стала проигранная забастовка, начавшаяся 3 января на Путиловском заводе и охватившая все заводы и фабрики Петербурга. 5 января Гапон бросил в массы мысль обратиться за помощью к самому царю, а 7—8 января составил петицию, перечислявшую требования рабочих. Наряду с экономическими, петиция включала ряд политических требований, главным из которых был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания. Политический характер выступления стал причиной разгона шествия, в ходе которого против безоружных рабочих было применено огнестрельное оружие. Разгон шествия, повлёкший гибель от нескольких десятков до нескольких сот человек, вызвал взрыв возмущения в российском обществе и во всём мире и послужил толчком к началу Первой русской революции.
 
В начале XX века Франция активно вела политику милитаризма, что усугубляло без того тяжелое положение основной массы населения в этой стране. В период обостряющихся внешнеполитических отношений  подавляющее большинство французских рабочих верило, что Социалистическая партия и Всеобщая конфедерация труда сумеют предотвратить войну. В действительности же социалисты были совершенно не подготовлены к революционному решению этой задачи. Съезд Социалистической партии в 1914г. принял постановление о том, что в случае войны Интернационал должен призвать к всеобщей стачке. Такие же решения принимались неоднократно конгрессами Всеобщей конфедерации труда. Однако руководители Социалистической партии и профессиональных союзов, не считаясь с тем, что надвигающаяся война неизбежно будет с обеих сторон империалистической, единодушно высказывались за необходимость «защиты отечества», в случае если на Францию «нападут». В профессиональных союзах анархо-синдикалистское руководство во главе с Леоном Жуо, сползавшее на реформистские позиции, свертывало антимилитаристскую деятельность".
Из этого следует, что в обозримый период, Французское государство, в миниатюре, может быть сопоставимо с разумным человеком, ведущим активный образ жизни, уделяющим большое внимание физической подготовке, усердно работающем, но при этом плохо заботящемся о своем питании и образовании. Этот человек настолько скуп, что, храня огромные сбережения и имея возможность ежедневно посещать дорогие рестораны, он морит себя голодом и питается преимущественно дешёвой и скудной пищей. Чувство голода, которое периодически в нем возникает, он оправдывает тем, что занимает видное положение среди своего окружения, успокаивая это чувство тем, что ему приходится тратить значительную часть своих доходов, поддерживая это положение на спортивный инвентарь и, что он должен, прежде всего, заботиться о своей силе, а не о своем здоровье, иначе может вообще лишиться и того и другого (надо отметить, что данная характеристика в той или иной степени присуще всем разумным людям, о которых идет речь в настоящей работе). Рассматриваемый индивид совершал  попытки переструктурировать свои мотивы и, несмотря на то, что в результате удалось избавиться от навязчивой идеи в виде Луи Бонапарта, все же, подчинить основную деятельность разуму так и не получилось.
Пару слов следует сказать о таких государствах как Италия, Япония и Австро-Венгрия:
Италия. "Последние годы XIX в. и в особенности первые годы XX в. вплоть до 1908г. были для Италии периодом промышленного подъема. При помощи иностранного капитала, под охраной протекционистских пошлин быстро росла крупная индустрия. Началось перерастание итальянского капитализма в империализм. Важную роль в этом процессе играли крупные банки во главе с Итальянским коммерческим банком, в котором участвовал немецкий капитал. Многие крупные итальянские предприятия либо сразу возникали на средства этого банка, либо очень скоро оказывались в финансовой зависимости от него. Уровень жизни итальянских рабочих по-прежнему был ниже, чем в большинстве стран Западной Европы; рабочий день равнялся в среднем 12-13 часам. Положение крестьянства продолжало оставаться тяжелым. В южной Италии издольщики отдавали землевладельцу до трех четвертей урожая. Подъем рабочего движения вынудил итальянскую буржуазию в начале XX в. отказаться от открыто реакционных методов управления, характерных для XIX столетия. Был издан ряд законов об охране труда, а в 1904г. расширено избирательное право. В середине сентября 1904г. Италию облетели сообщения о расстрелах в Сицилии и Сардинии. В промышленных центрах Севера начались митинги протеста. В Милане рабочие добились от своих лидеров немедленного объявления общегородской стачки протеста. 17 сентября бастовали рабочие всех промышленных центров Севера, а также Неаполя, Рима, Флоренции и многих мелких городов и местечек. Глубоко взволновала итальянский пролетариат весть о революции в России. Уже в январе 1905г. в Риме состоялась грандиозная демонстрация протеста против расстрелов в Петербурге.
Экономический кризис, охвативший в конце 1907 - начале 1908г. Италию, тяжело отразился на основных отраслях ее промышленности - текстильной, металлургической, машиностроительной. Вместе с тем кризис ускорил концентрацию производства в стране. Возникнув в отсталой, обремененной полуфеодальными пережитками стране, итальянские монополии уже с первых своих шагов были лишены емкого внутреннего рынка. К тому же недостаточность собственных ресурсов (в Италии было мало железной руды и совсем не было угля, хлопка, меди) и капиталов ставили итальянскую промышленность в зависимость от иностранных капиталистов. Кризис углубил общее отставание страны. Производство чугуна, стали, машин было ничтожно по сравнению с производством передовых капиталистических стран. 95% промышленных предприятий имели от 1 до 10 рабочих и только 362 предприятия насчитывали более чем по 500 рабочих. Южная Италия, еще в последней трети XIX в. превращенная буржуазией северных провинций во внутреннюю колонию, сохраняла полуфеодальный аграрный характер. В маленьких южных городках, где в жалких лачугах ютились со своим скотом обезземеленные крестьяне, царили нужда, невежество, болезни. Нищета толкала тысячи крестьян к бегству из деревни, но промышленность была не в состоянии дать им работу. Эмиграция за границу достигла колоссальной цифры: 700-800 тыс. человек в год. Все это были, как подчеркивал В. И. Ленин, нищие, которых гнал из Италии «голод в самом буквальном значении слова» (В. И. Ленин, Империализм и социализм в Италии, Соч., т. 21, стр. 326.).
Выход из внутренних трудностей итальянские монополии искали в империалистических войнах. С начала XX столетия итальянский финансовый капитал усиленно стремился к экспансии в бассейне Средиземноморья. Итальянская колониальная экспансия повсеместно сталкивалась с ожесточенным сопротивлением Англии, Франции, а также союзников Италии - Австро-Венгрии и Германии. Это вызывало немалое раздражение в Италии, и, хотя договор. Тройственного союза не был расторгнут, отношения между Италией и ее союзниками стали к 1914г. весьма напряженными. В самом конце 1910г. возникла финансируемая крупнейшими монополиями политическая организация - «ассоциация националистов». Националисты черпали свои кадры среди интеллигенции и студенчества. Они выступали против буржуазной демократии и парламентаризма, призывали запретить рабочие организации и объявляли войну «матерью всех добродетелей», а Италию - обиженной сильными державами «нацией-пролетаркой». Взывая к славе древнего Рима, они требовали захватов на Балканах, в Малой Азии, Северной Африке. Первым шагом к достижению господства в бассейне Средиземного моря должен был стать захват Триполи и Киренаики - африканских владений Османской империи. Военные действия закончились победой Италии; Триполи и Киренаика стали итальянской колонией Ливией. Но война, продолжавшаяся год, подорвала экономику, страны и обнаружила слабость итальянского империализма. В 1913г. к последствиям колониальной войны прибавились признаки приближающегося нового экономического кризиса. Каждый день закрывались предприятия. Многие банки, вложившие средства в промышленность, находились накануне краха. Безработица приняла значительные размеры. Повысились налоги, возросла дороговизна жизни. Социальные и политические противоречия в стране резко обострились. Участились забастовки; рабочие протестовали против безработицы и дороговизны. Промышленники усилили наступление на рабочий класс, разрывая трудовые договоры, резко ухудшая условия труда. Накапливавшееся годами народное недовольство летом 1914г. вылилось в крупное выступление трудящихся масс. Как и десять лет назад, толчком послужили бесчинства полиции. События 7-14 июня этого года обозначенные как «Красная неделя»*  показали, как сильны революционные настроения в итальянском пролетариате и как слаба его политическая организация".

*7 июня полиция расстреляла рабочую демонстрацию в Анконе, и на следующее утро забастовали рабочие всех промышленных центров и множества мелких городов Италии, 8-го вечером всеобщая стачка протеста была официально объявлена руководством Социалистической партии и Конфедерации труда. Революционный натиск был сильнее, чем когда-либо в истории объединенной Италии. В первые же дни всеобщая стачка переросла в ряде пунктов в стихийную вооруженную борьбу. В Турине, Неаполе, Флоренции, Парме возводились баррикады. В Милане, Венеции, Бергамо, Бари и других городах произошли кровавые столкновения народа с войсками (а также и с активно выступавшими против народа Националистами). Забастовщики рвали телеграфные провода, захватывали вокзалы, градом камней и револьверными выстрелами встречали двинутые против них войска. Демонстрации происходили даже в Риме, где правительство принимало особенно энергичные меры для сохранения хотя бы видимости «порядка» и где войска заняли ее основные стратегические пункты, охраняли подступы к парламенту, патрулировали в рабочих предместьях и на площадях. Демонстранты устремлялись к королевскому дворцу с возгласами «на Квиринал!». События приняли особенно решительный характер в Романье и Марке (центральная Италия). Здесь всеобщую стачку городских рабочих поддержало большинство крестьянства. Толпы крестьян громили хлебные лавки, амбары, захватывали оружейные магазины, пороховые склады, помещения префектур и казармы карабинеров. Стихийно возникли «комитеты действия», в которые, помимо левых социалистов, вошли также республиканцы и анархисты. Железнодорожники, примкнув к забастовке и захватив основные железнодорожные станции, прервали сообщение Романьи с остальной Италией. Отрезанное от внешнего мира, население верило слухам о том, что в Италии произошла революция, монархия свергнута, король бежал. В Анконе, в нескольких десятках других городов и местечек Романьи и Марке создались маленькие республики. «Комитеты действия», став органами республиканской власти, издали декреты о конфискации продуктов у крупных землевладельцев и распределении их по сниженным ценам среди нуждающегося населения. Местное командование не решалось двинуть войска против народа. Между тем реформистские лидеры Конфедерации труда уже 10 июня объявили всеобщую стачку оконченной. Руководство Социалистической партии не возражало против этого и лишь подчеркнуло в обращении к рабочим, что Конфедерация труда «одна» ответственна за свое решение. На грандиозных митингах забастовщиков (в частности, в Милане) рабочие резко критиковали поведение вождей. Только 13-14 июня рабочие крайне неохотно прекратили забастовку. Во второй половине июня правительство, оправившись от паники, начало массовую расправу над участниками движения.

Раздираемый внутренними противоречиями, Homo sapiens, представляющий собой Италию, внешне выглядит как добросовестный рабочий, способный хорошо трудиться, если ему оказывают материальную поддержку, лишь изредка выражая недовольство своим положением. Внутренне же, он напоминает скорее не человека, а голодного волка, который любым путем стремится удовлетворить свой голод, невзирая ни на какие нравственные принципы. Обладая достаточной физической силой, в нем также сохранились воспоминания о том времени, когда он был одним из величайших колоссов всей Европы, и он не прочь вернуть себе утраченные позиции.
Япония. "Начало XX столетия отмечено необычайно быстрым выдвижением Японии в качестве «великой державы», хотя и значительно отстававшей в экономическом отношении от крупных капиталистических государств Европы и от Соединенных Штатов, но соревновавшейся с ними в проведении захватнической политики. Япония была первой и в то время единственной азиатской страной ставшей на путь самостоятельного капиталистического развития. Большой груз феодальных пережитков тормозил и в известной степени уродовал это развитие. Японский империализм носил военно-феодальный характер: господство капиталистических монополий сочеталось с засильем милитаристских клик, опиравшихся на класс помещиков и создававших специфическую «монополию военной силы». Тем не менее, преобразование Японии в централизованное «современное» государство происходило сравнительно быстро. В начале XX века Япония ввиду своей относительной экономической и военной слабости еще не была способна проводить вполне самостоятельную внешнюю политику. Осуществления своих захватнических планов она добивалась при поддержке гораздо более могущественной державы - Англии. Основой для сближения между Англией и Японией в этот период была их общая заинтересованность в максимальном ослаблении России, в вытеснении ее из Маньчжурии (Северо-Восточного Китая) и Кореи. Правящие круги Японии всемерно поддерживали версию о том, что они якобы не заинтересованы в аннексии Маньчжурии и добиваются лишь устранения «русской угрозы». На самом же деле Япония исподволь подготовляла захват Маньчжурии и Кореи. В борьбе за господство над Кореей Япония заранее заручилась поддержкой со стороны Англии и Соединенных Штатов Америки. Обострение англо-русских и русско-японских империалистических противоречий на Дальнем Востоке вело к войне. Заключив в 1902г. союз с Японией, направленный против России, английский империализм не принял непосредственного участия в вспыхнувшей через два года русско-японской войне, но Англия оказала Японии значительную материальную и техническую помощь. Накануне и во время войны, развернув широкую и интенсивную пропаганду против России, японский милитаризм создал в стране атмосферу шовинистического угара. Военный успех еще более усилил захватнические аппетиты господствующих классов. Обогащаясь за счет войны, правящие круги стремились держать в узде трудовой народ, который продолжал вести нищенское существование. Тем не менее, рабочий класс Японии, в особенности в связи с развитием революционных событий в России, начал обнаруживать антивоенные настроения. 5-6 сентября 1905г. в Токио состоялись стихийные антиправительственные демонстрации, которые сопровождались столкновениями с полицией, разгромом, сожжением нескольких полицейских участков. Значительная часть демонстрантов шла под шовинистическими лозунгами, требуя свергнуть правительство за то, что оно подписало якобы невыгодный мир с Россией. Но другие демонстранты клеймили войну, связанные с ней бедствия и выражали симпатии развивавшейся в России революции. В 1908-1909 гг. наметился спад рабочего движения, сопровождавшийся усилением организационного и идейного разброда среди социалистической интеллигенции. В результате войны с Россией Япония утвердила свое безраздельное господство в Южной Маньчжурии и Корее. Этими завоеваниями японский империализм в значительной мере был обязан поддержке со стороны Англии и Соединенных Штатов. Еще в 1905г., в разгар русско-японской войны, Англия подписала новый союзный договор с Японией, который предусматривал охрану интересов и территориальных прав договаривающихся сторон в районах Восточной Азии и Индии. Такая формула расширяла сферу действия англо-японского союза и содействовала укреплению позиций Японии. С ноября 1905г. Япония установила официальный контроль над внешней политикой Кореи. В начале 1906г. генеральным резидентом Японии в Корее был назначен князь Ито, сконцентрировавший в своих руках контроль над внутренней и внешней политикой корейского правительства. В 1907г. корейский король безуспешно обращался к Гаагской международной конференции мира с жалобой на действия Японии. После этого японцы заставили короля отречься от престола в пользу его сына. Террор японских властей в Корее особенно усилился в 1909г. в связи с убийством князя Ито корейским националистом. Нового короля принудили подписать акт об отречении от своих прав в пользу императора Японии. Соответствующий «договор» был оформлен 22 августа 1910г. Аннексия Кореи Японией завершилась.
Японский империализм интенсивно «осваивал» также захваченную им южную Маньчжурию. Созданная в 1906г. полуправительственная компания Южно-маньчжурской железной дороги стала основным орудием японского монополистического капитала в осуществлении колониальной эксплуатации Маньчжурии. Вопреки расчетам Англии и Соединенных Штатов закрепление Японии на азиатском материке отнюдь не означало «открытия дверей» Маньчжурии и Кореи для английского и американского капиталов. Напротив, Япония не только монополизировала захваченные ею рынки сбыта и сырья, но стала активно расширять свою экспансию и в других направлениях, превращаясь в прямого конкурента своих прежних покровителей. Постепенно американская политика в отношении Японии становилась открыто враждебной, принимая, в частности, форму расистских гонений на японских иммигрантов. Наступило охлаждение и в японо-английских отношениях. Ослабление России на Дальнем Востоке, а также заключение англо-русского соглашения 1907г. временно сгладили англо-русское соперничество и ослабили заинтересованность Англии в англо-японском союзе. Рост торговой конкуренции на дальневосточных рынках также способствовал охлаждению между Англией и Японией. В 1911г. англо-японский союзный договор подвергся пересмотру и был изменен в сторону ограничения союзных обязательств. С другой стороны, наметилось сближение между Японией и ее недавним военным противником - царской Россией. В июле 1907г. Япония заключила с Россией договор, в котором содержались секретные политические статьи, предусматривавшие раздел сфер влияния в Маньчжурии.
После русско-японской войны Япония испытывала серьезные финансовые затруднения. Выплата процентов по иностранным займам отягощала бюджет; военные расходы сократились в самой малой степени. Только привилегированные, близко стоявшие к правительству монополистические объединения пожинали плоды военных побед и колониального грабежа. Захват Японией значительной части обширного китайского рынка содействовал росту некоторых отраслей ее промышленности, главным образом текстильной, хотя тяжелая промышленность развивалась по-прежнему крайне медленно. Вместе с тем усилился процесс концентрации капитала, наметившийся еще накануне русско-японской войны. За десятилетие 1903-1913 гг. почти утроился оплаченный акционерный капитал, причем в промышленности он увеличился почти в пять раз. В 1913-1914 гг. наблюдались признаки нового подъема демократического движения, направленного против увеличения налогов и произвола властей. В феврале 1913г. в ряде городов произошли демонстрации против милитаристского кабинета Кацура. Повторились, и даже в несколько большем масштабе, сентябрьские события 1905г.; поджигались полицейские участки, подвергались разгрому резиденции некоторых видных сановников. Кабинету Кацура пришлось уйти в отставку. Новое правительство, сформированное Ямамото, пытаясь привлечь на свою сторону буржуазную оппозицию, провело некоторые административные реформы, ослаблявшие привилегированное положение милитаристов. Широкую огласку в начале 1914г. получили подкупы и взяточничество в морском министерстве, что послужило толчком к новым демонстрациям и к очередному правительственному кризису. Однако буржуазия боялась массового демократического движения, а демократические силы не были организованы, и отдельные вспышки недовольства не поколебали диктатуры господствующих классов".
Япония, выступавшая как хорошо организованный, физически крепкий, достаточно обеспеченный разумный человек, вела двойную игру, распространяя своё влияние на слабых и малообразованных соседей и, при этом, обращаясь за помощью к третьим лицам, она совершенно не желала делиться с ними этим влиянием и претендовала на единоличное господство на оккупированных территориях. Чувству голода, выступавшему в виде демократического движения и периодических волнений, Япония не придавала большого значения. Познание её не интересовало вовсе…
"Австро-Венгрия. С момента своего образования 1868г. Австро-Венгрия, представлявшая собою полиэтническое государственное образование, испытывала существенное давление со стороны славянских национальных движений, охватывавших значительную часть ее территории. К 1905г. Австро-венгерская экономика находилась в значительной зависимости от иностранного капитала. Германский капитал господствовал в металлургической, электротехнической, машиностроительной, химической и некоторых других отраслях промышленности. Буржуазия Австро-Венгрии сама осуществляла экспорт капитала в Сербию, Болгарию, Румынию, Грецию, стремясь к экономическому и политическому закабалению балканских народов. Но вместе с австро-венгерским капиталом и все более подчиняя его себе, в страны Балканского полуострова устремлялся германский капитал, бесцеремонно теснивший своего более слабого партнера. В Австро-Венгерской империи, где переплетались самые различные виды гнета и противоречий, воздействие русской революции 1905г. сказалось с большой силой. Во многих городах - Вене, Триесте, Кракове и др. - состоялись многолюдные собрания, митинги и уличные демонстрации протеста против зверств царизма. Высоко поднялась волна массового забастовочного движения. Нарастало массовое движение за демократизацию политического строя, за введение всеобщего избирательного права. После длительных парламентских обсуждений и бюрократических проволочек рейхсрат в январе 1907г. утвердил, наконец, закон, провозглашавший введение всеобщего избирательного права. На деле это право было далеко не всеобщим. Как и прежде, избирательных прав не имели женщины. Устанавливался годичный ценз оседлости, высокий возрастной ценз. Крайне неравномерно распределялись избирательные округа. Австрийцы, составлявшие 33% всего населения страны, получили в рейхсрате 233 места, т. е. около половины его состава. Постоянные конфликты между депутатами разных национальностей, парламентские обструкции, частая смена министерств свидетельствовали о том, что и после реформы парламентская система двуединой империи оставалась в состоянии глубокого кризиса.
Одним из важнейших средств преодоления внутриполитического кризиса правящие классы Австро-Венгрии считали агрессивную политику на Балканах и подготовку к мировой войне. Австро-венгерский империализм усиленно вооружался. В начале 1911г. призывной контингент был увеличен на 40%. Принятый летом 1912г. новый военный закон предусматривал дальнейшее увеличение рекрутского набора и дополнительные ассигнования на вооружение. В целом за период с 1900 по 1913г. расходы Австро-Венгрии на армию и военный флот выросли более чем на 70%. Во время балканских войн, австрийские империалисты призывали к «превентивной» войне против Сербии. Одна за другой следовали в Австро-Венгрии частичные мобилизации, на сербской границе концентрировались австрийские войска. Провокационная политика венского двора, получавшая полную поддержку в Берлине, приближала начало мировой империалистической войны. Трудящиеся Австро-Венгрии были глубоко обеспокоены гонкой вооружений и агрессивной политикой правящих кругов. Однако австрийская социал-демократия не возглавила массы, не организовала активной борьбы против милитаризма. Более того, некоторые лидеры австрийской социал-демократии называли «реакционной» борьбу угнетенных славянских народов за независимость. В государстве Габсбургов не нашлось общественной силы, которая вывела бы страну из затянувшегося политического кризиса".
Во многом, напоминая собой Германию, Австро-Венгрия, как отдельно взятый разумный человек, во-первых, не была самостоятельной и, для того, чтобы развиваться, вынуждена была обращаться за помощью к третьим лицам; а во-вторых, к тому же, сильно страдала от раздвоения личности.
Наконец пришло время взглянуть на самую могущественную страну в Европе, а может и в мире, того времени Англию.
Я не буду подробно описывать то, что происходило в Англии, как я это делал в отношении других государств. Изложение итак затянулось и претендует стать скучным и однообразным. Я ограничусь лишь несколькими цитатами.
"В Англии мы видим нечто совершенно своеобразное, не похожее ни на Францию, ни на Германию…
К 19 веку в Англии уже вполне укрепился тот принцип что король не может управлять без парламента, и что министр должны назначаться из парламентского большинства…
По отношению к Германии, которая управляет своими колониями совершенно деспотически, не считаясь с интересами и мнениями колониального населения, Англия представляет полную противоположность…
Когда в последние десятилетия 19 века в Европе образовались два враждебных друг другу союза – тройственный (Германия, Австрия, Италия) и двойственный (Россия и Франция), Англия осталась, как тогда говорили, в состоянии «блестящего уединения»…
Сначала в последние десятилетия 19 века главными соперниками Англии были Франция и Россия…
Вражда к Франции и России заставила Англию искать себе поддержки в Германии. Германия в то время была также не прочь приобрести себе лишнего друга и в 1890 году между Германией и Англией было заключено соглашение по африканским делам по которому Германия уступала Англии значительную часть своих африканских колоний в обмен на остров Гельголанд в Немецком море…
Во время русско-японской войны 1904-1905гг. Англия стояла в явно враждебном отношении к России, и одно время говорили даже о возможности войны между ними. В тоже время Вильгельм 2 часто говорил об англо-германском братстве и любил указывать, что Англия представляет собою в сущности германскую державу, расположенную только вне Европы…
Колоссальный рост германской промышленности и притязания Германии на мировое могущество заставили англичан увидеть в германцах более опасных себе соперников, чем французов и русских...
Так начался разлад между Англией и Германией. Этим разладом не преминула воспользоваться Франция, чтобы привлечь Англию к себе. Со своей стороны и Англия не имела ничего против того, чтобы взамен утраченной дружбы с Германией вернуться на путь сближения с Францией…
Франция не удовлетворилась только тем, что привлекла на свою сторону Англию; она воспользовалась своей дружбой с Англией, для того, чтобы сблизить её с Россией…
Таким образом, уже в середине первого десятилетия 20 века Англия перешла вполне определенно из своего прежнего положения друга Германии в положение сторонницы Франции и России…"
Далее цитирую Монтескьё. «Государства, основанные благодаря торговле, могут существовать долго, если ведут себя скромно; но они существуют недолго, если становятся великими. Когда они становятся настолько сильными, что это уже невозможно более скрыть, все стремятся лишить их преимущества, которого они добились, так сказать обманом».
Ну вот, вкратце, с помощью Интернета и книг, мне удалось немного рассмотреть, что представляли собой ведущие государства мира сто лет назад, спустя почти сто лет, с момента введения термина правовое государство. Как было отмечено выше, право необходимо государству для того, чтобы сделать его граждан наиболее свободными, для того, чтобы обеспечить достойную жизнь всем членам государства, а также создать такие условия, в которых одни лица, опираясь на право в своих действиях, не будут затрагивать интересы и право других лиц. При этом право является главенствующим принципом, который должен пресекать произвол отдельных видов государственной власти. Здесь было бы уместно детально  рассмотреть, что такое государственная власть, но боюсь, что подобное рассмотрение не впишется в рамки данной работы, поэтому попробую определить её по возможности кратко.
Сопоставив правовое государство с разумным человеком, следует отметить, что разум и будет являться в данном случае тем, что будет определять деятельность этого человека, а также тем, что будет осуществлять контроль над всеми возможными желаниями и влечениями. Следовательно, можно сравнить государственную власть, в основе которой лежит принцип права, с человеком который полностью отдает себе отчет во всех своих поступках и действиях и опирается при этом на свой разум. Точно также как право должно ограничивать и балансировать отдельные виды государственной власти, так и разум человека должен защищать его от чрезмерного влияния страстей и вести к гармонии внутри самого себя. Однако, как правило, это далеко не выходит за рамки долженствования. На примере вышеописанных государств видно, что все они, как отдельные индивидуумы обладают не только перечисленными признаками помешательства Гегеля, но и выдают это помешательство за истинный разум.
Для того чтобы понять настоящее нужно внимательно изучить прошлое. Общество, которое получилось в итоге сравнения государств XIX – XX веков с отдельными индивидами, напоминает скорее не разумное общество, а сумасшедший дом. Болезнь* , о которой говорил Монтескьё, приобрела к этому времени, пожалуй, хронический характер. Слабоумие выдает себя за гениальность; рассеянность претендует на безупречность; тупоумие надело маску клоуна и просит проявить к себе снисходительность; бестолковость определила себя как проницательность, а безумие высказывает претензию на мировое господство. Обычно в сумасшедшем доме присутствуют санитары, которые создают условия для больных и содействуют в обеспечении их существования. В сконструированном обществе санитаров не оказалось, то ли они сбежали, то ли больные их убили, наконец, может они сами сошли с ума, ведь такое тоже бывает. Разбившись на два лагеря, сумасшедшие стали друг друга дубасить, для того, чтобы определить – кто из них сильнее и кто в дальнейшем будет оказывать влияние на более слабых. В государственном масштабе эта баталия принесла шесть миллионов жертв. Но этого было мало и затем, спустя два с половиной десятка лет, случился реванш, унёсший почти в десять раз превосходящее число жизней.

*Новая болезнь распространилась в Европе; она захватила наших государей и заставила их содержать беспорядочную массу войск. Она усиливается и становится заразительной, ибо как только одно государство увеличивает то, что оно называет своими войсками, другие тот час же делают тоже самое, так что в результате не получается ничего кроме общего разорения. Каждый монарх держит наготове столько войска, сколько ему пришлось бы иметь разве лишь в том случае, если бы его народам угрожало истребление; и эти усилия всех против всех называют миром.

Теперь пришло время взглянуть на настоящее. Многие государства, утверждающие, что они являются правовыми, а также распространяющие свои взгляды и убеждения на другие государства, по-прежнему продолжают  вести борьбу между собой, пытаясь доказать свое превосходство и, тем самым потешить свое самолюбие. Во внешней политике применяется насилие, оправдывающееся принципами демократии и гуманности. Во внутренней политике большинство государств не может выбраться из усиливающихся противоречий. Военные бюджеты возрастают, расходы на образование оставляют желать лучшего. Деньги и власть оставили позади право и нравственность, и ни сколько не стыдятся своего положения. Технологии, позволяющие людям в несколько лет осваивать то, что в прежние века с трудом постигалось в течение всей жизни, употребляются на то, чтобы служить средством массовой идиотизации.         
Разумный человек существует много тысяч лет, за время своего существования он постоянно совершенствовал формы общежития, которые переросли в современные общественные отношения. Глупо думать, что в наш период мы достигли такой формы отношений, которую можно будет без угрызения совести назвать правовое государство. Я вполне уверен, что также как и сейчас, так и сто, двести, пожалуй, даже три тысячи лет назад, люди, проживающие на определенной территории и имеющие свои законы, считали своё государственное устройство вполне правовым и заблуждались в этом отношении не менее современных людей считающих нынешнюю демократию верхом совершенства. История показывает,  насколько ошибочным было такое мнение, и к каким результатам оно приводило.
Возникает вопрос. Почему так происходит? Почему люди имея достаточное количество средств к существованию, обладая всеми необходимыми ресурсами, обладая разумом в конце концов, не могут создать такой вид отношений между собой, который бы не содержал внутреннего противоречия? Почему постоянно идут войны? Ведь если только задуматься, что можно было бы создать, используя те средства и ресурсы, которые за прошлый век были потрачены на военные расходы отдельными странами, впрочем, никаких «если». Всё в мире взаимосвязано причина обусловливается предшествующим действием и сама обуславливает действие последующее, которое само становится причиной. Разумна действительность или неразумна, её следует принять такой, какая она есть. Это означает, что правовое государство – это лишь долженствование, идеал, утопия, оно существует, как выразился Энгельс, лишь в фантазии. 








        
Заключение.

Вот и подошло к концу мое исследование. По правилам я должен здесь сделать выводы, подводящие итог всей моей работе и дающие ясное определение предмету моего исследования. Однако таких выводов у меня практически нет. Изучая литературу и рассматривая современные государства, я не обнаружил на практике ничего, что могло бы соответствовать понятию правовое государство. Может быть, именно поэтому не существует на данный момент единой точки зрения на такие понятия как государство и право?.. Возможно, в будущем оно и будет существовать, но это уже фантастика, а не научный подход. Сказать, что какое-то государство наиболее приблизилось к данному понятию тоже трудно.
Как гражданин России я бы мог предположить, что у этого государства, в виду его многообразного жизненного опыта наиболее вероятный шанс в ближайшие сроки достигнуть наилучших результатов в области правового статуса, но на вопрос: когда это произойдет, у меня нет ответа.
В нынешнем году в России празднуется двухсотлетие победы над Наполеоном. Президент подписал Указ «О проведении в Российской Федерации Года российской истории»: В целях привлечения внимания общества к российской истории и роли России в мировом историческом процессе постановляю:
"1. Провести в 2012 году в Российской Федерации Год российской истории…"
Недавно я читал книгу, которая не имеет никакого отношения к истории России. В этой книге есть глава, в которой рассказывается об определенном человеке. В своей работе я отождествил понятие правовое государство с понятием разумный человек, в заключении я хочу сделать обратное, то есть определённого человека заменить определённым государством. Для этого я воспользуюсь отрывком из книги «Активная сторона бесконечности» К. Кастанеды. Я выпишу отрывок так как он напечатан в книге, лишь заменив слово «человек» на слово «страна», а также поставлю соответствующие имена, поменяв мужской род на женский, можно рассматривать этот отрывок как эпилог настоящей работы:
Эта история о стране, страдающей от глубочайшей меланхолии. Эта страна ходила по лучшим врачам того времени, и ни один из них не смог ей помочь. Наконец она явилась в приемную главного доктора – целителя души. Этот доктор предположил, что, возможно, его пациентка сможет найти утешение, душевный покой и исцеление от меланхолии в любви. Страна возразила, что любовь никогда не составляла для неё проблемы и что она любила так, как, очевидно, не любил никто в мире. Тогда доктор предложил ей отправиться в путешествие, чтобы взглянуть на разные уголки мира. Печальная пациентка ответила, что может сказать без преувеличения, что уже посетила все уголки мира. Врач порекомендовал завести хобби: заняться искусством, спортом и тому подобными вещами. На каждый совет пациентка отвечала, как и прежде: она уже прошла через все это и не испытала облегчения. У врача возникло подозрение, что, возможно, она страдает не чем иным, как патологической лживостью.
Она не могла успеть испытать все то, о чем говорила. Но доктор был хорошим целителем, и знатоком своего дела; он  нашёл подходящее средство.
"Ах, – воскликнул он, – у меня есть прекрасный рецепт для вас, мэм. Вы должны посетить последнее выступление величайшей из комедианток наших дней. Оно вам доставит такое удовольствие, что вы совершенно забудете о своей меланхолии. Вы непременно должны увидеть представление Великой России!"
Страна посмотрела на доктора самым печальным взглядом, который только можно себе представить, и произнесла: "Что ж, доктор, если это ваш последний совет, то я пропала. Я и есть Великая Россия". 
                Конец.