Пассажиров на Орел было немного, и поэтому подогнали не большой автобус, а маленький, на одиннадцать мест. Из женщин была я и маленькая девочка, окончившая четвертый класс. Девочка ехала одна: от папы к маме, в Плавск. Папа волновался и просил присмотреть за ней. Пришлось взять над девчушкой шефство. «Меня в Плавске ждет мама.»- « Вы там живете?»-« Нет, я живу на Украине, а сейчас мы с мамой в отпуске, у родственников».- «Ну, если захочешь в туалет, дай знать.»- «Хорошо».
На нашу ГАЗель опаздывали два пассажира. Объявили по радио. И вот явились- не запылились голубчики: молодые люди, один из которых порядочно пьяненький, а другой, как говорят в народе, выпимши. Высокий, рыжеволосый, симпатичный парень. Из работяг. Рыжего, как более вменяемого, водитель усадил рядом с девочкой. Я сидела «через дорожку». Пьяненький почти тут же задремал, не отъезжая от Красногвардейской. Наконец, микроавтобус тронулся.
Пейзажи известные, солнышко, июль. Все расслабились, и наше временное сообщество зажило своей временной жизнью. Рыжий оказался очень заботливым, беспокоился о своей маленькой попутчице, разговаривал с ней о том, о сем и даже обернулся назад, толкнул друга: «Слышь, ты, не храпи!»
Рыжий звонил своей Маринке. Поскольку уши воском не залепишь, то все слышали, как он ей давал указания: «Слышь, Марин, жрать охота, сходи на огород, накопай картошки… Да тебе выйти-то всего за порог… Проверь, выросла? Выдерни пару кустиков… Да огурчика соленого не забудь… Еду я, еду…»
На остановку под Тулой - двадцать минут. Оправиться, кости размять. Ничего особенного там нет, кроме, пожалуй, живописного уголка природы. Растут тут молодая вишенка и молодая же березка. Зелень. Доносится стрекот кузнечиков… А по шоссе машины: «Шуррр-шуррр!» Два разных мира. Есенина бы сюда. Он бы все это описал: и природу, и «стальную конницу», и их вечное противостояние. Но Есенина не было…
Едем дальше. Опять рыжий звонит Маринке. Как уж так получилось (громкую связь он что ли включил, хотя вряд ли), но тишина в салоне была такая мертвая, что все услышали ответ Маринки, ее голос звенел: «Миленький ты мой, как же я по тебе соскучилась. Мне бы только обнять тебя. Истосковалась я вся. Моченьки моей нету. День и ночь о тебе думаю. Ну когда же я тебя увижу…». Дружок сзади оживился: «Ну, Маринка дает!» - «Заткнись, придурок!» - гордо ответил рыжий и вдруг улыбнулся. Улыбнулись и мы все. Парень как-то приосанился, стал меньше потягивать пиво, а потом и вовсе задумался. Ушел в себя. «Деточка, - мысленно взывала я, - хоть бы ты протрезвился, приехал нормальным, ведь тебя так ждет твоя Маринка! И непонятно, кто счастливее: ты или она…»
Вот и Плавск. За синим куполом храма остановка. Девочка вышла. Мама ее ждала. Мама была красавица. Девочка радостно обняла ее. А я пожалела о том, что два красивых человека не смогли сберечь свою семью, и только дочка – их ниточка, их память, их продолжение…
Ехала и думала: какие же мы все… непутёвые…
2012