Я снова включаю радио… Многочасовые программы утомляют. Создаётся ощущение, что стою, прижавшись к чужой двери, и подслушиваю светские беседы, горячие споры, тошнотворные сплетни и просто байки. Становится до зевоты скучно, пропадает желание добавлять что-то от себя. И все же несколько раз в день я прохожу мимо двух десятков «квартир», задерживаясь около некоторых.
В начале этого лета оборвалась жизнь Рэя Брэдбери. Покрытая мозолями рука перевернула песочные часы, и опустевшая колба заняла место заполненной. Вспоминается цитата из «Братьев Карамазовых»: «Кто ступил на нижнюю ступеньку, тот всё равно непременно вступит и на верхнюю». А что остаётся? Никто не спрашивал, хочешь ли ты появиться на свет, и в будущем не поинтересуется обратным. Слушая сухое сообщение о кончине писателя, чья длинная жизнь охватила земное пребывание двух моих дедушек и одной бабушки, я находился в растерянности. Где-то на планете поселилась пустота. Я представил множество ниточек, отходящих от каждого человека. Одни тоньше. Другие толще. Члены семьи, соседи, авторы и читатели – все люди связаны друг с другом. Я боялся потянуть ниточку, переброшенную через океан. Мне никто не ответит. Наверное, подобные чувства испытывает шахматист, с ужасом замечающий на доске маленький квадратный провал. Этот несчастный держит в руке выбранную фигуру и не понимает, куда поставить её. Пешки и ферзи не всегда опускаются с уверенным стуком. Я оглянулся и увидел несколько книг Брэдбери на прежнем месте в шкафу! Мысленно прошёл в другую комнату, вырезал картонный квадратик нужного цвета и наклеил его на место исчезнувшей клетки.
«Лето – это маленькая жизнь»… Оно длиннее осени всего на один день, но та кажется бесконечной… Старостью? Последней минутой перед смертью? Моя первая «маленькая жизнь» равнялась трети лета с «хвостиком». А где витала душа за год до рождения, за десять лет? В ненастные летние дни, когда ветер разминает свои лёгкие, я спрашиваю себя: «Неужели листья ежегодно вырастают на одних и тех же местах? Неужели дерево или куст, как отдельно взятая жизнь, состоит из множества других?»
Однажды, за треть «маленькой жизни» до наступления осени, мне подарили аудиокнигу с рассказами Рэя Брэдбери. Прочитав в моих глазах удивление, подруга заметила: «Если бы в попытке угодить, друзьям дарили только то, что им нравится, в жизни не стало бы сюрпризов».
В один из июльских вечеров я вставил диск в плейер, решительно нажал на «воспроизведение» и приготовился слушать скучную фантастику. В тот момент я напомнил себе старичка, который проверяет, все ли пристегнулись, неторопливо возвращается в будочку и с улыбкой волшебника запускает «вихрь» или «ветерок». Карусель приходит в движение. Раздаются первые восторженные возгласы. В общем шуме трудно разобрать слова. И только спрыгнув с кресла, мальчик или девочка спрашивает у старших, не сбивал ли их с ног внезапно поднявшийся ветер. Диск медленно вращался, заставляя пластмассовый корпус еле ощутимо вибрировать. На подаренном мне аттракционе катался человек с грустным голосом. Несколько раз он спускался за новым билетом и продолжал описывать один и тот же круг. Сверху казалось, что посреди парка или озера с зеленоватой водой образовался водоворот. Со временем старичок даже перестал останавливать аттракцион, боясь, что грустный человек не захочет больше кататься и читать.
Я сопереживал землянам, чьи предки тысячи лет назад оказались на далёкой планете, и одновременно завидовал им. Жизнь длиною в восемь суток. Ночная стужа и полуденный сумасшедший зной. Есть два часа для людей и цветов, любви и войны. А на горизонте различим космический корабль, до которого полжизни пути - напоминание для живых и надгробие для мёртвых. Рэй Брэдбери изо всех сил сжал пружину человеческой жизни. Подумаешь восемь дней или восемьдесят лет! Во втором случае всё происходит гораздо медленнее, но неотвратимо, как и в первом. Сим, Лайт, даже Дак имели зримую цель, и каждый решал для себя, устремиться к ней или беззаботно прожить отведённые часы.
Повесть «451 градус по Фаренгейту» окончательно изменила моё отношение к фантастике. Раньше мне казалось, что в произведениях этого жанра фигурируют странные существа, которым чуждо всё человеческое. Гай Монтэг и брандмейстер Битти без стука вошли в мою жизнь. Первый привнёс что-то новое, второй хладнокровно уничтожил прежнее. Каждый выполнил свою задачу. Если писатель переворачивает мир, встряхивает его, а потом возвращает на круги своя, порядок вещей в прямом и переносном смысле меняется, словно картинка в калейдоскопе.
Через пару недель подруга, подарившая аудиокнигу, снова заглянула ко мне. В ходе оживлённой беседы она упомянула о наших общих друзьях. Оказывается, они открыли кафе и с удивлением заметили, что посетителей стало гораздо больше после появления телевизора. Приятелям или даже влюблённым просто не о чем говорить друг с другом! Нетерпеливо выслушав её рассказ, я вышел в другую комнату и вернулся с блокнотом в руках.
« -Люди ни о чем не говорят.
- Ну как это может быть!
- Да-да. Ни о чем. Сыплют названиями: марки автомобилей, моды, плавательные бассейны и ко всему прибавляют: « Как шикарно!» Все они твердят одно и то же. Как трещотки. А в кафе включают ящики анекдотов и слушают все те же старые остроты или включают музыкальную стену…»
Я перевёл дух и попытался растормошить горячий воздух импровизированным веером. Подруга рассмеялась и покаялась в том, что хотела проверить, слушал ли я диск.
Человеческое пребывание на Земле превратилось в утреннюю пробежку. На бегу мы можем взглянуть на рассвет, кивнуть знакомым!... По мостовой проносятся машины с включенными сиренами. Мы останавливаемся на секунду, содрогаясь… А потом врываемся в свои квартиры, пробегаем мимо телефонов, книжных шкафов… Они молчат… Может быть стоит взять наугад книгу. Бросить её в кресло. Снять трубку. И позвонить:
- Добрый день!..
- Добрый…
- Я хочу предложить…
- Не валяйте дурака! Что Вам нужно?
- Послушайте! Я предлагаю создать при станциях «скорой помощи» картотеки…
- Кто Вы такой? Я кладу трубку!
- …с именами и фамилиями жителей города или отдельного района. Приняв вызов, врачи будут вешать на лобовое стекло табличку, чтобы все прохожие, люди из встречных машин знали, кому сейчас плохо…
Я читал и перечитывал Брэдбери при его жизни! Это особое чувство… Каждый герой добавлял штрих к портрету автора. Неужели с его смертью исчезнут «дети в коротких штанишках, шумные и непоседливые дети, которые носятся со своими ракетными и атомными игрушками»?
«Трудно сказать, в какой именно момент рождается дружба. Когда по капле наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя капля, от которой он вдруг переполняется, и влага переливается через край; так и здесь в ряде добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце». Фантастика заняла своё место у меня внутри. Выходит, из переполненного сердца вылилось, ушло что-то лишнее.