Однажды Лимонада решила посетить заграницу. Она купила себе болгарское пальто в крупную клетку, чтобы быть одетой на западный манер, и покатила в составе тургруппы в ГДР. Ее шепотом предупредили, что среди них кто-то из органов, мол, нельзя посрамить свой народ, никак нельзя: «руссо туристо – облико морале»! Лимонаде шел двадцать первый год, не замужем, девушка хоть куда… Срамить она никого не собиралась, но надобно и мир посмотреть. И какое же было это сладкое слово – заграница!
И вот Франкфурт-на-Одере. Первая остановка. Гостиница. Все чистенько, уютненько… Посетили музей поэта Клейста. Она знала Гейне и Гете, совершенно не знала ни одного произведения Клейста, но во Франкфурте его, видимо, чтили. Лимонада подумала о том, что если бы всем российским поэтам возвели памятники, то ногу бы поставить было некуда. Их настолько много, что всех «чтить» просто невозможно, хорошо бы хоть знать их имена.
Решила Лимонада прогуляться одна в свободное время, надела свое клетчатое пальто и шапочку - и пошла по Германии. Откуда ни возьмись – молодой человек. Чуть повыше Лимонады, симпатичный и не фарцовщик. Этих-то она распознавала: тайно предлагали джинсы. Джинсы были нужны, но Лимонада помнила об органах. Обойдется… Так вот: в руке парень нес портфель, видно, что воспитанный и умный, студент, наверное. Он остановился и начал что-то говорить. Лимонада не знала немецкого языка, но понимала, что он не спрашивает дорогу туда или сюда, а просто хочет познакомиться. Парень говорил и говорил. Лимонада молчала. Ни в зуб ногой… Она начала краснеть. «Органы! А вдруг они бдят, а я тут…» Лимонада вдруг зачастила: «Простите, я ничего не понимаю, я не знаю немецкого языка. Еще раз, простите!» - и тут же помчалась назад, в гостиницу. Не выдержала, обернулась: парень стоял и провожал ее долгим взглядом. «Черт! Черт!» - чертыхалась Лимонада. Но преграды были непреодолимые…
В Лейпциге было много интересного. Но красоты красотами, а Лимонада любила общение. В группе была девушка, которая хоть как-то говорила по-немецки, они сидели в гостинице и «разговаривали» с представителями такой непонятной ей страны… Лимонада наблюдала за их артикуляцией, интонацией, жестами и поняла: немцы были настроены дружелюбно. Лимонада достала из сумки духи «Красный мак», две керамические кружки и еще какой-то сувенир и все это выставила на столик. Немцы заулыбались, закивали. Смущенная Лимонада ушла спать в свою комнату с крышей в готическом стиле и с окошком под потолком.
Эпизоды… Эпизоды незнакомой жизни… Вот Лимонада танцует в баре под «Арлекино» (у нас-то старье уже, а там в моде), и ей аплодирует пожилой немец, вот в супе ей попался таракан (Лимонада даже порадовалась: не у одних нас тараканы водятся!) – и молодой официант, слегка выпучив и без того выпученные глазки, заменил ей тарелку, вот парень сидит с девушкой, туфли приснял, а там дырки на пятках (бережливые, туды вас растуды),вот папа везет дочку на велосипеде в корзинке, а она лопочет не по-нашему: «Мутер… Мутер…». И вообще, немцы неправильно называют свою страну: ехала в ГэДэЭр, а они все «ДэДэА, ДэДэА…»
Потом был Потсдам, страшный концлагерь «Заксенхаузен». Показали фильм о войне. Из зала все- и немцы, и русские - выходили с виноватым выражением лица, опускали глаза. Лимонаде тоже стало неловко, как будто бы она развязала эту ужасную войну…
И вот Берлин. Красивый город, ничего не скажешь. В Берлине Лимонада тайно мечтала хотя бы краешком глаза поглядеть на американского певца Дина Рида. В СМИ поговаривали, что он живет там да еще женился на немке. Дома у Лимонады над письменным столом висел ватманский лист, где все было о нем, она была увлечена красотой непокорного певца и его песнями. Но Дин Рид ей так и не встретился.
Вообще вся группа была озабочена покупкой разных иностранных шмоток, поэтому более опытные учили: говорите так: «Заген зи мир битте, где здесь варен-хауз?» Немцы понимали, доброжелательно указывали на свои варен-хаузы. Однажды Лимонада с подружками перебежала дорогу на красный свет. Старая немка остановила их и, слегка постучав себе кулаком по голове, сказала: «БЭрлин…- Не Моску…». И опять Лимонаде пришлось смущаться.
Она только и делала, что смущалась… Уже на вокзале долго ходила вокруг киоска с конфетами, но не знала, как сказать: «Дайте коробку конфет за два пятьдесят…» Видимо, она так надоела продавцу, что он высунул голову из окошечка и на чистейшем русском языке заорал: «Чего тебе?!» Лимонада прошелестела: «Коробку конфет за два пятьдесят». Коробка тут же появилась. А Лимонада про себя все чертыхалась… Надо все же языки-то знать…
Дома Лимонада чуть ли землю родную не целовала. Соскучилась. И по родителям, и по картошке с солеными огурцами, и по своему «великому и могучему», который здесь все понимали… Больше Лимонада за границу не ездила…