Город уже устал от дождя, что лил не прекращаясь, стремительно убегая веселыми ручьями по тротуарам и выстукивая барабанную дробь по крышам многоэтажек. Лешка сидел у окна и смотрел на вечно спешащие разноцветные зонтики, бегущие туда-сюда. Иногда они сталкивались друг с другом, чаще же ломались от сильного ветра, что временами любил расшевелить сонные деревья, заставляя их прогибаться и сбрасывать тяжелые мокрые листья. Сильно болело горло. Мама сказала, что это ангина и не пустила в школу. Телевизор давно сломался, и ни у кого не хватало времени его починить. Оставалось только сидеть на подоконнике и смотреть сквозь размытое стекло, изредка рисуя по нему пальцем.
А еще Лешка любил читать сказки. Всякие сказки - хорошие, и плохие. Мама вечно смеялась и говорила, что он уже вырос для таких глупостей. Но Лешка тайком от нее перечитывал старые детские книги, пряча их под матрацем. Ему было всего тринадцать, и он не считал себя взрослым. Он даже боялся думать о том, что скоро повзрослеет, и тогда уже нельзя будет лазить по деревьям или бегать по лужам, строить деревянные домики и греться по вечерам с друзьями у костра. Каждый раз, когда он понимал, что взрослеет, на его щеках появлялись мелкие предательские слезинки. Тогда он доставал свою книгу со сказками и в который раз перечитывал ее, сунув указательный палец в рот, словно младенец.
Очередной зонтик в спешке пронесся под окнами. На улице стало совсем тихо и скучно. Лешка слез с подоконника и лег в свою кровать. Шум дождя убаюкивал. Лешка закрыл глаза и повернулся набок. Он уже знал что нужно делать, чтобы заиграла музыка. Он крепко зажмурился и захотел взлететь высоко в небо, словно птица. Захотел снова стать маленьким и начать свое детство сначала. Захотел парить под облаками. И в который раз увидел себя со стороны, поднимающегося над собственной комнатой и вылетающего в окно под дождь. Он был прозрачен и невидим. Он был свободен. И тут заиграла музыка…
Знакомая с детства мелодия. Он нигде не слышал ее, кроме как в старых детских снах. Она была легкой, словно снежинка, и заставляла забыть обо всем и желать лишь одного, – кружиться под небом, парить и громко смеяться, отдаваясь всем сердцем музыке.
И вот опять тот же дом. Старый, с выбитыми окнами. Внутри грязно и сыро. Воняет пылью. Повсюду разбросано тряпье и бумага. Длинные коридоры пусты. Он шел наугад, сворачивая в эти бесконечные коридоры и заглядывая во множество дверей. Музыка становилась все громче и громче, и он знал, что когда-то увидит зал, посреди которого стоит пианино. За ним сидит пианист, что придумал эту мелодию и насколько в нее влюбился, что теперь бесконечно играет ее. Почему-то Лешке было очень важно найти этот зал. Словно там происходило то, о чем он всегда мечтал.
Повторять старый маршрут бесполезно. Коридоры всегда выглядели по-другому, зал никогда не стоял на одном месте. Таинственный пианист был уже немолод. Иногда он смеялся в такт музыке, и громкое эхо раздавалось в коридорах этого странного здания. Его голос каждый раз звучал по-разному. Неизменной оставалась только мелодия.
- Раз, два, три. Раз, два, три, - раздавалось иногда в коридорах и раздавались гулкие шаги, танцующие в такт счету.
Найти зал никогда не удавалось. Из-за этого Лешка часто просыпался грустным. Мама, увидев его, начинала беспокоиться. Приходилось выдумывать истории о каких-то неприятностях, которые вот-вот закончатся. Но Лешка боялся признаться о своих снах, словно тем самым могло разрушиться нечто волшебное, что всегда было его собственным секретом.
Иногда он пытался танцевать. Выходил на середину комнаты и, вспоминая мелодию, считал сам для себя – раз, два, три, - делая неуклюжие движения. Однажды он даже упал во время танца и больно ударился головой об стол. Его стошнило. Испуганная мама вызвала скорую. Осмотрев Лешку, врач сказал, что это всего лишь сотрясение мозга. Лешка не знал что это такое, но боялся, что музыка больше не будет играть. Но она не исчезала, а наоборот – дополнялась новыми аккордами; разрасталась, заполняя собой все больше места в сознании. Оттачивалась, стремительно приближаясь к совершенству...
Бесконечные коридоры... Они убегали куда-то вдаль, и все вели в никуда. Здание было туго набито ими, и вскоре Лешка понял, что они словно клубок ниток – запутанные и намотанные друг на друга. А в центре этого клубка находится тот самый зал, где играет пианист и проводятся уроки танца. Который раз шел он незнакомым маршрутом, выбирая наугад повороты и прислушиваясь к музыке. Она становилась то громче, то тише. Но никогда не умолкала.
Поворот... Еще поворот... Здесь пригнемся... Снова поворот... Лешка давно устал, но упрямо продолжал путь. Желание найти заветный зал было куда сильнее усталости. Здание пыталось его запутать, но он должен победить этот лабиринт.
Недавно он понял, что не один заблудился в бесконечных проходах. Маленькая девочка лет десяти как-то попалась ему на глаза. Она была чем-то встревожена и куда-то спешила. Заметив его, она лишь громко крикнула:"Ты почему не на уроке? Элроу будет сердиться!" И побежала дальше. Лешка попробовал было броситься за ней, но вскоре потерял из виду. Эхо шагов удалялось в лабиринте, пока полностью не исчезло. И все же встреча была удачной – теперь он знал имя.
"Добро пожжжжаловать в шшшшколу танца..." - стены жужжали и шипели. Их громкий шепот наполнял пустые коридоры.
Наконец Лешке повезло. Очередной коридор упирался в деревянную дверь, за которой открылся просторный зал с большими окнами. Его стены были полностью скрыты за зеркалами. В углу стояло старое пианино, за которым сидел темнокожий пианист и, закрыв глаза от наслаждения, играл свою собственную музыку.
В центре зала стоял Элроу, окруженный детьми разного возраста. Он считал ритм и показывал движения. Дети повторяли за ним. Увлекшись этим занятием, он не сразу заметил вошедшего Лешку.
- Наконец ты пришел. Ты всегда был с нами, и останешься с нами навеки, – Элроу улыбнулся и два раза хлопнул в ладоши. Дети радостно сбежались к нему.
- Посмотри, мы – одна большая семья. Займи свое место и мы начнем наш урок, - сказал Элроу. Дети улыбнулись и согласно закивали головой.
- Тебе незачем взрослеть. Ты там, где детство вечно...
Темнокожий пианист не умолкал ни на секунду, разве что ритм музыки стал чуть быстрее.
Леша посмотрел по сторонам. Непонятная тяжесть сковала его сердце. Внезапно он понял, что вокруг все неправильно. Все должно быть не так.
Кто такой Элроу?..
Мысли пульсировали в голове, разбиваясь о счастливую улыбку Элроу и детей. Но что-то определенно было...
- Вы же мертвы! – вскричал Лешка, и вдруг ему стало страшно, - Вы же давно уже не живете.
Пианино вскричало диким аккордом и пианист словно очнулся ото сна. Он с удивлением посмотрел на свои руки, затем на инструмент. Музыка смолкла.
- Что же ты наделал? – вскричал Элроу. Жгучая ненависть исказила его лицо, и в последний раз сверкнули злые глаза. Он внезапно рассыпался в пыль. Дети испуганно закричали. И тут пианист заиграл снова. Но теперь уже другую мелодию. Она была совсем не такая, как предыдущая. Она больно била по ушам. Дом содрогнулся и где-то обвалился потолок. Испуганные дети стали исчезать один за другим. Услышав резкий аккорд, Лешка закричал, закрывая уши, и проснулся.
Дождь все еще умывал мокрую улицу. Солнце заметно опустилось к горизонту. Скоро оно совсем спрячется и наступит ночь. А завтра придет новый день. И завтра Лешка станет чуть взрослее. Но теперь он этого уже не боится…